Оружие победы (иллюстрации оригинала) - Василий Грабин

Я подумал: «Труд Горшкова себя оправдал».

Маршал похвалил расчет за четкость и быстроту. Горшков подал команду «отбой», ЗИС-3 установили на исходной позиции. После этого многие генералы и офицеры подходили к орудию, брались за маховики механизмов наведения и работали ими, поворачивая ствол в разных направлениях по азимуту и в вертикальной плоскости.

То же повторилось у пушки ЗИС-30 на гусеничном шасси тягача «Комсомолец». Сначала я доложил основные тактико-технические характеристики, особо подчеркнув большую подвижность, маневренность и проходимость на марше и на поле боя, отметил простоту конструктивных решений: потребовались лишь незначительные доделки и переделки как пушки ЗИС-2, так и тягача. В результате на изготовление ЗИС-30 ушло очень немного времени; такую установку способны произвести даже небольшие механические мастерские. Маршал и работники ГАУ задали мне несколько вопросов, на которые я ответил. Орудийный расчет под командованием Горшкова стал показывать ЗИС-30 в действии.

Все шло отлично. Кулик приказал сменить огневую позицию. У нас был классный водитель С. М. Петров. В армии он служил в танковой части. По команде «марш» Петров повел ЗИС-30, безукоризненно выполняя все требуемые Куликом маневры.

После показа ЗИС-30, который закончился так же успешно, как и показ ЗИС-3, перешли к следующей 57-миллиметровой противотанковой самодвижущейся пушке, установленной на шасси гусеничного вездехода. Судя по всему, опытные образцы присутствующим понравились. После осмотра маршал предложил пройти к нему в кабинет.

В кабинете я гораздо полнее доложил о пушках, о производстве, о перевооружении. Закончив, ждал выступлений, критики со стороны присутствующих. Но зря я готовился записывать. Поднялся Кулик. Слегка улыбнулся, обвел взглядом присутствующих и остановил его на мне. Это я оценил как положительный признак. Кулик немного помолчал, готовясь высказать свое решение, и высказал:

— Вы хотите заводу легкой жизни, в то время как на фронте льется кровь. Ваши пушки не нужны.

Он замолчал. Мне показалось, что я ослышался или он оговорился. Я сумел только произнести:

— Как?

— А вот так, не нужны! Поезжайте на завод и давайте больше тех пушек, которые на производстве.

Маршал продолжал стоять с тем же победоносным видом.

Я встал из-за стола и пошел к выходу. Меня никто не остановил, никто мне ничего не сказал.

Я был ошеломлен. Шел к своим друзьям, к нашим забракованным пушкам, которыми законно гордился весь коллектив, и все время твердил про себя: «Это-трагедия, трагедия…» Ни о чем другом думать не мог. Раза два даже споткнулся.

Товарищи бросились ко мне.

— Что с вами?

— Да так, ничего… Просто задумался.

О решении Кулика не хотел говорить им сразу. Сказал, что все в порядке.

Люди шумно выражали свою радость, а я молчал. Они начали вспоминать разные подробности смотра, хвалили генералов, которым понравились наши пушки, а я думал: вопрос о приеме на вооружение ЗИС-3 и других пушек теперь может быть решен только на самом высоком уровне, то есть Сталиным. Нужен подходящий случай, нужно время, а его у нас нет. Как выйти из создавшейся трагической ситуации? С государственной точки зрения решение маршала Кулика совершенно неправильное, оно противоречит интересам армии, фронта.

Спохватившись, я заметил, что все товарищи — и слесари, и конструкторы, и орудийные расчеты с недоумением смотрят на меня. Боясь, как бы они по моему лицу не угадали правды — мы ведь слишком хорошо знали друг друга, — я сказал Горшкову:

— Сегодня в ночь нужно выехать, дома на радостях попируем.

Не очень оживились мои товарищи, но постепенно стали расходиться. Остались мы с Горшковым вдвоем.

— Василий Гаврилович, ты что-то скрываешь.

— Ладно, Иван Андреевич, вернемся — разберемся во всем. Постарайся людей и пушки доставить невредимыми — это главное.

Попрощавшись с бригадой, пожелав ей счастливого пути, я пошел в гостиницу, намереваясь выехать с ночным поездом. Пришел в свой номер и повалился на кровать. Голова была как свинцом налита. В ушах слышались слова:

— Вы хотите легкой жизни заводу в то время, как на фронте льется кровь!

Все мои усилия заставить себя хладнокровно обдумать порядок дальнейших действий не помогали. Эмоции брали верх над рассудком. Долго лежал я, уткнувшись в подушку. Приближалось время ехать на вокзал, а я все еще пребывал как бы в разобранном виде.

В поезде под ритмичный стук колес постепенно стал приходить в себя. Начал думать спокойнее: «Как же теперь поступить?» Перебрал множество вариантов, но ничего хорошего они не сулили. И вдруг понял: надо ставить пушки на производство, и все тут! ЗИС-3 и ЗИС-30 оправдают в боях и себя и меня.

В общем, я пришел к твердому убеждению — обязательно поставить их на валовое производство. Ф-22 УСВ не снимать, но сократить выпуск, чтобы высвободить производственные мощности. Таким образом завод в ближайшее же время увеличит выпуск дивизионных пушек.

А вдруг военпред откажется принимать новые пушки? Это вполне возможно, и это будет с его точки зрения законно. Но, подумал я, пушки сами перешагнут через эту «законность». Одно нужно: чтобы завод рискнул, как в свое время с танковой пушкой Ф-34. Она сама затем пробила себе дорогу. И ЗИС-3 пробьет тоже. А если в боевых условиях вдруг обнаружатся дефекты? Нет, их не может быть, пушки хорошо испытаны. Без риска жить невозможно, а этот риск обоснован и технически и экономически. Значит, буду настаивать.

Когда принял это решение, почувствовал некоторое облегчение. Если придется взять всю ответственность на себя — возьму. Волков бояться — в лес не ходить.

Наверно, читателю нетрудно представить себе, как я торопился и нервничал, пока ехал с вокзала на завод. Без согласия директора пушки на производство не поставить. А как он отреагирует на решение маршала Кулика? Правда, с танковой пушкой Ф-34 была почти такая же история и Елян пошел на риск, но тогда не было войны и тогда он только что был назначен на директорский пост, а теперь совсем другая ситуация.

Удастся ли его убедить?

Нужно было обдумать тактику. С кем прежде встретиться: с директором или с ведущими работниками отдела? Решил: с директором надо разговаривать, зная мнение коллектива, опираясь на коллектив.

И вот я на заводе. Стремительно шагаю в отдел. Как на грех, то и дело навстречу попадаются конструкторы, технологи. Здороваясь, они без слов спрашивают: «Как дела с пушками?» На ходу приветствуя их, продолжаю идти дальше. Но иногда все же приходится останавливаться. На прямо поставленные вопросы отвечаю; «Нормально». А что значит «нормально» — понимай как знаешь.