Сага о викинге: Викинг. Белый волк. Кровь Севера - Александр Мазин

– Отскрести кровь? – переспросил мой побратим. – А зачем? Это же…

И минут пять пояснял мне, некультурному, как пролитая кровь повышает мореходные качества судна. С примерами из личной жизни и из общей истории и истории собственного воинственного рода.

Медвежонок был абсолютно уверен, что драккар, чей киль не будет окроплен человеческой кровью, утонет в первом же плавании. И что драккар, омытый не просто кровью раба, а кровью полноценного воина, с честью взятого в плен, будет бороздить моря не зная поражений. И только я, тупой и невежественный, недопонимаю: раз на этом кнорре пролилась кровь многих воинов (сначала когда напавшие франки убили всех наших моряков, а потом самих франков убили оказавшиеся поблизости хирдманны Ивара), то в любой шторм и в любых конфликтных ситуациях на таком кнорре будет безопаснее, чем в домашней постельке.

– Тем более, – заключил Свартхёвди, – этот кнорр был омыт не только кровью воинов, но кровью воинов Севера, а наша кровь для такого дела – самая хорошая. Лучше только кровь настоящих конунгов и кровь дракона.

– Вот только драконов, брат, давно перебили, – добавил Медвежонок с искренним огорчением. И тут же воспрял: – Зато теперь мы, берсерки и ульфхеднары, – самые неуязвимые из живущих!

Грохнул меня по броне деревянной лапой и сиганул на берег с трехметровой высоты.

Я же, будучи в доспехах, на такой прыжок не осмелился и аккуратно сошел по веслу.

Кровь Севера. Надо же! Помнится, и Тьёрви что-то такое говорил…

Хрёрек не стал укорять меня за «самостоятельность». Он, оказывается, был в курсе, что я собираю команду. И отнесся к этому положительно.

Не откладывая в долгий ящик, тут же сообщил, что ждет нас в конце лета в Хедебю или в начале осени – в Ладоге.

– Не опоздайте на праздник, – добавил он с усмешкой. – Будет весело.

И ушел распоряжаться погрузкой. Через три дня весь наш буйный лагерь снимался с якорей и уходил домой. Домой! То-то радости франкам! Или, напротив, огорчения. Мы ведь не порожняком уходим, а с полными карманами франкского имущества. И, увы, не навсегда. Норманы сюда еще вернутся. И не раз. Им понравилось.

Тем же вечером у меня появился кормчий. Ове Толстый.

Чисто подарок судьбы, потому что – отличный специалист с десятилетним опытом работы по профессии.

Почему вдруг такой молодец решил встать к кормилу мелкого кнорра с еще более мелким капитаном, поинтересовался я.

– Так кто мне еще доверит, – вздохнул громадный датчанин. – Два корабля потерял. Нет у меня удачи!

– А я, полагаешь, доверю?

– Ага! – ухмыльнулся Толстый. – Твоей удачи на всех хватит!

Логично. Ове – точно ее проявление. А то я уж думал: придется Медвежонка к кормилу ставить или самому браться за руль. А какие из нас кормчие? Один – берсерк, другой – дилетант.

– Дядя-то – не против? – на всякий случай поинтересовался я.

Нет, не против. Более того, сам посоветовал. Морж услышал от ярла, что Ульф и Свартхёвди кнорр купили, – и заслал племянника занять вакансию.

– Тогда пошли пиво пить, – сказал я.

Условия не оговаривались. Стандартное жалованье кормчего (своего, не нанятого) – три доли общего дохода. Расходы – из общего котла. Внесет, как все, две марки – на прокорм до осени хватит. А за это время, глядишь, еще чего-нибудь наварим.

Глава тридцать девятая,

в которой герой знакомится с опасностями самостоятельного плавания

Светлая идея плыть прямо домой родилась не в моей голове – Скиди надоумил.

– В твоем поместье, Ульф, отличная бухта, – сказал он. – И корабельный сарай есть. Так зачем же нам в Роскилле вместе с конунгом плыть?

– Верно дренг мыслит! – поддержал Свартхёвди. – Дойдем быстро, обгоним новость о возвращении Рагнара. Вот это будет удача!

– А что в том хорошего? – простодушно спросил Хагстейн Хогспьёт, очень удачно опередив меня. Удачно, потому что нехорошо, когда хёвдинг не понимает элементарных вещей и заявляет об этом вслух.

– А то, тупая ты голова, что когда узнают: Рагнар с добычей вернулся, – так цена на серебро враз упадет! – пояснил земляку Гуннар Гагара. – Я поддерживаю слово Скиди!

Собственно, вся моя команда была «за». Только у меня были смутные сомнения. Наш кнорр, под завязку набитый ценностями, был в полной безопасности, пока плыл с армадой Рагнара. Однако в одиночку становился лакомой добычей для любого морского хищника. Конечно, мы все – парни крутые, да только мало нас. Мы с Медвежонком, три норега, два англичанина с арабом Юсуфом, Ове… Хотя нет, Ове – не в счет. Он рулить будет. Еще Скиди – он уже вполне приличный боец. Ну Вихорёк с луком… Еще половинка боевой единицы. Отец Бернар… Этот драться не будет… Хотя наверняка умеет. Ну, будем считать его еще за половинку. Итого: десять боевых рыл.

