Наследница (СИ) - Лора Вайс

Послание шестьдесят пятое

  Сразу после боя по приказу Отца воины света явились в Небесный Дворец. Архангелы проследовали в Зал Писаний, где на скамье у большого окна спиной к ним сидел Он.  Ангелы стояли, молча, в ожидании слова своего Создателя, а он не торопился поворачиваться к ним. Спустя какое-то время все же заговорил: - Что ж вы стоите, дети мои… Проходите, занимайте свои почетные места. Верно, устали после битвы. Но Мататрон не решился занять свое кресло, он прошел к скамье, на коей обычно заседали ангелы из хранителей и сел, за ним следом расселись и остальные. А Михаил так и вовсе остался стоять. - Почему не садишься, Михаил? – обратился к нему Отец. - Я не вижу боле себя в рядах твоих верных архангелов. - Отчего же? Разочаровался в собратьях или чувствуешь за собой вину? В чем причина? - Вы меня знаете… - Знаю, но все же. Раскрой свои мысли для остальных. - Я чувствую стыд. Стыд за то, что мы перестали видеть дальше своего носа, за то, что выбрали пусть наименьшего сопротивления. Многие столетия мы если встречали демона, то без каких-либо сомнений убивали его, - и Михаил замолчал, так как встретился взглядом с Мататроном, который уже еле сдерживался. - Продолжай, продолжай… Не обращай ни на кого внимания. - Мне не место среди тех, кто желает бессознательно убивать. И готов принять любое наказание, ибо признаю, что встал на защиту темных созданий и ослушался приказа Главнокомандующего. В этот момент Отец встал, повернулся к ним: - Я рад, что ты излил душу. А сейчас хочу услышать твое слово, Мататрон. Архангел с превеликим удовольствием поднялся и воззрился на Создателя: - Михаил все правильно сказал, что, - однако Он перебил. - Нет, нет… Михаил в состоянии, если что ответить за себя, ты же говори за себя. - Простите, - склонил голову архангел. – Мы по Вашему завету пошли с боем на армию демонов, что возомнили себя Третьей силой и покусились на Средней мир. Им мало Преисподней, они стремятся пустить корни на земле, дабы беспрепятственно осквернять человеческие души. Но хуже всего то, что ими поставили руководить дитя самого Люцифера. Демоницу Роксану. - Только ли она дитя моего нерадивого сына? Разве матери у нее не имеется? - Ее мать – ангел Елейла, некогда ученица Михаила, которая за греховное деяние была низвергнута в Преисподнюю. - Выходит, в девочке таятся не только силы тьмы, но и света, - сейчас взгляд Отца стал строже. - Да, - растерянно ответил Мататрон. - Можешь дальше не продолжать. Мне было важно услышать сокрытый глас твоей души, Мататрон. А сейчас поговорим с тобой, Гавриил. Я вот, что хочу понять. Ты знал, что дети, коих твои ученики держали в плену, по сути, являлись всего лишь детьми? А их родители давно как отреклись от учения Люцифера? - Да, знал. - Большего мне и не нужно. - Но почему вы остановили нас? – с непониманием в глазах заговорил Мататрон. – Те демоны пришли сражаться не одни, они заручились поддержкой воинов сатаны. - А ты заручился поддержкой Небесных львов, которых я давно как запретил использовать в сражениях. Они, к моему глубокому сожалению, не умеют думать головой. - Каково же будет Ваше решение? – спросил Михаил. - Эта битва большим позором ляжет на нашу с вами историю. И дабы восстановить справедливость, я временно отстраняю от служения Гавриила, - и Отец обратил взор на архангела, - ты сегодня же отправишься на землю и проживешь там восемьдесят лет в теле просто смертного. А после явишься ко мне на суд, и я уже решу, возвращать тебя в армию или нет. Ты же, Мататрон продолжишь свое дело, но лишь в качестве советника. А Михаил встанет во главу армии. Однако, - перевел на него взгляд. – Бразды правления перейдут к тебе на время, я буду внимательно следить за ходом твоих мыслей, ибо дружба с тьмой – это всегда хождение по краю пропасти. Но если ты проявишь мудрость и сможешь добиться мира на земле, я даю слово, мы обсудим возможность существования Третьей силы в Среднем мире.  