Великий план (Нарский Шакал - 2) - Джон Марко

- Я чего-то не понимаю, - сказал он. - "Устрашающего" протаранила лисская шхуна. А потом было что? - Граф пожал плечами. - Ты поплыл к Лиссу?

- Нет, сэр.

- Тогда как же тебя нашел "Быстрый"? - наступал Бьяджио, стремительно теряя терпение. - Где, черт возьми, находился "Устрашающий"?

- Э... Граф Бьяджио, наверное, лучше мне пояснить, - сказал Келара.

- Да, капитан, будьте так любезны.

- Граф, "Устрашающий" шел к Кроуту, как и было задумано. А затонул он в лисских водах. Он взял туда курс... по приказу Симона Даркиса.

- Что? - прошипел Бьяджио. Его взгляд метался между Келарой и Дарсом. - Что ты сказал? Объясни мне!

- Это правда, - снова вступил в разговор Даре. - Симон Даркис находился на борту. С ним была дочь Шакала. Он приказал нам плыть в Лисе.

- Даркис держал капитана Н'Дека у себя в каюте в качестве заложника, добавил Келара. - Он повернул "Устрашающего" к Лиссу властью Рошанна. Вашей властью, граф Бьяджио. По словам Дарса, Ричиус Вэнтран тоже находился на Лиссе. Даркис остался с ним.

- Даркис сказал, что все это часть вашего плана, - сказал Даре. - Нам это было непонятно, но когда нас отпустили, нам стало все равно. Только они нас вовсе не отпустили. Мы думали, что свободны, но тут приплыл "Принц".

- Принц? - переспросил Бьяджио.

- "Принц Лисса", - пояснил Келара. - Флагман Прак-ны. На самом деле "Устрашающего" не отпустили. Когда наши решили, что благополучно смогли уплыть, "Принц" вернулся под покровом ночи. И потопил их. - Капитан печально покачал головой. - Я все это видел, но был слишком далеко и ничего не мог сделать. И на "Быстром" нет орудий. Я смог только спасти беднягу Дарса.

Бьяджио слушал - и ужасался. Его не огорчило, что "Устрашающий" пошел ко дну, что погибла вся его команда. На чем сосредоточились его мысли - и что воплем взывало к нему, - это было известие о том, что Симон находится на Лиссе. Это было невероятно, и в то же время в его мозгу беспрестанно повторялось слово, которое лучше всего характеризовало случившееся.

Предательство.

- Не может быть! - ахнул он. - Зачем Симону понадобилось плыть на Лисе? Я не отдавал такого приказа!

- Клянусь, это правда! - повторил боцман Даре. - Все, до единого слова. Даркис захватил командование судном и заставил нас плыть к Лиссу. И там мы его оставили. - Молодой человек презрительно улыбнулся. - Этого вшивого пса! Он предал нас - и по вашему приказу, сэр! Он это сделал, и я буду утверждать это до самой могилы!

- Мне очень жаль, граф Бьяджио, - добавил Келара, - но это правда. Мы подобрали Дарса и сразу же поплыли к Кроуту. Я думал, что вы захотите как можно быстрее услышать эту новость.

Бьяджио молчал. Келара вопросительно посмотрел на него:

- Милорд?

- Да, да, - прошептал Бьяджио. - Конечно, ты сделал все как надо, капитан.

Келара с Дарсом недоуменно переглянулись. Бьяджио едва их видел. Он был словно в тумане. Он был раздавлен их известием - в эту минуту не смог бы даже встать с кресла. Симон его предал. Эта мысль была мучительной. О гибели Симона думать было больно, о предательстве - невыносимо.

- Спасибо, капитан Келара, - проговорил он наконец. - Однако вам следует вернуться и продолжить патрулирование.

- Да, милорд, мы так и сделаем, как только приготовимся. Мы возьмем кое-какие припасы и отправимся обратно. Я подумал, что мы могли бы отдохнуть один день или взять свежих людей с других кораблей.