А в среднестатистической разбойничьей дружине – не меньше полусотни.

И время сейчас нехорошее. Весна. Голодные морские волки выходят на промысел…

А стоит взглянуть на наш кнорр, и сразу видно: не порожняком идет. Вон осадка какая…

Я поделился сомнениями с обществом.

«Общество» задумалось… Но ненадолго.

– Мы же вокруг Сёлунда пойдем, – сказал Свартхёвди. – С Сёлунда все хорошие воины с Рагнаром пошли. Да и знают нас здесь. Не тронут.

Убедил.

– Решено, – заявил я. – Домой идем морем.

Ох, блин! Не зря я сомневался! Только-только рассеялся утренний туман – прямо по курсу драккар!

Черт! Сёлунд Сёлундом, но по ту сторону пролива – Сконе. И там нас, сёлундцев, тоже знают. Но, как бы это поделикатней выразиться… С не совсем хорошей стороны.

Причина понятна.

Именно в Сконе ходят по льду «за зипунами» сёлундские «козаки».

Именно в Сконе мы ходили «забарывать зло» вместе с Каменным Волком и обиженной вдовушкой. Долг, как говорится, платежом…

– Правей и на камни? – мрачно спросил меня Ове Толстый.

Вот ведь жизнь у человека: третий корабль за сезон…

Я задумался…

Выброситься на скалы Сёлунда – мысль, к сожалению, здравая. Есть шанс, что парни на драккаре за нами не сунутся. Есть шанс, что кто-то выплывет… Да и добро потом можно будет достать, если удастся утопить кнорр правильно.

Только – вряд ли. Вон прибой какой! И воды здесь для нашего кормчего – новые. Так! Это я об Орабель забыл. Мы-то – воины. Нам ли смерти бояться? А сознательно топить беременную женщину… Нет, я так не могу.

Значит – что? Значит, будем драться. За одного битого трех небитых дают. А мы уж такие битые… Будем считать – каждый на пятерых сконцев потянет. А Медвежонок вообще за десятерых…

На драккаре нас заметили. Оживились.

– Прямо держи! – велел я Ове и повернулся к Медвежонку, разглядывавшему опасный кораблик.

– Можешь сказать, кто это?

Вдруг – друзья? Или – родичи чьи-нибудь. Тогда, глядишь, обойдется…

Не обошлось.

– Это корабль Торкеля-ярла, – мрачно произнес Медвежонок.

Он тоже прикинул наши шансы на успех и понимал – нет никаких шансов. Тридцатидвухвесельный драккар, это значит в команде семьдесят – восемьдесят головорезов. Задавят одной только массой.

– Торкель-ярл… – напряг я память. – Ты его знаешь?

– Ты тоже, – буркнул Медвежонок. – Ему Хавгрим Палица служит.

Вспомнил.

Тот самый ярл, с которым мы общались в поместье полюбившейся Каменному Волку вдовушки.

Вот уж у кого нет никаких оснований нас любить.

– Зря тебя не послушали, – пробормотал мой побратим. – Ты чуял беду, а я не послушал…

– Пустое! – бодренько произнес я. – В Валхалле на пиру встретимся!

– Это да, – вздохнул Медвежонок. – А как бы матушка с сестренкой порадовались нашей добыче!

Драккар недружественного ярла разворачивался клыкастой мордой к нам. Я ощутил знакомое спокойствие и улыбнулся. Может, все же выкрутимся? Бывало и похуже…

– Брони вздеть! – рявкнул я. – Вихорёк! Белый щит – на мачту! Ове! Держи на вражий драккар! Орабель, отец Бернар, – в трюм!

Ох и драка будет! Не завидую тому, кто палубу отмывать будет! Хотя я бы с ним поменялся…

Я стою на носу, как и подобает вождю. В отличной броне, «унаследованной» от покойного сарацина, в сверкающем шлеме.

Слева – Свартхёвди. Он больше не лопает свое мухоморье зелье (хотя и носит на всякий случай), научился «звереть» и так, в процессе кровопролития.

Но пока он еще не «оборотился». Обычный человек. Со швырковым копьем в руке. Ждет подходящего момента.

Справа сопит Хагстейн. Со щитом и здоровенным копьем, давшим ему прозвище. Меня прикрывает. Так положено, ведь я – вождь.

Слева от нашей носовой фигуры – англичане. С луками наготове. Не стреляют, хотя дистанция уже позволяет. Смысл? Над высокими бортами только щиты да головы торчат. И копья щетинятся.

Драккар идет на нас, скаля белые драконьи зубы из «рыбьей кости». Тремя метрами ниже – такие же белые усы пены. Мерно, обманчиво лениво вспахивают воду весла. Не торопится Торкель-ярл. Куда мы денемся? Тем более, белый щит подняли…