Власть и наука - Валерий Сойфер

Однако вмешательство Политбюро не позволило пополнить ряды академии принятым в академиях демократическим путем. Сталин на полпути не остановился. Он решил полностью удовлетворить запрос Лысенко о наведении силой "порядка" в академии. Дикое по сути требование Лысенко заменить выборы в члены академии назначением новых членов приказом сверху было встречено вождем сочувственно. Но опять-таки не единолично, а используя безропотное Политбюро, которое постановило укрепить административно положение Лысенко в ВАСХНИЛ. Для видимости приказ поступил не из партийного ведомства, а от правительства СССР. Сталин был в то время не только 1-м секретарем ЦК партии, но и возглавлял правительство -- был Председателем Совета Министров СССР. Следовательно и здесь он мог своей подписью под постановлением решить вопрос без ненужных споров. Вместо выборов состав академии был дополнен людьми, нужными Лысенко для того, чтобы взять контроль над академией в свои руки. В "Правде" 28 июля 1948 года появилось следующее информационное сообщение:

"Во Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук

имени В.И.Ленина

В соответствии с Уставом Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук имени Ленина10 и постановлением СНК ССР от 4 июня 1935 года, установившим первый состав действительных членов Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук имени Ленина в количестве 51 человека, Совет Министров Союза ССР постановлением от 15.VII-с. г. утвердил действительными членами -- академиками Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук имени Ленина: Авакяна А.А., Варунцяна И.С., Долгушина Д.А., Жданова Л.А., Канаша С.С., Кварцхелиа Т.К., Кришчунаса И.В., Лукьяненко П.П., Колесника И.Д., Ольшанского М.А., Презента И.И., Ушакову Е.И., Яковлева П.Н. (растениеводство); Беленького Н.Г., Гребень Л.К., Дьякова М.И., Мелихова Ф.А., Муромцева С.Н., Юдина В.И. (животноводство); Василенко И.Ф., Евреинова М.Р., Желиговского В.А., Свирщевского В.С., Селезнева В.П. (механизация и электрификация); Баранова П.А., Бушинского В.П., Димо Н.А., Самойлова И.И., Власюка П.А. (почвоведение и агрохимия); Замарина Е.Е., Шарова И.А. (гидротехника и мелиорация); Лаптева И.Д., Лобанова П.П., Демидова С.Ф., Немчинова В.С. (экономика сельского хозяйства)" (70).

В числе назначенных академиков большинство составляли ставленники Лысенко: либо непосредственно с ним работающие -- А.А.Авакян, И.С.Варунцян, Д.А.Долгушин, И.Д.Колесник, М.А.Ольшанский, И.И.Презент, либо безгранично ему преданные, такие как П.П.Лукьяненко, Н.Г.Беленький и другие. Был в их числе и ставленник Н.И.Вавилова, его друг еще с времен совместной работы в Саратове -- В.П.Бушинский11, вошедший в доверие к В.Р.Вильямсу, а после смерти Вильямса, подружившийся с Лысенко. В числе назначенных мы видим и И.Д.Лаптева, кандидата экономических наук, выступившего со статьей против А.Р.Жебрака в "Правде". Был причислен к разряду академиков ВАСХНИЛ и совсем уж отвратительный тип: кадровый офицер НКВД (не лейтенант, как Хват, а полковник) С.Н.Муромцев. В то время он имел степень доктора наук, но среди коллег был известен другим. Многие знали его как отъявленного садиста, лично избивавшего находившихся в заключении академиков АМН СССР П.Ф.Здродовского и Л.А.Зильбера (71). Одно время Муромцев работал начальником специальной тюрьмы -- так называемой "шарашки". Однако позже стали известны другие подробности деятельности этого офицера в системе ОГПУ и НКВД. Из публикации в газете "Труд" (72) стало известно, что еще в 30-е годы С.Н.Муромцев участвовал в организации сверхсекретной спецлаборатории по созданию токсических веществ (ядов) и их испытанию на политзаключенных. Яды применяли для уничтожения политических оппонентов и для политических диверсий. Спецлаборатория в начале числилась при коменданте НКВД СССР генерал-майоре Блохине. В 1937-1938 году лабораторию перевели под непосредственное руководство наркома Ежова, а затем под начало заменившего его Берии и заместителя наркома Мер�

В информационном сообщении о решении Совета Министров СССР был абзац, в котором сообщалось, что правительство решило увеличить число академиков и членов-корреспондентов до 75 человек (иными словами, выделялся дополнительный фонд субсидий для выплаты гонорара членам академии: ведь академики получали 3500 рублей в месяц и члены-корреспонденты 1750 рублей в месяц по тогдашнему курсу, а члены Академии наук СССР -- 5000 и 2500 рублей, соответственно). Далее сообщалось, что

"Сессия, посвященная довыборам действительных членов Академии, выборам членов-корреспондентов Академии из числа кандидатов, выставленных научными учреждениями, общественными организациями и отдельными научными работниками, списки которых опубликованы в печати, состоится в сентябре 1948 года" (75).

