Факап - Михаил Харитонов

Сноубридж, работавший с этой частью воспоминаний Малышева, тоже ничего не разобрал. Ну то есть ментограмма показывала, что этот фрагмент порезан, а мозг заполнил лакуну, пришив к ней кусок воспоминания о том, как он в это место шёл впервые. Проблема состояла в следующем: решительно никаких, даже самых мутных, воспоминаний о предыдущих посещениях этого притона у Малышева в голове не сохранилось. Хотя они явно были, их не могло не быть. Но они были затёрты. Почему?

Тут Левин задумался вот над чем: а как вообще Малышев вышел на Вагу?

Если честно, Антон был очень посредственным оперативником. Не по меркам КОМКОНа, об этом я даже не говорю. Но даже по меркам общественности, будь она неладна. С некоторыми заданиями, которые Малышев благополучно проваливал, справился бы и раздолбай из Группы Свободного Поиска. Все его успехи были связаны с тем, что у него имелись неограниченные ресурсы. На попытки вызволить лейб-знахаря Тату из лап дона Рэбы этот идиот потратил тридцать килограммов золота, потерял четырёх ценных агентов из числа аристократии и едва не попался сам. Это по его собственному признанию. Левин считал, что он мог бы просто послать к дону Рэбе человека для переговоров о выкупе. Что, скорее всего, увенчалось бы успехом: при условии удалении знахаря от двора он бы его с удовольствием продал любому покупателю. Однако Малышев вбил себе в голову, что дон Рэба — чудовище, жаждущее уничтожить всех образованных людей только за то, что они образованные. Соответственно, такая идея ему и в голову не пришла. В то время как дон Рэба аккуратно обкладывал Антона со всех сторон и и искал к нему подходы... Ну, в общем, не орёл был наш Антон, не орёл. В лучшес случае — гусь лапчатый. Да ещё и перепончатый.

И вдруг — контакт с Вагой Колесом! Законспирированным и переконспирированным! Руководителем всей организованный преступности Запроливья! Доверенным партнёром личной спецслужбы Его Величества! Человеком, чья голова была буквально набита тайнами и секретами государственной важности! Причём Антон не только вступил в контакт. Но и сумел завоевать доверие старого паука — ну, насколько тот вообще мог кому-либо доверять. Как-то это не вписывалось в общую картину. То есть совсем никак.

Отчёты самого Антона дела не прояснили. Просто с какого-то момента он начал упоминать "информацию от Ваги", "сведения от Ваги". При этом ни Кондорский, ни даже Бунге в своих отчётах это никак не комментировали. Просто и у них появилось что-то вроде "новости от Малышева — Вага Колесо на Север больше не сунется", "Малышев говорит, что у Ваги в Соане нет агентов наверху", и тому подобное. В общем, контакт они принимали как должное. По крайней мере, Кондорский. Потом у что Бунге был въедлив и любопытен, и полное молчание по этому поводу объяснялось, скорее всего, прямым запретом Александра Васильевича на раскачивание темы. Вопрос о том, как это благородному дону удалось свести знакомство с ночным королём, так и повис в воздухе.

Тогда Левин стал рыть с другого конца — то есть подробно анализировать предыдущие попытки Антона выйти на Вагу.

Первый раз Антон попытался это сделать, когда прихватил книгочея Пэга Паршивого как наводчика. Он попытался выйти через него на более серьёзных людей. Но неудачно: серьёзные люди Пэга зарезали. Однако он успел рассказать Малышеву всё, что знал (в чём ему весьма помогла земная медицина: ментоскопа у Антона тогда ещё не было, но сыворотка правды, разумеется, имелась). Ничего особенно интересного Пэг не знал, но всё же кое-какую информацию Антон от него получил. То есть наводки на нескольких людей Колеса. Отыскать их, впрочем, не представлялось возможным: слишком они были недоверчивы и слишком хорошо умели прятаться.

В другой раз  Малышев попытался зайти с самого верха — когда узнал от Кондорского о контактах Колеса с официальными властями. Если коротко, то и здесь ничего не вышло. Всё, чем разжился Антон — это очень приблизительным описанием внешности Ваги Колеса.

И вдруг таинственный ночной король сам преподносит себя на блюдечке? Так не бывает.

Левин тоже решил, что так не бывает, и сделал третий заход. То есть попытался понять, почему же Антон уничтожил это воспоминание. Для этого он снова взялся за то, что узнал от Сноубриджа, внимательно пересматривая собственные воспоминания. И нашёл-таки ключик: Ян как-то заметил, что у Малышева всё, связанное с арканарским портом, ассоциировалось с тремя чувствами. А именно — раздражением, стыдом и удовольствием.

Тут Борису пришла в голову одна мысль. Для Антона не очень лестная, но объясняющая почти всё.

Логика у него была такая. Для Антона почему-то было важно доказать (кому, кстати?), что он пришёл в новое для себя место. Тем не менее, это было не так. Он появлялся в притоне явно не первый раз. Вопрос — а зачем он туда пришёл в первый?

Но можно предположить самое простое. Благородный дон Румата пришёл в притон именно затем, зачем вообще ходят в притон. Совершенно не подозревая, что это место служит ещё и личной приёмной Ваги Колеса. И, видимо, каким-то образом там с ним пересёкся.

Чтобы проверить идею, Левин затребовал абсолютно все данные по портовым бардакам вообще и по этому конкретному в частности. Рабочая группа подняла арканарские данные, прошерстила их и выяснила, что портовые заведения имели специфическую репутацию. Земля в порту дорогая, аренда стоила недёшево, а надо было ещё отстёгивать уголовникам и представителям власти. То есть портовый бардак должен был быть высокодоходным. А высокие доходы — это либо высокие обороты, либо высокие цены за услуги. По первой схеме работали бордели для матросни, которые вообще никогда не закрывались, а к койкам стояли очереди. Вторые предлагали экзотику для богатых извращенцев. У этих было всё. Начиная от меднокожих девочек и мальчиков и кончая... извини, Лена.

Так вот, посещённый Руматой притон относился именно ко второй категории. Причём он был известен именно в таком качестве даже при дворе. И предположить, что Антон по доброй воле пойдёт в такое место за плотскими утехами, было как-то  уж слишком.

Левин было загрустил, но тут ему повезло. Среди отчётов Бунге он обнаружил упоминание о таком эпизоде. В одном разговоре Малышев чрезвычайно нелестно отозвался о доне Сэра. Павел поинтересовался, чем этот светский подонок хуже остальных. Малышев на это сказал, что этот самый дон Сэра однажды по пьяни притащил его в такое гнусное место, что он, Антон, чуть не разнёс его в щепки. На закономерный вопрос Павла, что же там было такого ужасного, Антон сказал только одно слово: "свиньи". Что Бунге принял за обычное ругательство.