Мятежный дом - Ольга Чигиринская

— Я… извини, я… — он запнулся. — Сам не знаю, как это вышло…

— Ну хоть флорда при тебе не было, и то хлеб, — Шана потерла щеку.

Флорд-то на самом деле был, Дик с ним не расставался никогда, но в самом деле, не такой же он дурак, чтобы…

— Ты меня первая ударила.

Шана посмотрела на него и вдруг засмеялась.

— А хороши мы с тобой! Посмотри на себя! Нет, ты только посмотри!

Она подтащила юношу к зеркалу, протерла запотевшее стекло. Несколько секунд они смотрели на себя — оба взъерошенные, мокрые, с красными пятнами на лицах. Дик попытался унять судороги диафрагмы, которые заменяли ему смех — не получилось.

— Надо… приложить… холод… — давясь, сказал он.

— Или врезать… друг другу… еще по разу. Для симметрии, — сквозь смех предложила она.

— Нет, спасибо…. У меня до сих пор… в ухе звон.

Они одновременно протянули руки к крану, их пальцы встретились, и Дик тут же отдернул ладонь. Шана покачала головой.

— Смешной ты все-таки.

Она открыла кран, и несколько минут оба умывались холодной водой. За спиной у них открылась дверь, пожилая тэка привезла на тележке еще несколько тюков белья, развязала их и невозмутимо принялась сортировать — простыни отдельно, наволочки отдельно, пижамы отдельно, халаты врачей отдельно. Карманы пижам и халатов она тщательно просматривала, чтобы в машину не попали посторонние предметы, когда что-то находила — складывала в специальный синий ящичек. Интересно, подумал Дик, если бы она застала нас в позе «достань огонек с того берега речки», что бы она сделала? Ушла за дверь, осмелилась бы заметить, что здесь неподходящее место или спокойно начала сортировать белье? Наверное, последнее… Ну вот, можно уже и не умываться — рожа равномерно красная.

— Все, пошли отсюда, — Шана вновь потащила его за рукав к двери. — Если к обходу нас не окажется на месте, Ройе меня сожрет.

— Чего ты его так боишься? Он же добрый мужик, мухи не обидит.

— Мухи, может, и не обидит — но я-то не муха, а он такой здоровый!

Они поднялись на четвертый этаж и скользнули в седьмую палату.

— Уф! — Шана упала в кресло. — Хлопотный был денек.

— Да, — согласился Дик, растягиваясь на кровати. Душа по-прежнему болела, но это уже было похоже не на пытку, а на состояние после пытки.

— Знаешь, мы с ней поцеловались в первый раз тоже в душевой, возле стиралки. На «Паломнике».

— На-цу-ка-сии! — протянула Шана.

Это слово, подумал, Дик, записывается иероглифом «грудь». На астролат переводится как «ностальгия» то есть — «возвращение боли»… Туда, в грудь…

— Она выходила со мной в межпространство. Ты же в курсе, что она пилот, да? Так вот, она ходила со мной вторым номером, ведомым. Знаешь, сколько смелости для этого нужно? Она очень смелая, Шана. И она… там, в межпространстве, человек… настоящий. Ничего нельзя скрыть. И если человек там прекрасен, это значит, что он… в общем, тогда-то я и влюбился в нее. По-настоящему.

Шана молча теребила промокший рукав. Потом спросила:

— Это правда, что идти парой в межпространстве — лучше всякого секса?

— У меня не так много опыта, — Дик покусал губы. Так уж сложилась его судьба, что целых два человека делили с ним и межпространство, и постель. Пусть даже половина этого опыта была кошмаром — он не переставал быть опытом. Возлюбленная и в межпространстве оставалась возлюбленной. Насильник — насильником.

— Ощущения совсем другие, — сказал он наконец, — не знаю даже, можно ли сравнивать.

— Жаль, я не пилот.

— Да, — вздохнул Дик, который искренне жалел всех, кто не обладал пилотским даром.

Жизнь Дику спасла вредная привычка. Ройе не запретил ему курить совсем, велел только ограничиться двумя сигаретами в день. Дик выкуривал половину сигареты утром, вторую половину — после обеда, перед сном задувал целую — и ему хватало до утра.

Стоя на подоконнике, юноша курил в форточку, когда услышал шаги на лестнице. Дик всегда прислушивался к шагам в коридоре, когда курил — в отличие от Пауля Ройе, заведующая отделением не одобряла курения совсем, и вечно норовила подловить Дика на горячем. Так что он вслушивался — и услышал, как по коридору идут несколько человек, судя по звуку — взрослых мужчин.

Дик не мог себе представить благовидной цели, с которой взрослые мужчины могли бы красться во втором часу третьей смены по больничному коридору. Он быстро высунул руку в форточку и загасил окурок о стену снаружи, задернул занавеску и стал ждать, пока откроется дверь.