После Отец исчез, и Зал Писаний погрузился в тишину… И настало временное затишье в двух мирах, однако на земле продолжали бушевать страсти. В лагере Леонарда демоны с позволения предводителя устроили праздник, все же солдат нужно было как-то приободрить после столь печальных событий. Но одному демоны было не до веселья, Одеон сидел в казарме и в очередной раз пил. Узнать местонахождение Илларии так и не удалось, она, словно испарилась. Рана на руке продолжала ныть, ибо подавленное состояние духа мешало полноценному заживлению. Сейчас даже некоторые старые шрамы напомнили о себе. Тут к нему вошел довольный Тепрос с бутылкой коньяка в руке: - Ты чего тут заныкался? Народ требует своего героя! - Настроения нет… Я вот сейчас допью и домой. - Все по своей блондиночке страдаешь? Тогда Одеон бросил на него злобный взгляд. - Да ладно тебе, - смущенно улыбнулся лекарь. – Будут и другие. Она же пернатая. Что называется, развлеклась с тобой и дальше крылышками бяк-бяк… - Ни хрена-то ты не знаешь, дорогой Тепрос, - и Одеон сделал два глотка из бутылки. – Она не бросила меня, она забеременела. - Вот это новость! – выпучил глаза Тепрос. - Угу… И я выбрал ее, а не ребенка. Это же правильно, так? - С точки зрения мужской логики – да, а вот с ее точки зрения – ты предатель, иезуит. - Вот куда она могла деться? Ей же с каждым днем будет только хуже. - Ну, раз она не побоялась уйти в таком положении, значит, знала, куда идти. Иллария, друг мой, весьма умная и прозорливая, это с виду она вся такая наивная и воздушная, а на деле ого-го! - Ей же никто не поможет. Нет таких мест на земле, где бы… - и тут он вдруг отставил бутылку в сторону, выпрямился. – Или есть… - По резко протрезвевшему лицу вижу, на тебя озарение снизошло. - Вроде того… И если я прав, она действительно невероятно умная и дальновидная. Так, кажется, пора мне в путь дорогу. - Что ж, - испустил Тепрос благодатную отрыжку. – Удачи тебе, папаша… А мне и без женщин хорошо, - и он лег  на койку, - от них слишком много проблем. Одеон тем временем совершил скачок и оказался в своей квартире, где схватил сумку, побросал туда несколько маек, штанов, носков, поверх положил зубную щетку и бритвенный станок, затем наведался в ванну, быстро умылся, переоделся в джинсы с футболкой, а на ноги нацепил массивные походные ботинки. - Если ты там, - процедил сквозь зубы, - запру и жопу выпорю. Спустя какие-то доли секунды демон оказался на пороге дома Марбаса, тот как всегда открыл до того, как Одеон успел коснуться кулаком двери. - Какие люди! – расплылся в хитрой улыбке. – А я уж было засомневался в тебе… - Она здесь? – Одеон выглядел крайне раздраженным. - Само собой здесь. - Вот я дебил, - и демон присел на ступеньку. - Не кори себя, мой друг, - присоединился к нему ваах, после закурил трубку. – В таких вопросах мы соображаем куда медленнее женщин. Мы можем быть царями, мудрецами, великими воинами, а когда нам говорят, что скоро у нас появится ребенок – всё, наша мощь и бесстрашие враз куда-то улетучиваются, мы сразу тупеем и ищем почву помягче, куда бы зарыться головой. - Я хочу ее видеть. - Увидишь… Но лучше завтра. Сейчас она спит. Сегодня ей пришлось несладко, организм сильно вымотался. - Что же ты с ней делаешь? – нахмурился Одеон. – Ты учти, если решил эксперименты какие ставить… - Тише ты… не заводись. Она сама пришла ко мне, попросила о помощи. Я и помогаю. Но никто не обещал, что будет легко. - Ты действительно сможешь спасти их? - Я очень постараюсь, Одеон. Только риск есть всегда. И если чего, ты уж не сердись на меня. - Если все получится, если ты поможешь им, я хоть в личные рабы к тебе подамся. - О-о-о-о, - рассмеялся Марбас. – Ты такими словами не разбрасывайся, я же и согласиться могу. Ладно, - похлопал он демона по спине. – Идем-ка в дом, пора спать. А завтра увидишь свою красоту. Всю ночь Одеон проворочался, сон никак не шел, даже успокоительный отвар, что приготовила для него Вхету – не помог. Демон с нетерпением ждал рассвета. И только линия горизонта окрасилась в розовый цвет, как он поднялся, наспех умылся и вышел на улицу. Утренняя прохлада немного взбодрила его, а тишина  успокоила мятущуюся душу. Тут на глаза попалась та самая фаре, где некогда они жили с Илларией.   - Она там, - послышался голос Марбаса за спиной. – Можешь идти. Одеон тогда набрал побольше воздуха в грудь и устремился в сторону дома. Когда же открыл дверь, увидел ее. Иллария лежала на боку, отвернувшись к окну, и спала. Первые лучи солнца заглянули внутрь и озарили небесное создание, ее кожа на пару мгновений просияла светом. Демон тихо, почти крадучись, подошел к ней, коснулся плеча, на что Иллария шевельнулась: - Опять? – произнесла тихим голосом. – Я больше не выдержу, неужели нельзя подождать… - Птичка моя, это я, - прошептал Одеон. Ангел в этот момент вздрогнула и обернулась: - Одеон? – на ее весьма округлившемся лице появилась искренняя улыбка, а в глазах блеснули слезы. – Ты нашел меня… - Как же иначе? А ты стала еще красивее. - Издеваешься? И сейчас она с трудом, но повернулась к нему, и Одеон увидел большой живот, почти полностью покрытый витиеватыми узорами. - Ого! – только и смог произнести демон. - Я так рада, что ты здесь, - она взяла его за руку. – Ты же не сердишься на меня? - Честно говоря, хотел надрать тебе задницу, но стоило увидеть, как теперь хочется только целовать. - Задницу? – засмеялась она. - Ну, и ее тоже. - Я боялась за тебя, боялась, что вы не выстоите в битве. - Теперь все позади. С большими потерями, но мы выкарабкались.   - Иди ко мне, - Иллария потянула Одеона к себе, и он лег рядом. Дева прижалась к нему насколько позволил живот и затихла. Иллария уже многое вытерпела, ведь каждая новая татуировка давалась ей все сложнее и сложнее, ребенок рос слишком быстро и барьеры требовались более мощные для сдерживания сил тьмы, кои были заключены в теле малыша. Теперь у нее имелось пару дней до очередного ритуала. После обеда двое отправились на прогулку. Как только Иллария вышла из фаре, к ней подбежала маленькая маори и вручила такой же маленький букетик цветов. - Спасибо, - улыбнулась дева. – Вот, держи – и взамен протянула девчушке шоколадную конфету. Та с радостью приняла подарок и побежала к своим хвастаться лакомством. - Да ты тут уже своя в доску, - усмехнулся Одеон. - Вроде того. Они невероятные. А дети… Эти мелкие хитрюги каждый день мне что-нибудь приносят, лишь бы получить конфеты. - Ну и правильно, тебе-то ни к чему налегать на сладкое. - Вот же хам, - и она пихнула его локтем в бок. - Ну, куда пойдем? - К реке. Мне там нравится, тихо и прохладно. И оба устремились в сторону реки, там Иллария села на большой плоский камень, опустила ноги в воду. - Пинается, - резко выпрямилась она. – Хочешь потрогать? Иллария взяла его руку и положила себе на живот. И тогда Одеон ощутил нечто особенное, а тьма выступила за пределы тела. Так они и сидели почти до самого вечера. Но перед уходом Иллария почувствовала резкую боль. - Что с тобой? – подхватил ее Одеон. - Не знаю. Марбас сказал, что у меня есть два дня. Демон немедленно отнес деву в дом вааха и уложил на стол: - Что произошло? – растерянно уставился на Марбаса. - Те самые риски, о которых я тебе говорил. Что вы делали у реки? - Ничего, просто сидели. - Уверен? - Он коснулся живота, - сквозь стон произнесла Иллария. - А говоришь ничего, - недовольно скривился мудрец. – Ты передал ребенку часть своей энергии, чего делать категорически было нельзя. Эх, и я сдуру не предупредил. Но в этот момент ангел повернулась на бок и вся съежилась, а буквально через секунду до ушей присутствующих донеслись звуки льющейся на пол воды. - Н-да, - нахмурился ваах. – Лучше бы ты, Одеон сидел дома. Все, началось. Вхету! – и он заговорил на маори. – Неси, что там обычно требуется при родах. Мы, разрази меня гром, рожаем, - Марбас развел руки в стороны.   - Так, рано еще, - из комнаты показалась растерянная девушка. - Главное, чтобы теперь поздно не было. Давай, поживее. Вхету тогда побежала обратно, начала греметь мебелью, после вынесла стопку чистых льняных пеленок, затем поставила на печь ведро с водой, достала откуда-то медный таз, а Марбас вытащил из сундука с инструментами ножницы и катушку шелковых ниток. - Будешь присутствовать? – посмотрел на Одеона с изломом в брови. – Или устроишь перекур за дверью? Но Иллария вцепилась в руку демона: - Он будет присутствовать,- а потом перевела взгляд на Одеона. – Только попробуй уйти. - Да я и не собирался – неуверенно ответил он, поскольку испытал сильнейший испуг и больше всего сейчас хотел, как и сказал Марбас, найти место помягче, куда бы зарыться головой. И потянулись долгие мучительные часы. Схватки нарастали, становились болезненнее, продолжительнее. Иллария пару раз даже теряла сознание, так как барьер давал сбой, и тьма просачивалась в тело девы, чем причиняла сильнейшую боль. Вхету уже имела опыт повитухи, поэтому внимательно следила за положением дитя в утробе. - Что там? – с трудом спросил Одеон, когда Вхету очередной раз запустила руку под простыню. - Уже скоро, - произнесла маори. Но Марбас вдруг засуетился, полез в свой сундук и достал чернила с долотом, после обратился к полуживой Илларии: - Я нанесу тебе еще одну метку. Ты слишком быстро теряешь силы, ребенок сейчас испытывает стресс и много темной энергии выбрасывает. Ваах оголил ее грудь и живот, тотчас дикая боль сковала тело ангела, новая метка была в разы мощнее всех предыдущих. - Марбас, - обратилась к нему жена. – Ребенок готов покинуть лоно. - Не мешай, женщина, - огрызнулся ваах. – Делай там свое грязное дело, а я занят своим. Тогда она посмотрела на Одеона и поманила окровавленной рукой к себе. - Я? – побледнел демон. - Ты, ты, - прошипела она по-русски. – Вистань тут, - указала на место слева от себя. – А ты, - посмотрела на Илларию, - делать, как я тебя научала, научивала, тьфу ты, учила.   И дева начала тужиться. - Еищё, - продолжила Вхету, затем толкнула Одеона, - диержи ноги. Спустя минуты три Одеон увидел то, чего не видел за все время своего существования. Сначала вроде и хотел отвернуться, но не смог. - Совисем малёк остаться! - повысила голос маори. - Да не могу я больше, - пропищала Иллария. И как только сказала, ребенок вышел. - Вот и висё! – просияла довольной улыбкой Вхету. Сейчас же раздался пронзительный плач, к этому моменту и Марбас закончил. Он усталым, но спокойным взглядом посмотрел на дитя: - Поздравляю, Одеон с дочерью. Быть тебе отныне предводителем бабьего царства. А маленькое создание голосило во весь дух, ее тельце становилось то бледно-серым, то начинало светиться. Одеон же неуверенно улыбнулся. - На! – гордо заявила Вхету и вложила новорожденную в руки отцу. Демон, не желая того, явил суть, и его тьма окутала малышку, а та в свою очередь высвободила свою энергию. И образовалась нерушимая связь. - Дай ее мне, - прошептала обессиленная Иллария. Одеон тогда передал дочь матери. - Моя принцесса, - дева поцеловала ее в мокрый лобик. Маори тем временем продолжала колдовать под простыней, ну а Марбас сидел на скамье и думал о чем-то невероятно серьезном. - Вот видишь, - Иллария посмотрела на Одеона. – А ты хотел сдаться… Разве она не стоила всего этого? - Стоила. И признаюсь, ты куда мудрее и сильнее меня. Я же трусливый демон. - Ты всего лишь мужчина, - улыбнулась она. – А теперь еще и отец. - Как назовете? – вдруг очнулся от дум Марбас. - Здесь растут удивительной красоты цветы, - заговорила ангел. – Люпины. А наша девочка такая же красивая. - Значит, Люпина? – Одеон коснулся темных волос сопящей малышки. - Да, Люпина. Так, Одеон и Иллария подарили миру очаровательную Люпину. Миндалевидные глаза цвета небес завораживали любого, кто смотрел на малышку, но больше всех ее взгляд покорил Одеона, он искренне и всем сердцем полюбил дочь. А Иллария испытала истинное счастье, она стала матерью. Спустя несколько дней они все втроем вернулись в Москву, и для новоиспеченных родителей началась новая, прекрасная жизнь.