Грезы Февра (сборник) - Джордж Мартин

«Я хочу умереть», – подумал Кенни и попытался произнести эти слова. Но никто его не слышал. «Возможно, обезьяна окончательно взяла надо мной власть, и я больше не смогу говорить».

– Он хочет что-то сказать, – вмешалась сестра.

– Я вижу, – ответил круглолицый врач. – Мистер Дорчестер, вам не следует напрягаться. Если вас интересует судьба вашего друга, то он оказался не таким удачливым, как вы, – увы, разбился насмерть. Вы также должны были умереть, но, к счастью, упали на него.

Страх и недоумение Кенни были настолько очевидными, что сестра мягко погладила его по руке.

– Второй мужчина, – терпеливо сказала она. – Такой толстый. Вам следует поблагодарить Бога за то, что он был таким толстым. Вы упали на него, как на огромную подушку.

Тут только Кенни Дорчестер понял, о чем они говорят, и разрыдался. Однако то были слезы радости.

Три дня спустя ему удалось заговорить:

– Пицца. – Слово прозвучало едва слышно, но потом он повторил его громче и принялся нажимать на кнопку вызова сестры и кричать: – Пицца! Пицца! Пицца!

Кенни Дорчестер никогда не ел ничего вкуснее.

Человек-в‑форме-груши[18]

Человек-в‑форме-груши живет под звездами. У него узкие покатые плечи и огромные ягодицы – или все дело в одежде? Однако никто не видел его обнаженным, и он никогда не изъявлял желания раздеться. Он носит брюки из коричневого полиэстера с широкими отворотами, большие глубокие карманы набиты самыми разнообразными безделушками. Брюки располагаются высоко на талии, удерживаемые выше выпуклого животика при помощи узкого коричневого ремня. Штанины задраны так высоко, что на всеобщее обозрение выставлены спущенные носки, а часто еще и пара дюймов нездоровой белой кожи.

Он носит рубашки с коротким рукавом, чаще всего белые или светло-голубые, нагрудный карман которых оттопыривается из-за большого количества дешевых шариковых ручек. Колпачки все время теряются, поэтому рубашки испачканы синей пастой.

Его голова напоминает вторую грушу, приставленную к первой; у него двойной подбородок и широкие пухлые щеки, широкий плоский нос с крупными жирными порами, маленькие, бледные, близко посаженные глаза, толстые влажные губы. Волосы жидкие, темные, мягкие, усыпанные перхотью; они всегда кажутся грязными, и многие говорят, что он обрезает их тупым ножом, надев на голову миску.

А еще от человека-в‑форме-груши пахнет, это сладковато-кислый резкий запах, смесь старого масла, протухшего мяса и овощей, сгнивших в мусорном баке. У него высокий писклявый голос; такой голос был бы забавным для столь крупного уродливого человека, но в нем есть нечто тревожащее, а скупая быстрая улыбка и вовсе вызывает страх. И он никогда не показывает зубов, когда улыбается.

Конечно, вы его знаете. Всем знаком человек-в‑форме-груши.

Джесси встретила его в первый же день, когда они с Анжелой переезжали в освободившуюся квартиру на первом этаже. Анжела и ее дружок Дональд, студент-психиатр, внесли внутрь диван и случайно отодвинули в сторону кирпич, который мешал закрыться входной двери. Джесси в одиночестве тащила шезлонг – и оказалась перед закрытой дверью. Ей было жарко, она вспотела и была готова завопить от злости.

В этот момент и появился человек-в‑форме-груши, чья квартира находилась на цокольном этаже, он поднялся по ступенькам крыльца и посмотрел на Джесси своими маленькими, бледными, водянистыми глазами. Он не попытался помочь ей с шезлонгом, лишь улыбнулся скупой влажной улыбкой, не показав ни единого зуба, и сказал визгливым голосом, напоминавшим скрип ногтей по школьной доске:

– А‑а-а-ах, вот и она. – Потом повернулся и пошел прочь.

Во время ходьбы он слегка раскачивался из стороны в сторону.

Джесси выпустила шезлонг из рук, он соскользнул по ступенькам. Ей вдруг стало холодно, несмотря на знойную июльскую жару.

Когда она сообщила о нем Дональду и Анжеле, ее рассказ не произвел на них особого впечатления.

– В жизни каждой девушки должен появиться человек-в‑форме-груши, – заявила Анжела с цинизмом опытного жителя большого города. – Могу спорить, я однажды встретилась со своим во время «свидания вслепую».

Дональд, который жил отдельно от них, но провел столько ночей с Анжелой, что иногда возникало прямо противоположное ощущение, был озабочен другими проблемами.

– Куда лучше поставить шезлонг? – осведомился он.

Позднее, после того как они выпили пива, к ним зашли помочь Рик, Молли и Хэзерсоны. Рик предложил Джесси позировать (он подмигнул ей сначала правым, а потом левым глазом), но так, чтобы его не слышала Молли. Дональд выпил так много, что отправился спать, Хэзерсоны поссорились, Джефф убежал, а Лорин расплакалась; короче говоря, они провели обычный вечер, и Джесси напрочь забыла о человеке-в‑форме-груши. Впрочем, вскоре ей пришлось о нем вспомнить.

На следующее утро Анжела разбудила Дональда, и они ушли вместе; девушка направилась в крупную фирму, расположенную в центре города, где была секретарем у адвоката, а Дон – продолжать изучение психиатрии. Джесси работала внештатным иллюстратором, поэтому трудилась дома, что для Анжелы, Дональда, ее матери и остального западного мира означало, что она не работает совсем.

– Надеюсь, ты сходишь за покупками? – спросила Анжи перед уходом. За последние две недели они почти полностью опустошили свой холодильник. – Ведь ты целый день будешь дома? Нам же нужно что-то есть.

И вот Джесси толкала перед собой тележку, набитую продуктами, продвигаясь к кассе магазинчика Сантино, расположенного рядом с домом. Тут она и увидела человека-в‑форме-груши во второй раз. Он стоял у кассы и отсчитывал деньги. Джесси ужасно захотелось развернуться и сделать вид, что она продолжает что-то искать на полках, пока он не уйдет. Но это было бы глупо, ведь она уже нашла все, что ей требовалось! В конце концов, она взрослая женщина, а человек-в‑форме-груши расплачивался в единственной работающей кассе. Джесси решительно встала у него за спиной.

Сантино быстро сложил его покупки в пакет: большую пластиковую бутылку кока-колы и коробку «Чиз Дуддлс». Человек-в‑форме-груши взял пакет, увидел Джесси и одарил ее скупой влажной улыбкой.

– «Чиз Дуддлс» – самые лучшие. Хотите попробовать?

– Нет, благодарю, – вежливо ответила она.

Человек-в‑форме-груши положил пакет в бесформенную кожаную сумку вроде тех, в которые школьники складывают учебники, и утиной походкой вышел из магазина. Сантино, крупный мужчина с редеющими седыми волосами, принялся подсчитывать стоимость покупок Джесси.