Оружие победы - Василий Грабин

Услышанное меня ошеломило, я ответил не сразу.

- Товарищ Сталин, вашу просьбу, ваше задание я передам коллективу завода. Могу вас твердо заверить, что завод в ближайшее время обязательно резко увеличит выпуск пушек.

Сталин поблагодарил.

- При переходе на увеличенную программу так организуйте работу, чтобы выпуск пушек непрерывно возрастал. Учтите, нам дорога каждая пушка.

Я пообещал, а сам снова подумал: перестройка производства и внутризаводские резервы - вот что теперь нас выручит. Но ведь Елян вновь может не согласиться с предложениями ОГК.

В деликатной форме я попросил Сталина дать указание директору поддержать начинания отдела главного конструктора, не объясняя детально, какие именно.

- Передайте, чтобы он выполнял все, что вы считаете нужным,- сказал Сталин и, помолчав, спросил:

- Товарищ Грабин, вы твердо убеждены, что в ближайшее время завод резко увеличит выпуск пушек? Ведь эта задача чрезвычайно сложная.

- Понимаю, но сомнений у меня нет. Завод с этой задачей справится.

Сталин пожелал успеха нашему коллективу, попрощался и положил телефонную трубку, а я продолжал стоять, держа свою трубку в руке. То, что Сталин сообщил, пренебрегая секретностью, поразило меня.

Опомнился я, когда меня окликнул Елян. Осторожно положив телефонную трубку, в которой уже давно слышались короткие гудки, я подробно пересказал только что состоявшийся разговор. Упомянул и о том, что ответил Сталин на мою просьбу дать указание директору.

Амо Сергеевич взглянул на окно, плотно зашторенное синим полукартоном, помял слишком туго набитую папиросу, та лопнула. Он бросил ее в пепельницу, вынул из коробки "Казбека" новую, торопливо, с какой-то жадностью закурил, вскинул на меня настороженный взгляд. Глубоко затянувшись, Елян выпустил такое облако дыма, что настольная лампа под зеленым абажуром густо затуманилась.

- Василий Гаврилович, не допустили ли вы ошибку, давая такое обещание Сталину - в кратчайший срок резко увеличить выпуск пушек?

- Нет, Амо Сергеевич. А то, что мы за два месяца войны не сумели развернуть производство, объясняется просто: завод не был подготовлен организационно и технически.

- Ну, что ж... Теперь вам и карты в руки. Все же я хочу знать: как вы собираетесь технически решить проблему массового выпуска пушек?

Он знал мою точку зрения, мою позицию. С первого дня войны мы с ним много говорили на эту тему.

- Мне трудно добавить что-либо к тому, что я вам уже объяснял,- ответил я.- Скажу только одно: резкое увеличение выпуска - это не две и не три программы в месяц, а пять-семь как минимум! И решать эту задачу нам с вами, Амо Сергеевич, придется на существующих мощностях при непременном снижении себестоимости и сохранении высокого качества. Не прерывая производственного процесса, мы с вами должны технически перевооружить завод. Задача трудная, рискованная, но она нам под силу. По-новому придется работать всем подразделениям завода. Под угрозой Смоленск, так что рассчитывать на кооперацию с другими предприятиями несерьезно. Непростительно требовать от государства и дополнительного оборудования. Но наш завод обладает возможностями беспредельными. Не улыбайтесь, Амо Сергеевич! Мы будем наращивать темпы не методом ликвидации "узких мест", экономии электроэнергии и рационализацией отдельных технических процессов. Мы думаем не о таких резервах.

Елян сощурился, тяжелой ладонью погладил свои роскошные темные кудри, вышел из-за стола, запустил длинные руки в карманы брюк, прошелся к двери, проверил, хорошо ли та закрыта, и повернулся ко мне.

- Василий Гаврилович, я убежден, что вы переоценили наши возможности. Допускаю, что нам удастся вдвое увеличить выпуск пушек. Но в пять-семь раз?! Понимаете ли, кому дали вы обещание?!

Энергичный и достаточно опытный руководитель не хотел понять того, что завод способен на большие свершения, что у завода есть для этого все необходимые данные. Он как технолог никак не мог усвоить и, так сказать, переварить, что решающим фактором в производстве является конструкция создаваемой машины, в нашем деле - пушки. Да, именно конструкция предопределяет успех или неуспех. И, кроме того, как человек на заводе новый, он не знал силы и способности нашего коллектива.

- Скоро, Амо Сергеевич, дело вас убедит,- сказал я, желая закончить неприятный разговор.

- Скажете гоп, когда перескочите, а пока я боюсь за вас, Василий Гаврилович, очень боюсь.

Я позвонил председателю областного комитета обороны - секретарю обкома партии М. И. Родионову.

Несмотря на очень поздний час и "готовность номер один", объявленную штабом противовоздушной обороны, он, узнав от меня о телефонном разговоре со Сталиным, попросил нас с директором сейчас же приехать в обком.

Елян вызвал машину. Молча мы вышли к подъезду. Ночь была ясная, звездная плохая: в такую ночь легче бомбить. В небе метались лучи прожекторов. Пока было тихо, но наши дежурные ПВО предупредили, что к городу приближаются немецкие самолеты.

Секретарь обкома разговаривал с кем-то по телефону; жестом руки он пригласил нас сесть. Ни Елян, ни я не проронили ни слова.

- Слушаю, Гаврилыч,- пожимая нам руки, сказал хозяин кабинета.

Я обстоятельно пересказал разговор со Сталиным и коротко изложил основную суть тех организационных и технических мер, которые помогут нам решить задачу. Секретарь обкома задумался. Потом горячо заговорил:

- Вы лучше моего знаете, каковы ваши дела с выполнением плана... Желание ваше очень хорошее, но осуществимо ли оно? Скажу откровенно: заикнись об этом кто-нибудь другой, я бы и слушать не стал... Конечно, я не предлагаю отказаться от выполнения задания товарища Сталина. Речь идет о путях и средствах выполнения. Не забывайте и время: оно не простит ни малейшего промаха.

- Товарищ секретарь, об этом и я Грабину говорил,- не удержался Елян. И так как со стороны секретаря обкома не последовало ни "да", ни "нет", добавил: - Нам бы нужно добавить станочков и получить помощь в изготовлении специального инструмента. Тогда бы мы зажили. Я убежден и заявляю об этом здесь, в обкоме партии, что переналаживать завод, что называется, с самого корня, это значит издергать весь коллектив, а резкого увеличения выпуска пушек все равно не добиться. Мы и так на пределе работаем.

- Путь, избранный нашим отделом, самый верный и единственно возможный в складывающейся обстановке,- сказал я.

После такого категорического заявления наступило напряженное молчание. Я подумал: "Надо кончать. К чему сейчас разжигать страсти?"

- Прошу разрешения в ближайшие дни доложить вам план-график нашей работы.

- Обком партии выслушает вас в любой час дня и ночи. Ждем ваш график.