Жуков - Владимир Дайнес

В подтверждение того приведу несколько примеров. Вскоре после моего назначения министром внутренних дел, в начале 1956, Министр обороны т. Жуков поручил своему заместителю т. Баграмяну разобраться с пограничными и внутренними войсками МВД на предмет их сокращения или изъятия этих войск из МВД в систему Министерства обороны СССР. Тов. Баграмян вызывал к себе руководящих работников Главного управления внутренних войск и Главного управления пограничных войск, их штабов и несколько дней занимался этим вопросом. Я об этом не знал… Я просил тов. Жукова проделать эту работу вместе со мной и высказал свои возражения в части передачи войск из системы МВД. В ответ на это Жуков мне заявил: „Вы, товарищ Дудоров, не с того начинаете свою деятельность на посту министра внутренних дел СССР“…»

В письме отмечалось, что Министерство обороны не представляет в МВД сведений о воздушной обстановке, как того требуют соответствующие документы, что Жуков препятствует перевооружению войск МВД новыми образцами оружия, не выделяет для них призывной контингент, противится введению военной формы одежды для милиции. «Мои неоднократные разговоры лично с тов. Жуковым с просьбой снять возражения ни к чему не привели, — пишет Дудоров. — Однажды я приехал к тов. Жукову с группой милицейских работников, одетых в новую форму, чтобы показать ему ее в натуральном виде, однако и это не помогло, а его ругань и крик в адрес милиции оскорбили работников милиции.

Однажды тов. Жуков предупредил меня в резкой форме, что если я „протащу“ какое-либо решение по любому вопросу МВД в ЦК КПСС или Совет Министров СССР без его ведома и согласия, то он мне устроит большой тарарам. Такое предупреждение меня крайне удивило…»[508]

Внешне все еще обстояло благополучно. 3 октября 1957 года Жуков вылетел в Севастополь, а вечером того же дня на крейсере «Куйбышев» в сопровождении эскадренных миноносцев «Блестящий» и «Бывалый» отбыл в Югославию.

Корреспондент газеты «Красная Звезда» капитан 1-го ранга С. Быстров об этой поездке рассказал подробно.[509] Перед выходом в море на лучший на Черноморском флоте крейсер «Куйбышев» под командованием капитана 1-го ранга В.В.Михайлина прибыла комиссия Главного штаба ВМФ во главе с первым заместителем главнокомандующего ВМФ адмиралом А.Г.Головко. Он вместе с членами комиссии дотошно осмотрел корабль, а затем собрал в кают-компании весь офицерский состав корабля и подчеркнул: «Вы будете представлять Жукову не только Черноморский флот, а всех нас. И прямо скажу, если что-нибудь у вас обнаружится — вам несдобровать. И защиты вы тогда нигде не найдете».

При подходе к Босфору крейсер «Куйбышев», как полагалось, обменялся позывными с турецким сигнальным постом на мысе Шиле. Г.К.Жуков стоял на мостике в матросском берете, который был ему выдан на корабле, так как фуражку маршала в первый же день едва не сдуло ветром за борт, но матрос-комендор зенитного автомата сумел ее поймать на лету. Ловкость моряка вызвала у Жукова восхищение. Сигнальщик крейсера тем временем принял от турецкого поста семафор: «Великому Маршалу Советского Союза, высокочтимому полководцу Второй мировой войны. Приветствуем и поздравляем вас с заходом в турецкие воды…» Георгий Константинович удивился и спросил у Михайлина: «Что, всех так встречают?» Командир корабля ответил, что так встречают только Жукова, чем маршал был приятно польщен. В Босфоре стояло несколько американских военных кораблей: авианосец, крейсер, два фрегата, эсминцы. Экипажи были выстроены по большому сбору на верхних палубах, все в белом, играли «Захождение». Семафор от них в адрес Жукова — приветственный, длинный. Ответ министра был, как положено в таких случаях, коротким: «Благодарю».

В Белграде Жуков нанес визит президенту Югославии Иосипу Броз Тито, госсекретарю по делам народной обороны Ивану Гошняку. Много ездил по стране, посещал воинские части, присутствовал на военных маневрах. Из Югославии самолетом отбыл в Албанию.

В то время как Георгий Константинович совершал свой вояж, Хрущев организовал срочное заседание Президиума ЦК КПСС, на котором с докладом выступил начальник Главного политического управления Советской Армии и ВМФ генерал-полковник А.С.Желтов. Члены Президиума решили провести в военных округах партийные активы с осуждением Г.К.Жукова за пренебрежение политработой в войсках и создание в армии культа собственной личности. 22–23 октября в Кремле состоялось собрание партактива московского гарнизона и центрального аппарата Министерства обороны. На записку: «Почему нет на активе Жукова?» — Хрущев резко ответил, что не об этом надо спрашивать, а о том, почему такие безобразия им допущены.

Благодаря преданности генерала С.М.Штеменко, который, будучи начальником Главного разведывательного управления, имел свою собственную, не подконтрольную никому связь, Жуков узнал о происходящих событиях. Впоследствии Хрущев долго и упорно искал того, кто проинформировал Жукова, и выяснив, что сообщение ушло по линии военной разведки, снял Штеменко с работы.

26 октября Жуков вылетел из столицы Албании Тираны в Москву. Прямо с борта самолета он отправил Г.А.Семеновой телеграмму: «Хотелось бы отдохнуть от этой утомительной поездки, но, как видно, предстоит большая работа… Переживаю радостное чувство встречи с тобой и доченькой. Очень соскучился без обеих вас… Наверное, Машенька подросла и стала еще милее. Я хотел бы, чтобы она была больше похожа на меня, но непременно с твоими глазами, которые я очень-очень люблю…»

Самолет с министром обороны приземлился в аэропорту Внуково. Георгия Константиновича встречали Маршалы Советского Союза и главнокомандующие всеми видами Вооруженных Сил, а также сотрудник Президиума ЦК КПСС Чернуха. Он подошел к Жукову и сказал, что его сейчас же приглашают на заседание Президиума ЦК.

На заседании Президиума ЦК слово было предоставлено М.А.Суслову. Он обвинил министра обороны в том, что тот проводит неправильную политическую линию, игнорируя политических работников и Главное политическое управление Советской Армии и ВМФ. А.И.Микоян добавил: «Мне непонятна и до сих пор волнует одна фраза, сказанная Жуковым на Президиуме ЦК во время работы по поводу антипартийной группы Маленкова — Молотова. Жуков тогда сказал: „Если будет принято решение, предложенное Маленковым (о смещении Хрущева. — В.Д.), то он, Жуков, не подчинится решению и обратится к армии. Как это понимать?“».

Жуков уточнил, что он намеревался обратиться через парторганизации армии к партии, а не к армии.

С пространной речью на заседании выступил Хрущев. Он заявил, что все, что Жуков преподносит под видом укрепления единоначалия, — это настоящая диктатура, опасное дело. В вину Георгию Константиновичу вменялись создание не подконтрольной никому школы диверсантов, о которой знали только он и Штеменко, а также формирование специальной дивизии. Объяснения Жукова, что создавались обычные формирования для ведения разведки и уничтожения вражеских ракетных установок, никого не удовлетворили. Последовали обвинения и в бонапартизме. Затем Хрущев предоставил желающим ознакомиться с материалами о заграничных поездках Жукова, в которых якобы проявились его позерство и огромное самомнение.