Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем) - Олег Верещагин

— Эй, ты куда полез?! — забеспокоилась Танюшка.

— Внутрь, — коротко ответил я, разглядывая вделанные в пол и стены стол, скамьи, лавки у стен, сундук, какое-то мокрое барахло… У самой двери висели, за что-то зацепившись, часы. Блестел браслет, под стеклом стояла вода, я не мог разобрать, что это за марка и сколько на них времени.

— Тут часы, — сообщил я Арнису. — И пусто. Сундук, правда, какой-то… А, спрыгну, — решился я, — нам его всё равно обживать!

Я сел на край люка, спустив внутрь ноги. До стенки, ставшей полом, было метра два, а любви к высоте у меня в последнее время не прибавилось. Я чертыхнулся для бодрости и соскочил, примериваясь на сундук.

Попал. Вот только сундук оказался скользким, ноги поехали — и я сел. На угол. Не копчиком, но достаточно хорошо, поэтому секунд десять в непонятках тупо созерцал, занятый своими ощущениями, человеческую кисть с обломанными ногтями, торчащую из мокрого барахла.

— Эй, тут люди! — закричал я наконец…

…Ребят было двое, и я сперва подумал, что они мертвы. Очевидно стараясь согреться, они обняли друг друга — и так застыли, причём лица и руки имели оттенок снега в лунную ночь, а одежду схватил лёд. Мы и доставать-то их стали только потому, что вроде бы неудобно оставлять людей непохороненными. Поэтому все отшатнулись, а часть девчонок завизжала, когда мы уложили «трупы» на снег у кромки прибоя — а один из них открыл глаза со смёрзшимися ресницами и обвёл нас бессмысленным, но живым взглядом.

Старший из мальчишек так в себя и не пришёл, но Ингрид после двух часов возни авторитетно заявила, что теперь он просто спит, мы сумели его напоить малиновым настоем и, закутав в шкуры, оставили у костра.

Младший — тот, который открывал глаза — к вечеру оклемался настолько, что смог поесть и говорить внятно. Правда, несколько раз он, отворачиваясь, начинал плакать, и над этими слезами смеяться не хотелось, потому что было ясно — они не от духовной слабости. Мы деликатно пережидали эти истерические приступы и постепенно вникли в суть рассказа Анри Пюто — так звали тринадцатилетнего пацана-бельгийца…

…Сам Анри был в этом мире относительным новичком. В числе десятка других мальчишек и девчонок из Бельгии он попал сюда в августе. Им повезло — они сразу столкнулись с голландским (в основе своей) отрядом Пита деГрелле и присоединились к нему. Голландцы достраивали когг, намереваясь до зимы успеть на побережье Португалии и зазимовать там, чтобы весной плыть в Австралию — просто так, низачем.

Сначала плавание проходило удачно. Но в декабре на уже вполне обустроенную стоянку напали негры (мне вспомнился Крит, и я, оглядев своих «старичков», по их лицам понял, что и они вспоминают то же), и отряду пришлось поспешно бежать в Атлантику, где они попали в ураган и были выброшены на побережье Африки. Негры напали вторично. В схватке погиб деГрелле, который, как и подобает вождю, защищал тех, кто пытался спустить на воду когг. Когда это удалось, в Средиземное море ушли всего восемь человек — явно недостаточно для того, чтобы управлять коггом в бурю. А бури не заставили себя ждать… Последняя, окончившаяся вчера, была страшной. Анри мало что помнил — ему ещё до этого так рассекло руки вантами, что он был совершенно беспомощен и сидел в кормовой каюте, мучаясь ожиданием и слушая рёв урагана, сквозь который по временам доносились крики… Потом в каюту ворвался Михель ванСпрэг, запер за собой дверь и сказал Анри: «Всё. Руль полетел, и мы одни.» Дальше — вообще яма, провал. Анри только помнил, как его страшно швыряло в темноте, и ещё как он ждал, какой удар окажется последним, но почему-то удары были не такими уж и сильными… Тут Анри снова разревелся, а мы поняли, что Михель просто закрывал младшего пацана собой…

Когг строили прочно. Он выдержал, и я подумал, что, спрячься они в самом начале все в каюте — живы были бы восемь, а не двое. Но просто так спрятаться и ждать покорно — этого они не могли. И мы не смогли бы… Когда борешься — умирать не так страшно.

— Не плачь, не плачь, — Ингрид поерошила волосы бельгийца. — Михель будет жив, он отоспится и придёт в себя. а уж с тобой-то и точно всё в порядке.

Девчонкам — дай только поутешать… Меня это уже не интересовало, и я, показав глазами на выход Джеку, выбрался из пещеры.

Под луной синели снега. Слышно было, как над входом посвистывает и хрустит снегом Видов — он стоял на часах.

— Джек, — негромко спросил я, — ты ведь ходил на кораблях? — он кивнул. — Этот парень, Михель — тоже…

— Иван почти четыре года занимался в парусной секции, — добавил Джек. — Если ты о когге, то его можно привести в порядок и даже спустить на воду. С меньшими силами, чем у нас.

— Насколько я помню, у пиратов капитан вовсе не обязан разбираться в морском деле, — я посмотрел на чернеющую кромку леса, — кораблём заправлял штурман, а капитан только водил людей в бой…

— Хочешь отправиться в плавание? — напрямую спросил Джек. Я пожал плечами:

— Почему бы и нет? весной…

— До весны его можно починить полностью, — Джек тоже взглянул туда же. — Да там всех дел — новая мачта и перо руля. Ну и мелкий ремонт… Но на таком корабле можно ходить только в ветер…

— Слушай, — я уже не обращал внимания на то, что он говорит, — а что такое Пацифида? — Джек умолк и внимательно посмотрел на меня. — Ну чего? Я это слово несколько раз встречал в дневнике, который мне Тезис дал, помнишь? Это что так называется?

— То, — буркнул Джек. — В этом мире у Австралии нет северной части — полуостровов Кейп Йорк и Арнемленд… Ты себе карту Тихого океана представляешь?

— Да, и неплохо, — кивнул я.

— Ну вот… Представь себе, что на месте Новой Гвинеи, Микронезии, Полинезии — ну, всяких там Самоа, Тонга, Науру, Фиджи — короче, от Южного Тропика почти до Северного и от Филиппин до где-то 120-го меридиана — лежит здоровенный континент с три Австралии размером. Это и есть Пацифида.

Кажется, Джек ожидал, что я удивлюсь. Но я, как следует поразмыслив, деловито спросил:

— Ты там был?

Невозмутимое обычно лицо англичанина вдруг стало сердитым.

— Мы с Вальдером четыре года назад… нет, больше… Джек потёр переносицу. — Да, побольше… Мы полтора месяца ходили тогда вдоль побережья. Так и не высадились, ушли в сторону Вьетнама.

— Что так? — я спросил без насмешки, но Джек вновь сердито покосился на меня:

— А ты знаешь, что такое эта Пацифида?! Джунгли, деревья — до небес, всё это переплетено лианами и закутано туманом, а сверху постоянно льёт. Не дождь, а конденсат, потому что влажность больше ста процентов. Звуки такие слышатся, что даже на корабле страшно…