Камчатские экспедиции - Витус Беринг

На сие смотря, просил также и Гмелин увольнения от Камчатского путешествия, кое по тому ж и получил. По счастью, послали мы в бытность свою в Якутске на Камчатку студента Степана Крашенинникова для учинения там до нашего приезда разных приготовлений, на коего могли надеяться, что он нужнейшее на Камчатке исправит.

После сего приехал к нам в 1738 году посланный от Академии профессору Гмелину в помощь адъюнкт Георг Вильгельм Стеллер, который показывал столь великую охоту к восприятию пути на Камчатку, а оттуда купно с морской экспедицией морем, что нельзя было по прошению его не исполнить. Оными двумя, что на Камчатке приращению наук чинить надлежало, исправлено со многим искусством.

Между сим временем, которое помянутым образом проходило только в приготовлениях к главному намерению, производились разные морские путешествия подле берегов Ледовитого моря, дабы проведать, можно ли будет сей дорогой дойти до Камчатки.

К предприятию морского пути от Архангельска-города до Оби-реки, во-первых, определен был лейтенант Муравьев, который в первое лето 1734 года далее не дошел, как до реки Печоры, и зимовал в Пустозерском остроге. В следующее лето прошел он Вейгатским проливом так, что остров Вейгат остался у него по левую, а матерая земля по правую руку.

Русские промышленные, кои ходят на Новую Землю для промысла моржей, тюленей, песцов и белых медведей, называют сей пролив Югорским Шаром. Другой между островом Вейгатом и Новою Землею проход не проведан. Оттуда вышел он опять на пространное море, которое по реке Каре, в губу сего моря впадающей, Карским морем называется.

Кара-река известна учинилась еще с тех времен, когда торговые и промышленные люди езжали от Архангельска-города на Обь-реку и до Мангазеи. Кочи свои оставляли они обыкновенно на сей реке, а по ней хаживали они вверх сухим путем до другой реки, впадающей в Обскую губу, при которой, построив новые суда, на оных далее отправлялись.

Таким же образом и возвратный путь производили, а чтоб они объезжали большой мыс, от реки Кары до 73 градуса и далее на север простирающийся и от самояди Ялмал называемый, оное почти невероятно. Подле сего мыса ехал лейтенант Муравьев в 1735 году до 72 градусов и 30 минут широты.

За ним следовали лейтенанты Малыгин и Скуратов, которые, объехав мыс Ялмал и присмотрев остров против оного в севере, наименовали его Белым островом и прибыли в Обскую губу, чего ради можно сей путь почесть за совершенно изобретенный и оконченный. Сие учинено в 1738 году.

В сем же году совершен путь и от Оби до реки Енисея двумя судами, построенными в Тобольске лейтенантом Овцыным и флота мастером Иваном Кошелевым. Сперва лейтенант Овцын ездил один и имел только одно судно, дубель-шлюпку, «Тоболом» называемое, длиною в 70, а шириною в 15 футов, которое в 1734 году построено при Тобольске и сделано узко для того, дабы тем удобнее между льдинами проходить можно было.

На сем судне дошел он первого лета до 70 градуса широты и принужден был для осеннего времени возвратиться в Березов. Следующего потом лета доехал он до 69-го градуса, под которою высотою Тазовская губа соединяется с Обскою губою. Третьего лета возвратился он назад для многих льдов от 72-го градуса и 30 минут, оставшись в сомнении, можно ли сей путь благополучно окончить.

Тогда прислан был от Государственной Адмиралтейской коллегии ему в помощь мастер Кошелев, который, построив при Тобольске же корабельный бот «Обь-Почтальон», отправился вместе с лейтенантом Овцыным, и в 1738 году оба суда не только мыс Матзол, от Обской губы на восток лежащий, обошли благополучно, но и без всякого препятствия в реку Енисей прибыли.

Оный же бот отправлен того ж лета под командою штурмана Федора Минина в другой путь, чтоб тому судну, коему приказано было идти с Лены до Енисея-реки, следовать навстречу. Однако сие не удалось. Минин ехал до 73 градусов и 15 минут к северу, пока для протянувшейся далеко в море матерой земли можно ему было поворотить на восток. А проехав устье реки Пясиды, принужден был возвратиться назад за большими льдинами, кои никакого прохода не дозволяли.

То же случилось и с отправившейся из Якутска дубель-шлюпкой, «Якутск» называемой, коей велено было проведать путь от реки Лены к реке Енисею. Сим судном командовал лейтенант Прончищев, который, отправившись из Якутска июня 27-го дня 1735 года, дошел того лета не далее как до устья реки Оленека, при которой несколько верст от ее устья находится русская деревня, где он зимовал.

Следующего лета проехал он реки Анабару, Хатангу и Таймуру, только не дошел до устья реки Пясиды. Тут увидел он множество островов, лежащих рядом от материка к северо-западу, между коими проливы везде наполнены были льдом так, что пройти ими никак было невозможно. А хотя Прончищев и всячески старался, чтоб оные острова объехать, однако сего не учинилось.

Ибо под 77-м градусом и 25 минутами дошел он до твердо стоящего льда, чего ради принужден был назад возвратиться. Он и жена его, которая от горячей к нему любви поехала с ним в сей трудный морской путь, отправились из зимовья уже весьма больны, а болезнь их день ото дня умножалась.

Возвратившись августа 26-го дня на реку Оленек, скончался Прончищев по прошествии нескольких часов. Потом вскоре скончалась и жена его. Всякий, кто его знал, засвидетельствует, что он был офицер весьма искусный и прилежный, и для того все о нем сожалели.

На место его прислан в 1738 году из Санкт-Петербурга лейтенант Харитон Лаптев, которому велено было берега описать сухим путем, ежели нельзя будет далее идти морем. Понеже он сие учинил, то было оно главною пользою его путешествия. Ибо в воспринятом 1739 году морском пути имел он такие же препятствия, какие Прончищева возвратиться с моря принудили.

Последний путь по Ледовитому морю воспринят был для изыскания от Лены на восток прохода до Камчатки. Назначенное к тому судно назвалось бот «Иркутск», на коем лейтенант Лассениус определился командиром. Отправившись из Якутска июня 30-го дня 1735 года, вышел он с устья реки Лены, или, лучше сказать, от Быковского мыса, в море августа 7-го дня, но еще в 14-й день того ж месяца за противным ветром, густым туманом, носимым льдом и идущим великим снегом принужден был искать пристани для зимования.

Несколько дней прошло, пока нашли место, к сему намерению способное. Августа 19-го дня Лассениус зашел в реку Хара-Улах, впадающую между Леною и Яною реками в Ледовитое море. От устья оной реки в версте находилось несколько якутских пустых юрт. Подле них приказал Лассениус построить большую казарму с несколькими перегородками, чтоб перезимовать ему в ней с людьми своей команды.

Но напала на него и на большую часть людей такая жестокая цинготная болезнь, что из 52 человек, на судне из Якутска отправившихся, кроме шести человек, октября 14-го дня посланных к капитан-командору в Якутск с рапортом, осталось живых только священник, подштурман Ртищев да 7 человек рядовых. Сам Лассениус умер всех прежде декабря 19 дня. Да в том же месяце умер еще один человек.