Флорд был у него в руках, Дик не расставался с оружием. Он понимал, что это переросло из привычки в манию, но ничего не мог с собой поделать: без оружия чувствовал себя совершенно беззащитным. И разве привычка эта не спасала его и раньше? Ну да, псих. Зато живой.

На двери, сделанной из полупрозрачного пластика, четко обозначились два силуэта. Дик видел их в просвет между занавесью и откосом: сутулые гориллоподобные фигуры. Боевые морлоки класса «Аякс».

Дверь приоткрылась. Дик мельком пожалел, что не сформировал из одеяла и матраса подобие лежащей фигуры. Морлок бросил только взгляд на его пустую постель, и шепнул товарищу на морлочьем диалекте чиби:

— Нет здесь. Только что был. Табак.

— Здесь, — возразил другой. — Прячется.

Дик поморщился с досады. Слишком умный для «аякса», сержант, наверное.

Умный «аякс» бесшумно открыл дверь и вошел в палату. Господи, подумал Дик, только бы и второй вошел. Только бы не остался загораживать двери… Лучше всего было бы, конечно, если бы первый поверил второму и просто ушел искать Дика где-нибудь в другом месте, но что уж теперь…

В комнате было три места, где можно спрятаться: одежный шкаф, туалетная кабинка и оконная ниша, в которой он как раз и стоял. Дик успел порадоваться, что выбрал окно и форточку, а не унитаз и вентиляцию. Как выбираться из туалетной кабинки, в которую ломится морлок, он представления не имел.

Оба морлока достали оружие, и по силуэту Дик определил, что это пуккху. Силовой импульс выбрасывал из ствола пучок клейких нитей биомодификата, опутывающих и обездвиживающих цель. Чем больше жертва сопротивлялась, тем сильней сеть пуккху сжимала «хватку», образуя почти сплошной тугой кокон. Пуккху невозможно было снять, только смыть.

Значит, приказ брать живым.

Дик усмехнувшись, приготовился к удару и к прыжку. Ему не хотелось лишний раз убивать морлоков и превращать эту милую комнатку в кровавую баню, так что морлока, почти вплотную подошедшего к окну, он ударил по глазам плашмя, прямо сквозь занавеску, затем одним движением срезал ткань и в прыжке поймал на этот импровизированный плащ весь заряд пуккху. Приземлился он на кровать-каталку, и ее тут же понесло в сторону двери. Дик снова прыгнул, резким усилием надавив на быльце — и поднявшаяся дыбом кровать приняла второй заряд пуккху. Кроме того, она повалилась на преследователей, загородив двери и выигрывая ему несколько секунд.

Прыжок вынес Дика в коридор, и если бы юноша не ушел в перекат сразу, он бы поймал третий заряд пуккху. Стрелял морлок, караулящий парадную лестницу.

Тут уже не было никакой возможности щадить противника. Была только одна возможность бежать, и ее блокировал морлок.

Дик ударил флордом прямо перед собой, и лезвие рассекло очередную порцию биомодификата. Два клочка живой паутины шлепнулись на плечи юноши, и через несколько секунд оплели бы его тело как смирительная рубашка, но их действие замедлил поток влаги, окатившей Дика от макушки до пояса.

Кровь морлока. Прямой удар флорда рассек ему шею, и кровь из артерий брызнула тугой струей, пока он оседал на колени, как жертвенный бык в обряде посвящения Митре.

Парадная лестница больничного комплекса была колодцем, к которому сходились все четыре крыла. На дне этого колодца, в фойе первого этажа, был устроен фонтан: искусно модулированные силовые поля придавали бьющим вверх струям вид заботливо поднятых кверху ладоней. Дик знал, что эти «ладони» не помогут при падении с восемнадцати метров, и отыграл четыре метра за счет флорда, захлестнутого резким ударом о колонну этажом ниже. Прыгая через балюстраду, он получил в спину еще два заряда пуккху, но это было уже неважно. Флорд перенес его «маятником» через два этажа и расцепился. Дик не сумел ухватиться за балюстраду на четвертом этаже, он просто больно об нее ударился, и дальше летел вниз, просто раскинувшись «жабкой». Последнее, что он увидел — как морлок-преследователь прыгает через весь «колодец», повторяя тот же трюк, для которого Дику понадобился флорд. Надо ли говорить, что у морлока все прекрасно прошло и без флорда — еще два таких прыжка, и он будет внизу… Тут Дик шмякнулся в фонтан, и за взбаламученной водой и подернувшей взгляд красной дымкой больше уже ничего не видел.

«Руки» фонтана тянулись вверх на пять метров, до половины второго этажа. Еще четыре Дик выиграл в прыжке. Энергии силовых полей, формирующих фонтан, хватило, чтобы юноша упал, не убившись и даже не сломав костей, но девять метров — это девять метров. Дик чувствовал себя как после того бичевания — кожа горела, легкие не слушались. Вестибулярный аппарат объявил, что он не готов к такому издевательству и будет бастовать. Дик перевалился через борт фонтана, с трудом соображая, куда бежать дальше, и тут в фонтан сверзился морлок.