Мечи Ланкмара. Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Книга 2 - Фриц Ройтер Лейбер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пятая девушка, самая высокая и стройная из всех, носила короткую тунику из более грубого полотна, подпоясанную белым ремнем, и чадру из вывернутой наизнанку шкурки белого ягненка, и, несмотря на жару, перчатки из того же материала. Ноги ее были босы. Глаза не улыбались.
Все, кроме нее, стянули чадры, и взорам наших героев предстали льняные головки племянниц Афрейт – Мэй, Мары и Гейл и черные, как вороново крыло, пряди Клут, племянницы Сиф.
Но Фафхрд и Мышелов и так знали, кто это, и уже поднялись им навстречу.
Мэй так и приплясывала на месте от нетерпения:
– Дядюшка Фафхрд! У нас было приключение!
– Нас чуть не украли торговцы из Илтхмара! Они тайно воруют людей и продают их в рабство! – перебила ее Мара.
– С нами могло случиться что угодно! – ликовала Гейл. – Представляешь, они говорили, что восточные принцы платят за двенадцатилетних девственниц-блондинок золотом!
– Но наша новая подруга сбежала от работорговцев и предупредила тетушек Сиф и Афрейт! – победоносно закончила черноволосая Клут, оглядываясь на пятую девушку, которая по-прежнему держалась в отдалении, не снимая чадры. – Ее похитили в Товилийсе и продержали пленницей на «Ласке» всю Луну Сатиров.
Гейл снова перехватила нить повествования:
– Но она тоже послушница Скамы, как и мы. Ее мать была жрицей в Товилийсе.
– А еще она принцесса! – перекричала сестер Мэй. – Самая настоящая принцесса из Южного Ланкмара!
– Да по ней же видно, что она принцесса, – прямо-таки завизжала в упоении Мара, – потому что она все время перчатки носит!
– Не визжи, как поросенок, Мара, – одернула ее Мэй, обрадовавшись возможности вновь привлечь к себе внимание, и надолго. – Девочки, мы забыли представить нашу новую подругу и спасительницу.
И Мэй, подойдя к потупившейся девушке, взяла ее за руку и буквально заставила сделать шаг вперед.
– Дядюшка Фафхрд, – начала она серьезно, – позволь представить тебе мою новую подругу и нашу общую спасительницу, принцессу Пальчики из Товилийса. Дорогая принцесса, моя подруга, позволь мне также представить тебе нашего почетного гостя капитана Фафхрда, великого героя Льдистого острова, возлюбленного моей тетушки Афрейт и моего дражайшего дядюшку.
Странная девушка в чадре опустила глаза еще ниже и даже вздрогнула, но все же позволила Мэй вложить свою руку в широкую ладонь Фафхрда.
Тот пожал протянутую ладонь и, изогнувшись в церемонном поклоне, позволившем ему заглянуть прямо в полускрытое чадрой лицо девушки, произнес:
– Любой друг Мэй – мой друг, почтенная принцесса Пальчики, а как спасительница ее и всех здесь присутствующих юных особ, ты можешь рассчитывать на мою вечную благодарность. Мой меч всегда готов служить тебе.
И губы его на три удара сердца приникли к шкурке барашка. Голова девушки слегка запрокинулась, веки затрепетали.
Остальные девчонки принялись охать и ахать, и только Клут оставалась серьезной, а взгляд Мышелова приобрел сардонический оттенок.
Мэй снова завладела рукой в перчатке и повернула ее к Мышелову.
– Дорогой дядюшка Мышелов, – начала она во второй раз. Было видно, что девочка пытается внести разнообразие в затверженную формулу, но, вопреки ее воле, слова срывались с ее губ чуть ли не скороговоркой. – Позволь представить тебе мою подругу и благодетельницу, принцессу Пальчики из южных ланкмарских земель. Дражайшая принцесса, моя подруга, могу ли я предложить твою драгоценную руку нашему почетному гостю капитану Мышелову, возлюбленному Сиф, тетушки Клут, и моему доброму, любимому, почитаемому дядюшке – герою Льдистого острова, уступающему лишь Фафхрду?
Мышелов угрожающе поднял брови.
– Ее левую руку? Нет, убери ее от меня, – оборвал он Мэй, уперев руки в боки и выпрямившись во весь свой невеликий рост, для чего ему пришлось даже слегка откинуться назад. Затем, глядя сверху вниз на съежившуюся перед ним хрупкую фигурку, он сделал страшное лицо и рявкнул: – Как ты себя ведешь, девчонка! Да, да, девчонка, невоспитанная и тщеславная девчонка, как бы ты там себя ни величала!
Девочки оцепенели от ужаса, Фафхрд неодобрительно покосился на друга, но та, к кому обращался Мышелов, стянула чадру и перчатки, открыв взглядам пикантное личико, покрасневшее от смущения почти до того же оттенка, что и коротко стриженные рыжие волосы. Подняв на Мышелова глаза, она произнесла тихим чистым голосом:
– Я заслужила твое неодобрение, господин. Нижайше прошу прощения.
Она говорила (хотя и странно шепелявя) на том же южноланкмарском, что и остальные, – именно этим языком пользовались большинство торговцев по всему миру. Затем протянула, ладонью вниз, хрупкую правую руку.
Он принял ее руку, не заключив ее, однако, в свою для рукопожатия, но просто подставив под ее ладонь свои разведенные пальцы, и начал глубокомысленно ее разглядывать.
– Пальчики, – произнес он неторопливо, словно смакуя это слово. – Странное имя для принцессы.
– Я не принцесса, господин, – тут же ответила она, – так я представилась жрицам, спустившись с борта «Ласки», чтобы они выслушали меня и поверили моему предупреждению.
Другие девочки уставились на нее с таким выражением, как будто она только что, на их глазах, совершила предательство; но Мышелов только задумчиво кивнул, продолжая держать ее руку на ладони, точно оценивая.
– Это соответствует тому, что я вижу, – сказал он, – кроме того, все, что я слышу, больше похоже на Илтхмар, чем на Товилийс. Взгляните, – продолжал он тоном лектора, – хотя и узкая, эта рука сильная и ловкая, она привыкла сжимать и тискать, шлепать и хлопать, щипать и покалывать, щекотать и поглаживать и так далее и тому подобное. – Затем он повернул ее руку ладонью вверх и слегка потер большим пальцем, словно испытывая. – И все-таки, несмотря на такое обилие работы, она мягкая и нежная на ощупь. Это от масла, которым пропитаны перчатки. Не сомневаюсь, что и необычная чадра подобным же образом увлажняет щеки, губы и подбородок прелестницы. – Он вздохнул и умолк, однако через мгновение продолжал: – Мэй, поди сюда! Дай твою руку.
Светловолосая девочка повиновалась, не скрывая, однако, изумления. Он переложил покоившуюся на его пальцах ладошку в протянутую ладонь Мэй и повернулся к Клут, на лице которой играла ехидная усмешка:
– Как поживает моя любимая племянница?
Никто из присутствующих не знал, что сказать. Фафхрд всем корпусом развернулся к Мышелову, Пальчики сохраняла невозмутимость, как вдруг сверху донесся голос Афрейт:
– Эй, вы там, в погребе, а ну кончай отлынивать! Марш на кухню отрабатывать обед!
Клут и Мышелов возглавили шествие: поднимаясь по лестнице, они весело болтали; Мышелов не переставал хвалить племянницу за осторожность и сообразительность. За ними в угрюмом молчании следовали Мара и Гейл. Фафхрд,
