Хроники Амбера. В 2 томах. Том 2 - Роджер Желязны

— Я там уже был, — отвечал я, — и много где еще.

— Ба! Только погляди! Твое желание сбылось! — заметил он. Его левый глаз отразил луч света и направил в меня, словно солнечный зайчик. Как я ни щурился, правого глаза разглядеть не удавалось. — Сюда смотри, — указал он.

Я повернул голову. На вершине каменного дольмена стояла табличка «выход», в точности как в театре недалеко от нашего студенческого городка.

— И правда...

— Пойдешь?

— А ты?

— Не вижу надобности, — отвечал он. — Я и сам знаю, что за ней.

— И что же?

— Другая сторона.

— Очень остроумно, — сказал я.

— Получить желаемое и не воспользоваться — значит смертельно оскорбить Силы.

— Ты с ними так близко знаком?

Что-то заскрежетало — я не сразу понял, что незнакомец скрипнул зубами. Я двинулся к табличке, желая рассмотреть поближе, что там за ней.

На двух каменных плитах лежала третья, так что получались как бы ворота — довольно высокие, пройти можно. Только темно там что-то...

«Идешь туда, начальник?»

— А почему нет? Это тот редкий случай в моей жизни, когда я чувствую, что незаменим для тех, кто устраивает концерт.

«Я бы на твоем месте слишком не зарывалась...» — начала Фракир, но я уже нырнул под плиту.

Три шага — и я увидел каменный круг, росистую траву, черно-белого незнакомца, дольмен с табличкой «выход» и темный силуэт под ней. Я повернул назад. Снова черно-белый незнакомец на фоне дольмена и темный силуэт в каменном проеме. Я поднял правую руку. Силуэт тоже. Я обернулся. Смутный силуэт напротив стоял с поднятой рукой. Я вышел наружу.

— Мир тесен, — заключил я. — Но мне не хотелось бы его рисовать.

Незнакомец рассмеялся:

— Тебе напомнили, что всякий выход в то же время и вход.

— Увидев тебя, я вспомнил скорее пьесу Сартраnote 60.

— Зло, — отвечал он, — однако философски неоспоримо. Я всегда считал, что ад — это другие. Только не понимаю, чем я тебе досадил.

— А разве не ты заколол женщину тут неподалеку? — спросил я.

— Если бы и я — тебе-то какое дело?

— У меня странное отношение ко всяким мелочам, вроде ценности человеческой жизни.

— Зря кипятишься. Даже Альберт Швейцерnote 61, при всем своем преклонении перед жизнью, не распространял его на глисту, муху цеце и раковую клетку.

— Ты знаешь, о чем я говорю. Ты или не ты убил женщину на каменному алтаре с полчаса назад?

— Покажи алтарь.

— Не могу, он исчез.

— Покажи женщину.

— Она тоже исчезла.

— Значит, нет доказательств.

— Мы не в суде, черт возьми! Хочешь говорить, ответь на вопрос, а нет — перестанем сотрясать воздух.

— Я ответил.

Я пожал плечами:

— Отлично. Я тебя не знаю и очень этому рад. Счастливо оставаться.

Я шагнул к тропе, и в то же мгновение незнакомец промолвил:

— Дейдра. Ее звали Дейдра, и я действительно ее убил.

С этими словами он шагнул в дольмен, из которого я только что вышел. Я ждал, что он появится с другой стороны, но этого не произошло. Я повернулся на сто восемьдесят градусов и тоже шагнул под табличку. Через три шага я вышел и увидел себя, выходящего с противоположной стороны. Незнакомец куда-то делся.

— Что ты на это скажешь? — спросил я Фракир, снова направляясь к тропе.

«Дух места? Недобрый дух недоброго места? — предположила она. — Точно не знаю, но, кажется, он из этих же чертовых моделей — и они здесь сильнее.»

Я ступил на тропу и двинулся дальше.

— Ты на глазах начинаешь говорить живее и образней.

«Твоя нервная система — хороший учитель.»

— Спасибо. Если этот тип появится снова и ты заметишь его раньше меня — предупреди.

«Ладно. Но вообще все это место производит впечатление чего-то искусственного. На каждом камне написана частица Образа.»

— Когда ты это поняла?

«Когда ты впервые шагнул под табличку. Тогда я проверяла их на опасность.»

Мы подошли к внутренней периферии круга, и я похлопал по камню — вроде бы настоящий.

«Он здесь!» — внезапно предупредила Фракир.

— Эй! — послышалось сверху, и я поднял голову.

Черно-белый незнакомец сидел на стене и курил тонкую сигару. В руке он держал кубок.

— Ты меня заинтриговал, малыш, — продолжал он. — Как твое имя?

— Мерлин. А твое?

Вместо ответа незнакомец оттолкнулся от стены и, словно в замедленной съемке, опустился передо мной. Разглядывая меня, он сощурил левый глаз. По правой его половине мелкой рябью пробегала тень. Он выпустил клуб серебристого дыма.

— Ты живой, — объявил незнакомец. — Отмечен и Образом, и Логрусом. В тебе кровь Амбера. Каково твое происхождение, Мерлин?

Тень на мгновение разошлась, и я увидел на правом глазу повязку.

— Я — сын Корвина. А ты предатель Бранд, хотя и непонятно, откуда ты взялся.

— Имя — мое, — согласился он. — Но того, во что верю, я не предавал.

— То есть своей гордыни. На дом, семью и силы Порядка тебе всегда было плевать.

Он фыркнул:

— Я с наглыми щенками не спорю.

— Я тоже не хочу с тобой спорить. Как-никак, твой сын Ринальдо — вероятно, мой лучший друг.

Я повернулся и пошел прочь. Бранд ухватил меня за плечо.

— Погоди! Что ты мелешь? Ринальдо еще мальчик.

— Ошибаешься, — сказал я. — Мы примерно одногодки.

Он выпустил мое плечо. Я обернулся. Бранд выронил сигару — она осталась дымиться на дороге — и переложил кубок в правую, теневую руку. Левой он тер лоб.

— Сколько же лет прошло в основной линии...

Под влиянием внезапного порыва я вынул колоду, отыскал Люка и протянул ему.

— Это Ринальдо.

Бранд схватил карту, я, сам не знаю почему, не стал ее вырывать. Смотрел он долго.

— Почему-то связь через Козыри тут не работает, — заметил я.

Бранд поднял глаза, тряхнул головой, вернул мне карту.

— Да, не работает. Как... он?

— Знаешь, он убил Каина, чтобы отомстить за тебя.

— Нет, я не знал. Впрочем, меньшего я от этого парня и не ждал.

— Ты ведь не совсем Бранд?

Он запрокинул голову и расхохотался.

— Я — Бранд с головы до пят, и все же не тот Бранд, которого ты мог знать. Любая другая информация дорого тебе обойдется.

— Во что станет узнать, кто ты на самом деле? — спросил я, убирая карты.

Бранд поднял кубок, протянул двумя руками, словно чашку для подаяния.

— В порцию твоей крови, — сказал он.

— Ты что, теперь вампир?

— Нет. Я призрак Образа. Дай мне крови — объясню.

— Ладно, — согласился я. — Надеюсь, объяснение будет хорошим. — Я вытянул руку над чашей, вытащил кинжал и резанул запястье.