Цена его ревности. Книга 3 - Лана Мур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За сангитом последовал халди. Все еще не желая появляться в родном доме, даже несмотря на то, что тетя заказала службу, чтобы оградить очаг от дурного глаза, Ракеш решил, что этот обряд пройдет на конезаводе и не прогадал — счастью Вики не было предела. На свежем воздухе, в компании полюбившихся ей Ниши и Кирана, девушка резвилась, как жеребенок. Пасты из куркумы хватило всем. Она окрасила не только будущих супругов, но и всех, кто был в пределах досягаемости егозы. Досталось даже Ракшесу и Решми, и их белую и темно-каштановую шкуру раскрасили ярко-желтые пятна. Вику еле удалось увезти с завода, она никак не могла расстаться с Ракшесом, садиться на которого Ракеш ей категорически запретил, но впереди был самый важный ритуал.
Его устроили на одном из многочисленных пляжей, и оранжевое закатное солнце, тонущее в морской воде, благословляло создающиеся семьи. Как и на предыдущих ритуалах — гостями стали все желающие, а их было много. Никто не мог устоять и не остановиться, чтобы полюбоваться на розово-голубой полог шатра, в котором стояла чаша для священного огня. На прекрасных, как сошедшие с неба богини, девушек в нежно-розовом, цвета рассветных облаков и томатно-красном ленге чоли и на статных мужчин в шоколадном и черном шервани, подчеркивающих утонченность черт женихов и нежную хрупкость невест. Рисовая дорожка, окружившая чашу с огнем, благополучно утонула в сыпучем пеке и не причинила ни малейшего вреда ступающим по ней нежным ступням. А потом была самая настоящая суагра, пылкая, страстная. Даже сейчас, вспомнив ее, Ракеш почувствовал внизу живота стягивающийся узел.
А вот когда предложил Вике сходить в магазин и присмотреть кроватку и прочее, что необходимо для комнаты малыша, когда увидел ее остановившийся взгляд, а потом она начала метаться по комнате, стиснув на животе тонике пальцы, он испугался. Испугался почти так же, как при известии о похищении Вики или когда она умирала у него на руках. Тогда Ракеш поймал ее за локоть и, обняв, усадил себе на колени.
— Что случилось? — тревожно спросил он, убирая с ее лица растрепавшиеся волосы. — Тебе больно?
— Нет, — прошептала Вика непослушными губами. — Кажется, я только сейчас осознала, что у меня будет ребенок. Настоящий, живой. Я… я не знаю, — на Ракеша смотрели огромные растерянные глаза.
— Ты не хочешь его? — осивнув, он еле мог говорить. Ракеш старался подавить горечь, но губы сжались в жесткую линию.
— Нет, — как-то задумчиво, будто прислушиваясь к себе, ответила Вика. — Конечно, хочу, — она провела подушечкой пальца по его плотно сомкнутым губам, будто стирая обидный вопрос. — Но я боюсь.
— Тебе не будет больно. Я все узнал, можно сделать обезболивание и ты ничего не почувствуешь. Я никому не дам причинить тебе боль, — шептал он в ее волосы.
— Я боюсь не боли, — прячась на груди мужа, сказала она. — Ребенок — это такая ответственность. Смогу ли я его воспитать, ведь я сама еще ребенок. Я хотела учиться. Это так неожиданно и мне страшно, — делилась Вика сомнениями.
— Глупая, — облегченно выдохнул Ракеш, положил ладони на щеки любимой и посмотрел ей в глаза. — Ты будешь самой замечательной мамой, и ты будешь не одна. Мы вместе, навсегда, ты забыла? Можешь учиться на заочном, а пока подготовишься, позанимаешься с репетиторами. Дети — это счастье, а не крах планов, — он целовал бархатистые щеки, и страхи Вики потихоньку растворялись.
По окончанию свадебных хлопот и переживаний, Канти ждал сюрприз — организованная Ниравом поездка в Венецию. Ракеш знал, что тетя мечтала провести там медовый месяц и на протяжение всей семейной жизни ее не оставляло желание посетить город мечты, но дади всегда была против. Словно бабушка была совсем рядом, услышал Ракеш недовольный голос: «Дорогая, место невестки — это дом мужа, а желать чего-то большего — признак дурного воспитания». И вот сейчас Нирав исполнил мечту тети. Ракеш был рад за них обоих.
А когда врач разрешил будущим мамочкам перелет на самолете, Ракеш преподнес всем новый сюрприз — в аэропорту молодоженов ждал самолет, готовый, как только молодые люди поднимутся на борт, взмыть в воздух и нести их на север.
— Это рейсовый самолет такой маленький? Он не упадет? — оглянувшись на мужа, спросила Вика, когда вышла из автомобиля и остановилась, рассматривая серебристую птицу.
— Не упадет. Я не доверю свою жизнь тем, кого не знаю, — многозначительно проговорил Ракеш, заглядывая в любимые глаза и целуя тонкие пальцы.
— Это?! — задохнулась Вика. — Это твой самолет? — она не сводила с мужа недоуменного взгляда. Так же смотрела на зятя-деверя и Айрин, а Санджей только иронично хмыкнул.
— Считай это свадебным подарком, — Ракеш привлек к себе жену. — Я намерен связать нас всеми возможными способами. Кто знает, какая еще идея забредет в твою голову, — Вика возмущенно фыркнула, а он рассмеялся, довольный произведенным эффектом. — Я подумал, что вы не откажетесь повидаться с мамой.
Сестры счастливо переглянулись и побежали к трапу.
А на родине девушек их встретили осень, заинтересованные взгляды и перешептывания за спиной. Сестер всегда считали чересчур высокомерными, и вот, эти гордячки вернулись домой неизвестно откуда, в компании очень нерусских мужчин, да еще, кажется, и беременные. Небольшой город всколыхнулся от пересудов, но даже самые отчаянные зубоскалы не могли отрицать, что более красивых и гармоничных пар, чем эти, найти невозможно. У ЗАГСа собрался, наверное, весь город, чтобы поглазеть на невиданные пары, и каждый отметил, как хороша была Айрин в глухом платье из голубоватой парчи, кутающаяся в легкую меховую накидку, и как прекрасно она смотрелась со смуглым мужчиной в идеально сидящем графитового цвета костюме.
А когда в дверях появился Ракеш в светло-коричневом костюме с опирающейся на его руку Викой в сливочного цвета кружевном платье и меховой пелерине, по собравшейся толпе пробежал восхищенный ропот.
На теплоход, где решили провести праздник, попали только приглашенные, зато, все до единого. Никто не сослался на занятость и не отказался. Бывшие одноклассницы и коллеги по работе пытались строить глазки и флиртовать с экзотическими мужчинами, но Ракеш с братом, сделав вид, что не понимают ни слова, возвращались