Выборы так и не состоялись, однако даже если бы их провели, то лысенковское большинство завалило бы теперь всех противников "на законном основании", то есть путем голосования.

Последний абзац правительственного сообщения гласил:

"Очередная июльская сессия, посвященная обсуждению доклада академика Т.Д.Лысенко на тему "О положении в советской биологической науке", состоится в конце июля с. г. в гор. Москве" (76).

Разгром генетики на августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 года

Сессия проходила с 31 июля по 7 августа и получила название "Августовской сессии ВАСХНИЛ". При сборе ученых на сессию были нарушены общепринятые процедурные правила: сессия была объявлена внезапно, вход на заседания был только по пригласительным билетам, а их получили почти исключительно сторонники лысенковского направления (генетиков можно было перечесть по пальцам), так что обстановка для дискуссии была явно ненормальной. Но, в общем, и защищать генетику от нападок было уже почти некому. Только что (26 июля) скончался А.С.Серебровский, были мертвы Н.И.Вавилов, Н.К.Кольцов, П.И.Лисицын. Н.П.Дубинин -- один из самых именитых из генетиков (он стал в 1946 году членом-корреспондентом АН СССР), хотя и знал о готовящейся сессии, предпочел, по словам С.М.Гершензона, уйти в кусты: срочно уехал охотиться на Урал, хотя на протяжении лет десяти до этого отпусками даже не пользовался.

31 июля Лысенко поднялся на трибуну, чтобы зачитать свой доклад. Политические мотивы, беспримерные обвинения западной науки с применением площадных ругательств отличали доклад. Кое-кому из биологов этот наступательный тон казался в первые дни работы сессии странным, так как и полугода не прошло с того дня, когда Ю.А.Жданов раскритиковал Лысенко13.

Основу лысенковского доклада составили утверждения о несовместимости выводов генетики и коммунистических доктрин, о классовости биологии (78). Самой характерной чертой изложения была безапелляционность. Фразы были решительными, обвинения категоричными, доказательства не приводились, потому что больше они не были нужны: буржуазная сущность генетики и её вредность декларировались отныне навсегда. В центральной части доклада, озаглавленной "Два мира -- две идеологии в биологии", Лысенко заявлял:

"Возникшие на грани веков -- прошлого и настоящего -- вейсманизм, а вслед за ним менделизм-морганизм своим острием были направлены против материалистических основ теории развития (79). Ныне, в эпоху борьбы двух миров, особенно резко определились два противоположные, противостоящие друг другу направления, пронизывающие основы почти всех биологических дисциплин... Не будет преувеличением утверждать, что немощная метафизическая моргановская "наука" о природе живых тел ни в какое сравнение не может идти с нашей действенной мичуринской агробиологической наукой" (80).

Заканчивая доклад, Лысенко сказал:

"В.И.Ленин и И.В.Сталин открыли И.В.Мичурина и сделали его учение достоянием всего народа. Всем своим большим отеческим вниманием к его работе они спасли для биологии замечательное мичуринское учение" (81).

На следующее утро -- это было воскресенье 1 августа -- участников сессии повезли на автобусах в Горки Ленинские, чтобы те воочию увидели могущество лысенкоистов, воплощенное в посевы. Услужливые борзописцы заливались соловьем, рисуя картину благоденствия, которую якобы могли лицезреть участники исторической сессии ВАСХНИЛ. Так, В.Сафронов в книге "Земля в цвету" (82) (через год он получит за нее Сталинскую премию) писал:

"И они увидели стеной стоящую пшеницу, пшеницу, незнакомую земледельцам, с гроздьями ветвистых колосьев на каждом стебле. Пять граммов зерна было в каждом колосе, кулек семян дал урожай шесть мешков: это сто, может быть даже сто пятьдесят центнеров с гектара, -- и рядом текла простая подмосковная речка Пахра, а невдалеке белел дом, где 24 года назад умер Ленин.

Над этой пшеницей, по сталинскому заданию, работает сейчас Лысенко со своими сотрудниками академиками А.А.Авакяном и Д.А.Долгушиным. И когда заколосится она не на опытных, а на колхозных полях, не будет такой области... на широте Москвы, которая не сможет прожить своим хлебом...