Сборник статей и интервью 2009г (v1.19) - Борис Кагарлицкий

Однако по итогам чтения захотелось отчеркнуть одну нетривиальность. Готфрид отметил, что мэйнстрим левой мысли к 1960-м годам сместился в область психологии и культуры, куда следом за Франкфуртской школой ушла наиболее творческая часть марксистов - тех, кто впоследствии смешался с американцами [1] в создании современных социальных подходов развития мультикультурной либеральной демократии.

Чтобы понять причины такого «исхода» марксистов, имеет смысл вспомнить азы марксизма, который, как и многие либеральные теории, концентрировался главным образом вокруг проблем освобождения людей. При этом в марксизме полагается, что культура общества целиком определяется его базисом - производственными отношениями, поэтому отсутствие многих свобод для низших классов (которые представляют собой большинство населения) обусловлено наличием эксплуатации человека человеком, и частной собственности на средства производства. К тому же по Марксу капиталистическая система в своем развитии исчерпывает себя, создавая объективные предпосылки для социалистической революции, которая единственная может разрешить все общественные противоречия капитализма и осуществить полное освобождение людей труда.

Так вот, к 1960-м годам в западных странах под давлением трудящихся, поддержанном государственной бюрократией, произошло значительное выравнивание доходов (смотри, например, график здесь). То есть после Второй мировой войны произошло фактическое снятие основного марксова противоречия. А вот автоматического изменения надстроечных компонентов общества как-то за этим не последовало. В рамках теории возникла невязка, за разрешение которой люди и взялись. Причем взялись творчески [2]. При этом они обнаружили дефолтную власть общественных рутин, и наработали инструментарий, как с этим хозяйством управляться. По результатам их деятельности эмансипация людей в обществе достигла предельных высот. И здесь следует отметить, что это все произошло уже вне классической марксистской проблематики, которая просто напросто исчерпала себя, что и позволило бывшим марксистам найти общий язык с социальными либеральными мыслителями - выходцами из других направлений общественной мысли.

Так что марксизм действительно умер. Но он умер не так, как то нам навязывает думать западный интеллектуальный мэйнстрим. Он умер, полностью реализовав основные свои положения на практике [3], и дав жизнь новым интеллектуальным течениям дальнейшего освобождения людей. При этом развитые западные общества успешно построили предсказанный Марксом социализм и продолжают свое лидерское развитие, решая новые задачи, поставляемые им жизнью.

[1] Кстати, Готфрид привел очень интересную оценку послевоенной интенсивности культурного обмена между США и Европой - 50:1, что дает основания задуматься.

[2] Те же, кто продолжал "талмудить" классовую борьбу - что от них осталось в истории общественной мысли?

[3] Прав был Александр Морозов, который указал на значительное влияние марксистской парадигмы на общественное развитие в то время.

Источник: http://kroopkin.livejournal.com/162860.html

Первое, на что обращаешь внимание, читая "Странную смерть марксизма" Пола Готфрида, это странное устройство его аргументации. Приведу несколько характерных примеров.

"Первый раунд французских президентских выборов завершился 21 апреля 2003 года разгромом коммунистической партии… А раз компартия не сумела преодолеть пятипроцентный барьер, что позволило бы ей не возвращать государству ассигнованные на выборы восемь миллионов евро, для погашения долгов коммунистам пришлось выставить на продажу свои штаб-квартиры…"

"Все европейские парламентские коалиции с участием коммунистов уклоняются от признания массовых убийств, совершенных коммунистами в России и в других странах. Такое отрицание вины можно было наблюдать 12 ноября 1997 года во французском парламенте, а 27 января 2000 года - в итальянском. В первом случае французский премьер-министр, социалист Лионель Жоспен, отвечая на вопрос оппозиции, верит ли он, что Сталин убил миллионы людей, прибег к уверткам…"

"Бывший руководитель партии Грегор Гизи был штатным агентом Штази, а после падения Берлинской стены занимался организацией «антифашистских» митингов в объединенном Берлине. Его карьера информатора коммунистической тайной полиции в 1975 - 1987 годах вышла на свет в 1995 году, после того, как Бундестаг, ознакомившись с деятельностью Гизи в качестве шпиона тайной полиции, даровал ему амнистию".

На политического мусорщика (political junkie), любителя газетной публицистики и политических телешоу такое обилие конкретики вполне может произвести сильное впечатление. Действительно, места, имена, даты, - все на месте. Энергичная лексика (массовые убийства, уничтожил миллионы людей, шпион тайной полиции и т.д. и т.п.) тоже делу не помешает.

