Замок лорда Валентина (сборник) - Роберт Силверберг

Она проводила их до гостиницы, подождала снаружи, пока они укладывали вещи, смотрела, как они садились в летающую лодку, и махала им вслед, пока машина не свернула на шоссе, ведущее к юго-западному побережью; затем она вернулась в магазин и возобновила торговлю. За всю вторую половину дня у нее было всего два покупателя. Один купил на восемь мерок гвоздей, а второй попросил три ярда фальшивого атласа по шестьдесят мерок за ярд, так что вся выручка от дневной торговли составила меньше двух крон, но это ничего не значило. Скоро, совсем скоро она разбогатеет.

Прошел месяц, а из Ни-мойи не было никаких вестей. Второй месяц — и все такая же тишина.

Терпение, благодаря которому Иньянна продержалась в Велатисе девятнадцать лет, было терпением отчаяния, безнадежного смирения. Но. теперь, когда перед нею замаячили грандиозные перемены, терпение иссякло. Она волновалась, она расхаживала взад-вперед по комнатам, она зачеркивала числа на календаре. Лето с его практически ежедневными дождями подошло к концу, сменившись сухой свежей осенью, окрасившей в пламенно-алый цвет листья деревьев в лесах предгорья. Ни слова. Начались тяжелые зимние ливни, которые принесли с собой массы сырого воздуха, прорывающиеся на юг из долины Зимра через страну метаморфов и сталкивающиеся с резкими горными ветрами. На высотах Гонгара белели снежные шапки, по улицам Велатиса текли мутные ручьи. Ни-мойя все так же молчала, а Иньянна вспоминала о своих двадцати реалах, и к страху, все глубже забиравшемуся в ее душу, начинало примешиваться раздражение.

Она отметила свой двадцатый день рождения в одиночестве, горестно потягивая прокисшее вино и пытаясь представить себе, какое чувство она будет испытывать, распоряжаясь доходами от Ниссиморнского окоема. Почему все так затянулось? Без сомнения, Везан Ормус и Стейг должным образом отправили документы в департамент, офисам понтифекса; но столь же несомненно, сейчас ее бумаги лежали на каком-нибудь пыльном столе, ожидая, пока их переложат на другой стол, в то время как сады ее имения зарастали сорняками.

Накануне Зимнего дня Иньянна решила отправиться в Ни-мойю и лично проследить за ходом дела.

Поездка должна была обойтись очень дорого, а Иньянна уже лишилась всех своих сбережений. Чтобы добыть деньги, она заложила магазин семейству хьортов. Они уплатили ей десять реалов. Погасить ее долг они имели право, распродавая ее запасы, и если бы они успели вернуть свои деньги до ее возвращения, то должны были продолжать вести торговлю, выплачивая ей аренду. Контракт был составлен целиком и полностью в пользу хьортов, но Иньянну это не тревожило: она знала, хотя и не говорила никому, что никогда больше не увидит ни свой магазин, ни этих хьортов, ни Велатис и что единственной вещью, интересовавшей ее, были деньги, с которыми она смогла бы добраться до Ни-мойи.

Это было нешуточное путешествие. Прямой путь из Велатиса в Ни-мойю пролегал через Пиурифэйн, область, принадлежавшую меняющим форму, куда никто не заходил без крайней необходимости. Так что ей надлежало сделать огромный крюк: на запад через перевал Стиамота, затем по длинной широкой долине, именовавшейся ущельем Дюлорн, по правую сторону которой на сотни миль тянулся огромный, в милю высотой, почти отвесный Велатисский уступ. Город Дюлорн лежал почти точно на середине предстоявшего ей пути, и оттуда нужно было одолеть еще половину колоссального материка Зимроэля, сначала по суше, а потом на речном судне до Ни-мойи. Но Иньянна видела в предстоящей поездке только великолепное приключение и не думала о том, как долго она может продлиться. Она никогда еще не выезжала из города; лишь однажды, когда ей было десять лет, мать, на радостях от успешной торговли, отправила ее на месяц в теплые края, на юг от Гонгарских гор. Другие города, которые она видела только на картинках, были для нее столь же далеки и неправдоподобны, как и другие планеты. Ее мать однажды была на побережье, в Тил-омоне, и рассказывала, что это был край вечного мягкого лета, где ласковый солнечный свет походил на золотое вино. А мать ее матери была даже в Нарабале, где тропический воздух был влажным и тяжелым и лип к телу, словно мокрая одежда. Но прочие города — Пидруид, Пилиплок, Дюлорн, Ни-мойя и все остальные — являлись для нее только именами, понятие океана с трудом вмещалось в ее воображение, а поверить в то, что где-то за загадочным океаном имелся другой континент с тысячами миллионов обитателей, где имелся десяток огромных городов против каждого города Зимроэля, где посреди пустыни находилось загадочное подземное логовище, именуемое Лабиринтом, в котором скрывался от мира понтифекс, где вздымалась к небу гора высотой в тридцать миль, на вершине которой обитал корональ и весь его королевский двор, она до сих пор до конца не могла. От мыслей о таких вещах в горе у нее начинало першить, а в ушах звенело. Устрашающий и непостижимый Маджипур был слишком уж большой конфетой для того, чтобы проглотить ее одним большим глотком; но и разгрызать ее постепенно, небольшими кусочками по миле-другой, для человека, который никогда не покидал пределов Велатиса, тоже было немыслимо трудной задачей.

