Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира - Валерио Массимо Манфреди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще до того, как они достигли берегов Евфрата, на восточной окраине долины Оронта им встретился гонец от Гефестиона. Его тут же отвели к Александру.
– Государь, – возвестил он, – мы полностью овладели восточным берегом Евфрата и перебросили понтонный мост, но персы сжигают все деревни по пути к Вавилону.
– Ты точно это знаешь?
– Видел собственными глазами: все охвачено пламенем, на сколько хватает глаз, горит даже жнивье. Вся равнина превратилась в море огня.
– Что ж, поехали туда, – сказал царь. – Мне не терпится увидеть самому, что там делается.
И, взяв два отряда конницы, он вместе со своими товарищами помчался к Тапсакской переправе.
Глава 9
На следующее утро, незадолго до полудня, Александр галопом проскакал по понтонному мосту в сопровождении своих товарищей. На другом берегу его встретили Гефестион и Неарх.
– Ты говорил с нашим гонцом?
– Говорил. Положение действительно настолько серьезное?
– Суди сам, – ответил Неарх, указывая на поднимавшиеся повсюду столбы черного дыма.
– А на востоке?
– Ты хочешь сказать, с той стороны? Насколько мне известно, там все тихо: никакого ущерба, никаких разрушений.
– Значит, Дарий ждет нас на Тигре. Эти пожары говорят яснее, чем письменные послания: на юг ведет тот же самый путь, что в свое время предприняли «десять тысяч» Ксенофонта. И тогда не обошлось без тяжелых проблем со снабжением. Сегодня же, когда деревни и запасы уничтожены, это совершенно невозможно. Другого пути не остается, только к броду через Тигр и царской дороге. Там нас ждет Дарий; именно там он выбрал место для решительного сражения. А чтобы облегчить нам задачу, он освободил дорогу, позволив нам пополнять запасы в деревнях у подножия Таврских гор.
– И мы примем его приглашение, не так ли, Александр? – спросил, выйдя вперед, Пердикка.
– Да, друг мой. Приготовьтесь, потому что завтра мы выступаем, чтобы встретиться с ним. Через шесть дней мы столкнемся с самым большим войском, какое только собиралось во все времена.
Парменион, наблюдавший за столбами черного дыма, что вздымались на южном горизонте, ничего не сказал и чуть погодя в молчании удалился.
Птолемей проводил его взглядом:
– Наш полководец не выказывает большого воодушевления, верно?
– Он уже стал сдавать. Стареет, – отметил Кратер. – Пора бы отправить его на родину.
Стоявший неподалеку Филота, услышав это, не сдержался:
– Мой отец, может быть, и стар, но все вы вместе не стоите ногтя на его пальце!
– Эй, успокойся! – сказал Селевк. – Кратер пошутил.
– Пусть шутит над кем-нибудь другим, а то в следующий раз…
Чтобы сменить тему, Гефестион спросил:
– Кто-нибудь видел Евмолпа из Сол?
– Кажется, он в лагере торговцев с женщинами, – ответил Селевк. – А что, тебе что-то нужно от него?
– Ничего. Просто я должен передать ему подарок. Скоро увидимся.
Он вскочил на коня и поскакал туда, где ставили лагерь. Евмолп сидел перед своим шатром; вокруг старика хлопотали двое евнухов: один обмахивал его опахалом, а другой подавал обед на маленький столик.
– Я не принимаю глупых намеков на печальные события, касающиеся моего пленения… – начал осведомитель, едва завидев, как Гефестион слезает с коня.
– Успокойся, я здесь, чтобы передать тебе подарок.
– Подарок?
– Именно. От врага. Я подумал, не доложить ли об этом Александру. По-моему, если взять давильный пресс для маслин и хорошенько отжать тебе яйца, мы бы могли узнать много интересного.
– Молчи, дурень. Лучше дай мне посмотреть, о чем ты говоришь.
Гефестион вручил ему статуэтку, и Евмолп внимательно осмотрел ее:
– Говоришь, подарок от врага? И кто же этот враг?
– Сатрап Вавилонии Мазей. Большая шишка, если не ошибаюсь.
Евмолп пропустил это замечание мимо ушей, продолжая рассматривать статуэтку, а потом вдруг ударил ее о край своего столика, так что она разлетелась на куски. Оттуда выпал маленький папирусный свиток, испещренный клинописными буквами.
– Сговор с врагом, – заметил Гефестион. – Плохи твои дела.
Евмолп из Сол развернул записку и встал, направляясь к военному лагерю.
– Эй, ты куда?
– Найду кого-нибудь, у кого хоть немного мозгов в голове.
– Берегись, как бы тебе не покусали задницу: там бегает Перитас! – крикнул вслед Гефестион.
Осведомитель не обернулся, но правой рукой инстинктивно загородил упомянутое место.
Он нашел Евмена в хозяйственном шатре, где тот проводил инвентаризацию оборудования, запасного оружия и обозов. Евмолп сделал знак, что нужно поговорить, и царский секретарь оставил свои записи помощнику, а сам подошел к осведомителю:
– Есть новости?
– Послание от Мазея.
– Сатрапа Вавилонии? Великий Зевс!
– И правой руки Великого Царя.
– Что он сообщает?
– Он расположен… помочь нам на поле боя, если ему гарантируют сохранение поста правителя Вавилонии.
– Ты можешь ему ответить?
– Да.
– Ответь, что мы договорились.
– Но ему нужны гарантии.
– Какого рода?
– Не знаю… Письмо царя.
– Это можно устроить. Мне уже доводилось писать письма почерком Александра и с его печатью. Зайди вечером ко мне в шатер, и я дам тебе все, что нужно. Но только, ради Зевса, сними этот парик, если хочешь уберечь свою задницу. Где-то тут неподалеку Перитас с Александром.
– Меня уже предупредили, – ответил Евмолп, неохотно снимая украшение со своего черепа и пряча его в мешок. – Этот зверь уже сожрал мою меховую шапку, которая стоила мне целое состояние. Если он меня поймает, придется швырнуть ему и этот мешок.
Осведомитель удалился, и долго еще было видно, как его лысина сверкает под полуденным солнцем.
На следующий день войско двинулось на восток, оставив слева горы Армении, а справа – пустыню. Путевые топографы взяли по дороге нескольких местных проводников, так как не имели ни карты, ни путевых описаний этой территории. Они подготовили инструменты и переносные чертежные щиты, чтобы постепенно, по мере продвижения наносить на них карту этих мест со всей возможной точностью.
Войско совершило шесть переходов, каждый по пять парасангов. Через два дня они прошли сирийскую реку Аракс и углубились в полупустынные земли. То и дело показывались табуны диких ослов, стада газелей и антилоп, пасшиеся среди пучков колючей травы, а на третью ночь пару раз, как гром, среди безграничного пустого пространства донеслось рыканье льва.
Лошади заржали и начали брыкаться, пытаясь освободиться от пут, а Перитас, вдруг проснувшись, яростно залаял, готовый броситься туда, откуда доносился сильный и резкий запах дикого зверя.
Александр успокаивал его:
– Хороший Перитас, хороший. У нас сейчас нет времени, чтобы пойти на охоту. Ну, поспи, поспи пока.
Он гладил пса и чесал за ушами, пока животное снова не свернулось калачиком.
На следующий день они увидели страусов и даже нашли гнезда
