Кортни. 1-13 (СИ) - Смит Уилбур

– Ты снова начинаешь утомлять меня, Райдер, – нахмурилась Саффрон. – Я не хочу жить в Англии, я хочу остаться здесь, с тобой.

– Весьма польщен, мисс, – нарочито вежливо ответил он и прикоснулся пальцами к краю шляпы, – Но, к великому сожалению, ты не можешь всю жизнь мотаться по африканским тропам и кустам, как какая-то цыганка. Надо вернуться к цивилизации, чтобы продолжить учебу и стать настоящей леди. Кроме того, люди начинают болтать разные глупости – ведь ты уже не девочка, а взрослая девушка.

Ага, значит, он все-таки заметил это, обрадовалась Саффрон, а то она уже начала сомневаться, не слепой ли он.

– Я вернусь в Англию, когда мы освободим Ребекку и Эмбер, – безапелляционно заявила она, решительно поджав губы. – И когда мой дядюшка Томас пообещает, что будет заботиться о нас. Он так и не ответил на твое письмо, которое ты написал ему уже больше года назад, – напомнила она. – А сейчас давай поговорим о более интересных вещах. Сколько мы пробудем в Энтото и куда отправимся в следующий раз?

– У меня здесь важные дела, которые отнимут немало времени.

– В горах так холодно и ветрено, а дров здесь днем с огнем не сыщешь. Все деревья вырубили на много миль вокруг. В долине было намного теплее.

– Ты, должно быть, уже успела поговорить с императрицей Мириам. Она полностью разделяет твое мнение об Энтото. Именно поэтому император переводит свою столицу поближе к горячим источникам в Аддис-Абебе. Она слишком надоедливая и придирчивая, как и некоторые мои знакомые.

– Я не придирчивая, но иногда лучше знаю, что к чему, – улыбнулась Саффрон. – Хотя ты и обращаешься со мной как с ребенком.

Несмотря на ее недовольство, торговая база Кортни в Энтото была весьма удобной и уютной. С помощью Башита Саффрон удалось навести здесь порядок и сделать это пристанище вполне комфортным. Она выпросила у Райдера помещение бывшего склада и устроила в нем свою спальню, а также студию для рисования, хотя это было нелегко, поскольку Райдер старался не пробуждать в ней иллюзий, что она останется с ним на вечные времена.

Обустраивая студию, Саффрон призвала на помощь леди Эллис Пакер, жену британского посла при дворе императора, которая уже давно взяла ее под свою опеку. Разумеется, ее муж хорошо знал Дэвида Бенбрука еще по тем временам, когда они вместе работали в Каире под началом сэра Эвелина Беринга, поэтому она считала своим долгом опекать внезапно осиротевшую девочку.

Эллис хорошо рисовала, а узнав о способностях Саффрон, вызвалась быть ее учительницей. Она снабдила девочку красками, кистями и бумагой, доставленными сюда из Каира с дипломатической почтой, и научила ими пользоваться. За короткое время их знакомства Саффрон превзошла свою гаставницу как по количеству работ, так и по их качеству. Ее коллекция содержала по меньшей мере пятьдесят замечательных портретов Райдера Кортни, большинство которых было сделано без его ведома, а кроме того, множество африканских пейзажей и рисунков экзотических животных, поразивших Райдера и Эллис своей зрелостью и мастерством. А совсем недавно она закончила серию зарисовок, посвященных Хартуму во время его осады дервишами. Они были сделаны по памяти и прекрасно выполнены, но удручали натурализмом. Райдер, считая, что для Саффрон они стали своеобразной душевной разрядкой, всячески поощрял ее продолжать серию.

Через два дня после возвращения в Энтото Саффрон отправилась в посольство, чтобы за чашкой чая поболтать с Эллис и показать своей учительнице рисунки из хартумского цикла.

– Они прекрасны, моя дорогая! Я в восторге от твоего мастерства! – Эллис чуть не расплакалась, глядя на них.

Саффрон повернулась к ней с полными слез глазами.

– Что случилось? – встревожилась Эллис.