Так, Иньянна с изумлением отметила перемены в климате, когда большая многоместная летающая лодка миновала перевал и спустилась на равнину, раскинувшуюся к западу от гор. Там все еще стояла зима — дни были короткими, солнечный свет бледным и зеленоватым, — но ветер был теплым и плотным, почти весенним, и в воздухе чувствовался приятный острый запах конца зимы. Она с удивлением обнаружила, что почва здесь мягкая, рассыпчатая и упругая, совершенно непохожая на твердую глину, сверкавшую бесчисленными мелкими и крупными камнями, на которой стоял ее дом, и что в этих местах земля имела удивительный ярко-красный оттенок. И растения с мясистыми глянцевыми листьями были незнакомы ей, и птицы здесь носили непривычные оперения, и поселения, попадавшиеся вдоль шоссе, жили открыто и были полны воздуха; эти деревни ничуть не напоминали темный тяжеловесный серый Велатис, их непохожие друг на друга маленькие деревянные домики, украшенные причудливой резьбой, сияли яркими всплесками желтого, синего и алого цветов. Для нее было также до ужаса непривычно не видеть со всех сторон горы, как в Велатисе, угнездившемся на груди Гонгарского хребта, но сейчас она оказалась в широченной впадине, лежавшей между горами и отдаленной прибрежной полосой и, когда взглянула на запад, то увидела перед собой почти пугающую ничем не ограниченную перспективу, полого уходившую вниз, сливавшуюся с бесконечно далеким горизонтом. С другой стороны от дороги, на севере, вздымался казавшийся бесконечным Откос Велатиса, противоположная Велатису сторона горной цепи, но даже и горы здесь были незнакомыми: цельный монолитный мрачный вертикальный барьер, из которого лишь изредка торчали, грозя небесам, острые пики. Но, описывая направленную на север кривую, они в конечном счете выехали из впадины, и почва снова изменилась — они достигли верхнего конца ущелья Дюлорн. Здесь было много гипса, холмистая низменность была от него белой, как будто покрытой изморозью. Камень казался жутковатым: на изломе он показывал рисунок, очень похожий на паутину, и сверкал таинственным холодным блеском. В школе она узнала, что из этого минерала был построен весь город Дюлорн; ей показывали там картинки с изображением изящных шпилей, арок и прозрачных фасадов, сверкавших подобно холодному огню в дневном свете. Она всегда воспринимала это как легенду, наподобие сказок о Старой Земле, с которой, как считалось, некогда сорвались на поиски счастья люди, отдаленные предки ее соплеменников. Но однажды, в конце зимы, Иньянна увидела предместья настоящего города Дюлорна и поняла, что эта легенда вовсе не являлась плодом воображения. Дюлорн оказался гораздо более красив и странен, чем она была способна вообразить. Он, казалось, сиял своим собственным внутренним светом, тогда как свет солнца, преломляемый, расщепляемый и отражаемый бесчисленными углами и изгибами высоких причудливых зданий, сияющими потоками затоплял улицы.

Так вот каков был этот город! Рядом с ним, думала Иньянна, Велатис следовало считать грязным болотом. Она могла бы остаться здесь на месяц, на год, навсегда и ходить из улицы в улицу, рассматривать башни и мосты, глядеть в витрины невероятных магазинов, ослеплявшие изысканными дорогими товарами, так не похожие на ее собственную жалкую лавчонку. Эти орды людей, покрытых чешуей, со змеиными языками — город принадлежал гэйрогам, миллионам квазирептилий, среди которых лишь изредка попадались представители иных рас, — перемещавшихся с такой целеустремленностью, занимаясь какими-то работами, незнакомыми простой горянке… эти светящиеся, мигающие разноцветные рекламы знаменитого Непрерывного цирка Дюлорна… эти элегантные рестораны, гостиницы, парки нее это привело Иньянну в благоговейное оцепенение. Конечно же, на Маджипуре не могло быть ничего, что сравнилось бы с этим местом! И все же она не раз слышала, что Ни-мойя гораздо больше, а Сти, город на Замковой горе, больше их обоих; а ведь были еще и знаменитый Пилиплок, и порт Алаизор, и… множество, множество других городов!