Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Алит нарочно наступил на сучок, и ничего не подозревающий страж повернулся на хруст.

— Тебе стоит взглянуть на поклонниц Атарты, — пошло осклабился Алит. — Они узлом изогнутся и даже не вспотеют.

— Я бы не отказался заставить кого-нибудь попотеть, — с видом знатока ответил часовой.

— С меня уже хватит, а ты сходи, отдохни на празднике, — предложил Алит и повернулся к лагерю. — Я выпил отвар из лунного листа, так что сна ни в одном глазу. Постою вместо тебя. А то вдруг на нас нападут бобры или еще кто-нибудь.

— Даже не знаю. — Часовой переводил взгляд с манящих огней на палатку грозного капитана и обратно.

— Ну ладно, если хочешь, стой и дальше в темноте. — Алит сделал шаг в сторону света костров.

— Погоди! — шепотом прошипел часовой.

Алит улыбнулся про себя и снова повернулся к нему.

— Я никому не скажу, если ты не расскажешь, — подмигнул князь.

Он наслаждался, глядя на сморщенное в сомнении лицо стража. Его нерешительность вызывала у Алита ощущение власти. Он сам не знал, зачем играет с эльфом, когда легко мог подобраться и убить его незамеченным. Но вид друкая, который пляшет под дудку анарца, приносил князю немалое удовлетворение.

— Не думаю, что командир разрешит им остаться надолго, — добавил Алит.

Про себя он представил, будто подсекает рыбу. Так просто. Слишком просто.

— Я тоже слышал, — закивал часовой. — Командир говорит, что они плохо влияют на дисциплину или что-то в таком духе.

— Да, это немного отвлекает, — подтвердил Алит.

Быстрый, как змея, князь проскользнул за спину солдата и ухватил его за шею. Тот успел издать несколько придушенных вздохов и обмяк в руках Алита.

— Ужасно отвлекает, — прошептал Алит, взвалил находящегося без сознания эльфа на плечи и потащил в лес.

Тармелион пришел в себя и ощутил бушующую боль в голове и отбитую грудную клетку. Его мутило, поэтому он не рискнул открыть глаза сразу же. Когда он немного оправился, на смену растерянности пришел страх. Он ничего не чувствовал, за исключением пульсирующей рези в запястьях и лодыжках и острой боли в груди. Он замерз. На лице засохло что-то липкое.

Тapмелион открыл глаза и обнаружил, что смотрит с высоты на усыпанную листьями землю. Он не сразу понял, что висит на дереве, на нем нет одежды, а из пореза на груди капает кровь.

— Как думаешь, скоро ты истечешь кровью до смерти? — спросил сверху голос.

Вес на суку переместился, и Тармелиона начало раскачивать. Он вытянул шею, чтобы разглядеть мучителя, но не смог запрокинуть голову. Ему мельком удалось заметить укутанную тенями фигуру на суку, но та сразу же отодвинулась за пределы зрения.

— Кто ты? — умоляюще спросил Тармелион.

Боль в груди нарастала — сердце колотилось сильнее, из раны толчками выплескивалась кровь.

— Зачем вы здесь? — спросил голос. — Что вам надо в Авелорне? Сколько отрядов идет за вами?

— Я не знаю, — прорыдал обезумевший от испуга Тармелион. Он не знал, как очутился на дереве. Последнее, что он помнил — разговор с одним из часовых на окраине лагеря. — Кто ты?

Он снова и снова со слезами повторял вопрос; по лицу растекалась кровь из пореза над сердцем. Лес молчал. Тишину нарушал лишь нежный плеск капель крови, падающих на листья далеко внизу.

Скрипнула ветка. Перед Тармелионом появилось ужасающее видение — перевернутое вниз головой испачканное кровью лицо.

Лицо улыбалось. Тармелион вскрикнул и попытался отшатнуться, но в результате лишь дернул веревку и закачался из стороны в сторону. Лицо следовало за ним, так близко, что он чувствовал запах крови изо рта. Улыбка пропала, и неизвестное создание оскалило окровавленные зубы.

Ты расскажешь мне все, что знаешь, — прорычал незнакомец.

Когда Алит узнал все, что хотел, он ударил друкая по голове и подождал, пока тот потеряет сознание. Затем обрезал веревку, отнес его обратно к лагерю и оставил в кустах около тропинки. Об Авелорне ходило много странных историй и темных мифов. Алит хотел, чтобы часового нашли живым, и он рассказал товарищам об ужасной встрече с кровожадным обитателем леса. Пусть в сердцах друкаев поселятся сомнение и страх перед заколдованным местом.

Алит с радостью скинул друкайскую одежду, поскольку она пахла огнем и смертью. Он избавился от нее не только ради удовольствия, но и затем, чтобы запах друкаев не сбивал с толку волков. Если он подойдет к стае в таком виде, волки набросятся на него, как только учуют, и поймут ошибку слишком поздно. Лучше ходить в том виде, каким его создала природа, решил Алит. Но лук, стрелы и меч князь оставил при себе.

Рассвет застал Алита на бегу. Хор воющих голосов указал направление, в котором переместилась стая. Они уже вышли на охоту и ловко скользили по сумрачному утреннему лесу в поисках добычи. Алита тоже охватила жажда погони, он наложил на лук стрелу и принялся высматривать следы. Вскоре он вышел на заячью тропку. При мысли о добыче внутри поднялось возбуждение, и Алит подавил его усилием воли. Лук в руке дрожал; князю хотелось отбросить его и охотиться при помощи ножа и зубов.

Что разбудила в нем кровь убитого им оленя Курноуса?

Алит догнал стаю только на закате — волки устроили логово в редкой роще рядом с широким озером. Серебрянка встретила его первая — в ответ на лай и вылизывания Алит потрепал ее мех и почесал грудь. Их прервал Шрам.

— Пошли, двуногий, — сказал волк и отвернулся, не дожидаясь ответа.

Алит погладил на прощание Серебрянку и отправился следом за Шрамом к кромке воды. Озеро было довольно большим, в один полет стрелы в ширину и раза в два длиннее. Оно тянулось с севера на юг. Вода оказалась удивительно чистой; в ней как в зеркале отражалось в обрамлении деревьев охваченное закатным пожаром небо. Шрам повернул на север и пошел вдоль поросшего травой берега, который полого спускался к воде.

В сумерках Алит разглядел сидящего на северном берегу Черногривого. Вожак внимательно уставился на середину озера. Алит проследил за его взглядом, но ничего не заметил. Даже ветер стих, ничто не нарушало спокойствия воды.

— Вода прячет длинный клык, — сказал Шрам, когда они подошли к Черногривому. — Двуногий возьмет длинный клык, будет охотиться на других двуногих.

Шрам сел справа от вожака стаи, и Алит присел на корточки с другого бока. При их приближении Черногривый не пошевелился, но затем повернул голову и посмотрел на Алита.

— Долгое время, много жизней, с тех пор как в лес пришли двуногие, — тихо, с уважением произнес Черногривый. — Длинный клык в озере старше двуногих. Длинный клык стар как лес.