Саффрон не выдержала и, несмотря на данное Райдеру обещание молчать, рассказала о недавней встрече с Пенродом Баллантайном в ущелье Атбара. Эллис пообещала, что ее муж немедленно сообщит сэру Эвелину Берингу о том, что случилось с ее сестрами, а также о капитане Баллантайне. Это так воодушевило Саффрон, что она перестала плакать и, уже покидая посольство, простодушно предложила:

– Если для мистера Кортни есть какая-то почта, я с удовольствием отнесу ему, чтобы не беспокоить ваших сотрудников.

Эллис тут же послала слугу в канцелярию, и секретарь принес целую стопку писем, адресованных «Райдеру Кортни, эсквайру». Саффрон просмотрела их, когда шла по городу в направлении рынка. Она сразу узнала почерк на первом конверте. Это была рука племянника Райдера, Шона Кортни, который вел дела на недавно открытых золотых приисках в Южной Африке. Саффрон знала, что Шон уговаривал дядю вложить несколько тысяч фунтов в новые шахты. Следующее письмо содержало счета за товары, поставленные с армейских складов в Лондоне. На третьем конверте красовалась большая печать «Офис государственного пробирного контроля мыса Доброй Надежды», а четвертым оказалось письмо, которого она со страхом ждала. На обратной стороне значился адрес отправителя:

«Достопочтенный Томас Бенбрук, викарий

Бишопс Саттон,

Гэмпшир, Англия».

Саффрон положила остальные письма в карман, а это спрятала под блузку. На базаре она провела меньше времени, чем обычно: купила у цветочника большой букет дикорастущих горных гладиолусов и увидела чудесную набедренную фляжку, которую хотела приобрести в подарок Райдеру, но продавец запросил такую цену, что она даже растерялась. Торговаться с ним не было времени, как, впрочем, и таких денег. В конце концов она пообещала ему, что вернется на следующий день и непременно ее купит.

Вернувшись в компаунд, она поставила цветы в большую вазу, а потом удалилась в туалет позади дома, уселась на высокий стульчак и аккуратно вскрыла четвертый конверт. Единственный лист бумаги был исписан мелким почерком с обеих сторон и датирован несколькими месяцами ранее:

«Дорогой мистер Кортни!

Мы с женой с горечью узнали из вашего письма о трагической гибели моего брата Дэвида в Хармуте и о печальной участи его дочерей. Я понимаю вашу озабоченность и полностью согласен, что юная Саффрон не должна находиться у вас на попечении, поскольку вы холосты и рядом нет женщины, которая могла бы проследить за ее воспитанием.

Надеюсь, вы понимаете, что я тотчас же навел справки у эсквайра Себастьяна Харди, адвоката моего брата, и с сожалением сообщаю, что стоимость его имущества намного уступает сумме многочисленных долгов. Его покойная жена Сара слишком вольно обращалась с состоянием и не стесняла себя в средствах. Таким образом, дочери моего брата не могут рассчитывать на сколько-нибудь значительное наследство.

Мы с женой обсудили возможность принять у себя Саффрон, однако у нас девять детей, которых мы с трудом содержим на мой более чем скромный доход сельского викария. Увы, мы не в силах кормить и одевать бедных сирот. К счастью, я могу устроить ее в весьма респектабельное учебное заведение, где она получит не только кров и пищу, но и вполне пристойное христианское образование и воспитание, которое впоследствии позволит ей устроиться гувернанткой в благородную семью.

Если вы, по своей христианской доброте, найдете возможность оплатить ей дорогу в Англию, а также путь от порта до железнодорожной станции Бишопс-Саттон, я встречу бедное дитя и отвезу в учебный пансионат. К великому сожалению, не имею никакой возможности внести свой вклад в ее воспитание и содержание.

Буду ждать новостей от вас.

Ваш брат во Христе

Томас Бенбрук».

Саффрон медленно, с наслаждением порвала письмо на мелкие кусочки, бросила в выгребную яму, а потом задрала юбку и написала на этот унизительный для нее документ.

– Вполне подходящий ответ на такой кусок дерьма, – злорадно сказала она. – И на все это христианское воспитание, и на пансионат, и на работу гувернантки в благородном семействе. Да я лучше пешком вернусь в Хартум, чем поеду в Англию. – Она встала и оправила юбку. – А сейчас мне нужно спешить, чтобы проследить, готов ли ужин для Райдера, и приготовить ему стопочку виски.