- Как хочешь, - рассеянно ответил Бьяджио. Боцман Даре шагнул вперед.

- Сэр, - неуверенно сказал он. - Мне бы хотелось вернуться с "Быстрым". Я хочу отомстить этим лисским свиньям, насколько это в моих силах. С вашего позволения...

Граф Бьяджио поднял голову,

- Месть? - с горечью переспросил он. - Конечно. Почему же нет? Если у Келары найдется для тебя место, то я разрешаю тебе плыть с ним. Мсти сколько хочешь, моряк. Упивайся местью.

Двое моряков вежливо поклонились и вышли. Погруженный в печаль Бьяджио услышал, как закрылась дверь. Никогда ему не было так одиноко. Он посмотрел на рюмку - она была пуста. Он рассеянно посмотрел в окно, но в саду никого не оказалось. За стеклянными дверями была только тишина - не слышно было даже далекого птичьего зова. К Кроуту приближалась зима, готовясь замуровать его льдом.

- Зачем? - прошептал Бьяджио. - О мой милый друг! Зачем ты это сделал?

Ответа не было. Он дал Симону все, включая Эрис. Он осыпал своего любимого друга подарками. У него была полная свобода, роскошные одежды, масса дорогих украшений... И все-таки Симон его предал! Как множество глупцов до него, он подпал под чары Ричиуса Вэнтрана. Бьяджио смахнул со стола рюмку, которая ударилась о стену и разбилась, а потом встал с кресла, резко отодвинув его назад.

- Как ты смел так со мной поступить? - взревел он. - Я - граф Ренато Бьяджио!

Бутылка с хересом оказалась возле книжного шкафа. В ярости граф поднес ее к губам и начал пить огромными глотками, заливая вином атласную рубашку. К чертям манеры. Ему было наплевать, что о нем подумают. Эта игра давно стала неинтересной. Теперь он пил, как матросы Никабара, непрерывно и не переводя дыхания, пока не осушил всю бутылку. А потом швырнул бутылку в стену, попав в бесценную картину, безнадежно испортив ее осколками и пятнами.

- О, я с тобой не закончил, Симон! - пророкотал он. - Я любил тебя. А ты меня отверг!

Он быстро оглядел комнату, ища, чего бы разбить. Ближе всего к нему оказался бюст Аркуса из слоновой кости. Бьяджио двинулся к нему, внезапно преисполнившись ненависти к своему прежнему наставнику. Захрипев, он поднял статую с пьедестала и бросил ее сквозь двери, ведущие в сад. Стекло брызнуло во все стороны.

- Будь ты проклят, Аркус. И ты, и Симон!

Бьяджио не владел собой и понимал это. Херес прожигал дыру у него в желудке, пробираясь к мозгу. Это было сладкое безумие, и граф не пытался с ним справиться. Он был во власти отвращения и муки безответной любви. Однако буйство и крики не помогали ему прогнать нарастающую боль. Перед глазами вставали образы - Эллианн, жены, которая его бросила, и Аркуса, императора, который ушел от него в смерть. Но больше всего он думал о Симоне - и образ этого человека обжигал его и терзал его сердце. Огромная стена, которой окружил себя Бьяджио, начала разрушаться, а вместе с нею пропадала власть над собой.

- Делаешь мне больно? - прорычал он. - Нет, Симон! Это я сделаю тебе больно!

В слепой ярости он выбежал из комнаты, и слуги, попадавшиеся ему на пути, шарахались в стороны. Он мчался вперед, отшвыривая всех, кто не успевал посторониться. На Кроуте у Симона почти ничего не было. Конечно, у него было какое-то имущество, но оно ничего не значило - Рошанн почти не живет дома. Бьяджио подумал было сжечь его одежду, выбросить его безделушки в воду и запретить произносить при нем его имя. Но чем это повредит его другу - предателю? Ничем. А Бьяджио хотелось ему повредить. Граф находился в пограничном мире между здравым рассудком и сумасшествием: голова у него оставалась достаточно ясной, и он мог думать, но остановить себя не смог бы.