Плавания вокруг света и по Северному Ледовитому океану - Федор Литке

Нравы колошей мало отличаются от нравов других народов, подобно им, живущих в дикой независимости. Они люты против своих неприятелей, а неприятель их – всякий чужеземец. Они подозрительны, хитры. Кровавая месть за обиды не только не считается преступлением, но является священной обязанностью каждого. Жажду приобретения разделяют они не с одними дикими народами и для удовлетворения ее, когда нет других средств, считают дозволенным не только скрытый, но и явный грабеж. Качества эти, конечно, не похвальны, но они неразлучны с состоянием народа, не знающего ни гражданственности, ни религии, основанной на любви, и не делают еще их недостойными носить образ человеческий, как утверждает один из новейших путешественников, иначе должно бы снять человеческий образ с большей половины людей, населяющих землю. Колоши имеют и добрые качества. Привязанность родителей к детям примерна и простирается до того, что отцы не берут на себя купать детей в морской воде (что для приучения детей к холоду делается у них всякий день, зиму и лето), не чувствуя себя в силах выдержать крика их, а поручают это дело дядям и другим родственникам, менее отцов нежным, которые непослушных и не перестающих кричать секут розгами.[354] С другой стороны, дети во всех возрастах оказывают родителям повиновение и уважение, особенно престарелым и бессильным, о которых пекутся с большим вниманием. Нищих между ними нет: безродные, сироты, хворые, не имеющие сил заработать себе пропитание, без всяких законов для бедных, обеспечиваются зажиточными, которые не допускают их нуждаться в необходимом. С невольниками обращаются почти как с домочадцами. Не на высшей ли нравственной ступени стоит подобный народ в сравнении с теми, которые больных оставляют погибать голодной смертью, убивают престарелых отцов, новорожденных детей душат, чтобы избавиться от излишних забот, и прочее?

Все воспитание колоша с самого рождения направлено к тому, чтобы укрепить его тело против всяких страданий. С накинутым на одно плечо шерстяным одеялом он не замечает, кажется, ни ветра, ни дождя, ни холода; если же озябнет, то раздевается донага и садится на несколько минут в воду. Случалось встречать колошей зимой, в лесу, спящих около огня и не подозревающих, что один бок их чуть не жарится, между тем как другой покрыт инеем. В битве они смелы, презирают смерть, не показывая, однако, того равнодушия к жизни, как камчадалы, алеуты и жители Кадьяка, которые прежде при всяком маловажном поводе или даже просто от скуки готовы были повеситься или утопиться. Самоубийство между ними неизвестно, нет примера, чтобы даже невольник лишил себя жизни.

Колоши характера флегматичного и в домашнем быту ленивы. Между тем как жены их отправляют все домашние работы, приготовляют рыбу, носят дрова, воду, кору древесную и пр. Колош, если для добывания пищи не обязан идти на охоту или рыбную ловлю, предпочитает лежать весь день в своем шалаше или на песке на берегу моря или сидеть на корточках, сложа руки и завернувшись в одеяло. Невысокий каменный утес, подходящий в одном месте к рубежу крепости со стороны колошенского селения, примечателен тем, что на нем во всякое время видно несколько подобных зевак. Случается видеть одну и ту же фигуру, по нескольку часов сряду сидящую в описанном положении почти неподвижно, зевающую на прохожих.

Для еды положенных часов они не имеют – всякий ест, когда вздумает, обыкновенно же три раза в день: рано поутру, в полдень и вечером.

Отличительная черта характера колошей – тщеславие. Показать колошу презрение – значит сделать его своим врагом; напротив, некоторое внимание, маленькие угождения его самолюбию – вернейшие средства снискать его дружбу. Сотня ружей не могла бы порадовать их столько, как подаренные тойонам русские мундиры. Они в них важничают самым комичным образом;[355] в торжественных случаях, однако, облекаются в национальное свое одеяние из выделанных оленьих кож (ровдуг), которое и красивее и к лицу их более идет, нежели куцые наши мундиры. В таком наряде они явились, например, на праздник, который я им дал на «Сенявине» перед отправлением нашим в море. Тойоны с их женами были приглашены в каюту, остальные угощались наверху, что с помощью толмача предварительно уже было устроено так, чтобы не оскорбить ничьего самолюбия. Грог и каша из сарацинского пшена[356] с патокой составляли обыкновенное угощение. Двум или трем главным даны были тарелки в предположении, что другие довольны будут расположиться вместе около миски; но последние едва не обиделись, и ни один не принимался за лакомство, выше которого они не знают, покуда не были розданы всем полные приборы. После этого мы беседовали об обоюдной пользе сохранять взаимную дружбу и т. п. Жены их одарены были пронизками, ленточками, зеркальцами, так же с соблюдением строгого этикета. Шумная и дикая пляска заключила праздник, и все отправились домой очень довольные, а на следующий день тойоны прислали ко мне депутацию с благодарностью за такое угощение, какого они еще не видывали.

Угождая таким образом ребяческой их суетности, соблюдая между тем со своей стороны осторожность и дисциплину, мы во все наше пребывание в Ситке оставались с колошами друзьями, ходили между ними поодиночке безо всякой опасности и не имели ни одной неприятности. Однажды только была украдена одна вещь с берега, которая в тот же день с помощью тойонов и нескольких папуш табаку была возвращена.

Колоши пристрастны к торговле и расчетливы и между тем с ребяческой жадностью бросаются на редкую для них вещь и платят за нее все, что потребуют; когда же она надоест, бросают или отдают за бесценок. Они имеют много европейского платья, которое, однако, редко носят, являясь всегда в плаще или накидке из шерстяного одеяла, зимой же – из звериных шкур. Место ходячей монеты заступают у них ровдуги: за невольника платится 15 и 20 ровдуг; за бобра 5 и 6, за хорошую лодку 10 и 15.

Многие из них страстные игроки в палочки – игру, распространенную по всему северо-западному берегу Америки, даже до Нового Альбиона, и многими описанную; они проигрывают в нее иногда все свое платье, меха, ружья, невольников и даже бывали примеры, что проигрывали жен.

Колоши судят основательно о вещах, не выходящих из круга их понятий, они показывают немало расположения сблизиться с нашими обычаями и понятиями. Если до сих пор успехи их в этом невелики, то надо припомнить, давно ли мы с ними в дружеских сношениях; вражда, столько лет продолжавшаяся, не могла расположить их к нашим обычаям. Разведение картофеля и других огородных овощей, весьма уже распространившееся между племенами, обитающими южнее, начинает распространяться и здесь. Многие колоши начинают понимать и говорить по-русски. Один молодой колош, приятной наружности, умный и свободно объяснявшийся по-русски, усердно просился со мной в Россию, но я должен был отказать ему, опасаясь, чтобы нетерпение и непостоянство, свойственные колошам, не заставили его соскучиться и раскаяться в своем намерении, ибо путешествие наше должно было продолжиться еще более двух лет. Я сожалел об этом, будучи уверен, что подобные путешественники, способствуя образованию своих соотечественников, скорее всего положили бы постоянное и прочное основание к их сближению с русскими.