Если же присмотреться к тексту повнимательнее, то от обаяния такого наукообразного стиля мало что остается. Давайте посмотрим на хронологию. Книга Пола Готфрида была опубликована в 2005 году, а отрывок из нее мы читаем в РЖ в 2009, а какие интересно в нем упоминаются даты? 1995, 12 ноября 1997, 27 января 2000, 21 апреля 2003… Может быть, эти даты исторические, они связаны с какими-то важными событиями?

Короткий ответ на этот вопрос - нет. Ничего особенного тогда не произошло, имеет место самая обычная политическая рутина - и при этом безнадежно устаревшая. В общем, странное у автора получается время - время, в котором ничего по сути дела не происходит.

Скажем прямо - тем, кому придется такой текст заучивать, например, к экзамену по политологии, можно только посочувствовать. Увы, это типичный сизифов труд.

Говоря по существу, нельзя не признать очевидного - состояние того, что сейчас осталось от могущественного в прошлом коммунистического движения, иначе как прескорбным не назовешь.

Действительно, политическое влияние западных компартий крайне незначительно, идеологическое производство у марксистов, начиная с российских, явно предназначено для сугубо внутреннего применения.

Но в каждом безумии есть своя система (и в каждой системе есть свое безумие). Бесконечный тупик радикальных левых конца ХХ - начала XXI столетий наверняка заслуживает лучшего исторического анализа, чем то, что можно найти в этом тексте.

Но умер не только марксизм, как думает Пол Готфрид

Издательство ИРИСЭН делает большое и хорошее дело своей серией переводных интеллектуальных бестселлеров. И уж что бы Юрий Кузнецов при поддержке сенатора Завадникова ни выпустил в этой серии - это благо. Пусть и часто можно услышать в кулуарах всяческие замечания об опечатках, о том, что переводы сделаны впопыхах, а аппарат мог быть и получше (так говорят и об «Университетской библиотеке А.Погорельского). Тем не менее, это героические проекты, равно как и славистская серия «Нового литературного обозрения».

Сейчас ИРИСЭН издал «Странную смерть марксизма» Пола Готфрида. Готфрид - непростой парень. Он консерватор, но с неоконами - в конфликте. В Европе его любят и охотно публикуют крайне-правые. Книга Готфрида о марксизме - последняя часть трилогии. Первые две мы увидим на русском языке позже.

Книжка его резкая, это даже не полемика. Это - памфлет. Марксизм не то, что бы «умер», а, по Готфриду, он как бы вообще и не родился. Он рассматривает одну за другой все важнейшие марксистские школы XIX-XX вв., как последовательность интеллектуальных нелепостей в совокупности образующей некий артефакт. Сравнение с Патриком Бьюкененом уместно. Если Бьюкенен рисует комшарный моральный и волевой упадок Запада в целом, то Готфрид ярко рисует марксистскую мысль в качестве «пятой колонны» Запада, частично ответственной за этот упадок.

Читать Готфрида надо, это интересно. Единственное что надо сразу постановить. Эту книгу ни в коем случае нельзя распространять в РАГСе. Там учатся бывшие вице-губернаторы, временно перешедшие на кадровую запасную скамейку, и, конечно, никак нельзя, чтобы эти неокрепшие умы узнали о Хабермасе от Готфрида. Потому что Готфрид - прост, убедителен и обаятелен. И этим опасен.

2

Презентация книжки Готфрида 15 мая была весьма увлекательной. Александр Павлов (научный редактор книги) собрал замечательную публику и весьма опытно модерировал. Говорили и «от лица марксистов» (Кагарлицкий, Тарасов, Митина и др.), от академического сообщества (Михайловский, Кржевов), от «консерваторов» (Холмогоров, Малер, Межуев, Сергеев), от политических эксцентриков (Милитарев). Был и Глеб Павловский.

Немарксисты говорили в основном на тему причудливой совместимости политических доктрин в конце ХХ и начале нынешнего века. Милитарев опытно сочетал социал-демократию с умеренно правым консерватизмом. Холмогоров указал на то, что социальный идеал марксизм - это христианский рай на земле. Малер сказал, что марксисты - это убийцы русских новомучеников и потому нелепо искать какой-либо доктринальный мост между христианством и марксизмом.