Спасите наши души - Вадим Тарасенко

— Над чем смеется прелестная девушка?

Инна вздрогнула и обернулась. Перед ней в роскошном кожаном пальто стоял улыбающийся Гришкин брат Коля.

— Привет, Инка, — продолжая улыбаться, мужчина обхватил девушку за талию и прижал к себе.

— Коля, отпусти, — Инна уперлась руками в грудь Николаю.

Тот спокойно, по свойски поцеловал девушку в губы, обдав ее запахом дорогих сигарет и алкоголя.

— Да отпусти ты меня. Что ты делаешь? — Инна зло посмотрела на мужчину.

— Ладно, ладно, — тот убрал руки с ее талии. — Как жизнь?

— Цветет и пахнет.

— Ой ли, — мужчина насмешливо прищурил глаза.

— А тебе какое дело?

— Есть дело. Ты куда? Домой?

— Да.

— Давай подвезу, заодно и поговорим.

— Что ж подвези.

Через несколько минут черный «Опель» уже ехал по направлению к Инниному дому.

— Так о чем ты со мной хотел поговорить?

— Как дальше жить думаешь?

— А тебе какое дело, — девушка смотрела прямо перед собой на дорогу.

— Ты же знаешь, девочка, что ты мне нравишься.

— У тебя что, своих девочек не хватает?

— Хватает. Но я хочу тебя.

— Так что, не успел твой братец опуститься на два метра под землю, а ты уже норовишь вместо него ко мне в постель прыгнуть?

Мужчина оторвал взгляд от дороги, насмешливо посмотрел на девушку:

— Дорогая моя, тебе ведь деваться некуда. Ты что думала, что я позволю, что бы тебя после моего братца кто–то другой трахал?

— После твоего братца значит только ты можешь меня трахать?

— Угадала, детка.

— Надо же, прямо как семейная традиция.

— Ну так как, детка?

— А ни как. Мне ты так же противен, как и твой братец. Останови машину.

— Подумай. Я шутить не буду. Представь себе что кто–то, не приведи господь, возьмет и бритвочкой по твоему личику чик–чик, — мужчина оторвал правую руку от руля и показал ею, как будут бритвой делать это самое чик–чик, — или случайно кислоту тебе в лицо плеснуть, — сказав это, он весело рассмеялся.

— Подонок, — девушка зло сжала кулаки.

— Потише, потише, а тоя ведь могу за такие слова и по морде заехать.

— Вот только так ты и можешь. Останови машину.

— О'кэй, — водитель нажал на тормоз, — иди, но запомни, что я тебе сказал. Даю срок неделю. Не согласишься, пеняй на себя.

— Если ты хоть чуть–чуть своего брата уважаешь, дай мне больший срок, — неожиданно даже для себя выпалила девушка.

Мужчина глянул на нее и довольно рассмеялся:

— Ладно, месяц.

— Два.

— Ну, два, не два… Короче — срок тебе до Нового года. В Новый год — с новым дружком, — Князев расхохотался. — А пока как–нибудь без тебя, — Николай криво улыбнулся. — Но учти, потом заставлю наверстывать упущенное по полной программе.

Инна посмотрела на его мерзкую похотливую улыбку и выскочила из машины.

«Сучка, — водитель тронул машину с места, — все равно под меня ляжет, никуда ей не деться». И еще раз смачно, вслух произнес: «С–с–с-у–у–ч-к-а»

Девушка смотрела вслед удаляющемуся автомобилю. «Пройдет два месяца, а потом? Нет, я ему не дамся. Пусть хоть убьет меня». Неожиданно всплыло на ум: «Двенадцатого лекция в «Спутнике» — «Христос и блудница». Читает отец Сергий». «Он меня спасет. Ему Бог поможет», — девушка улыбнулась и подняла руку, останавливая попутку.

Едва зайдя в квартиру, Инна услышала телефонный звонок.

— Да?

— Привет, Инна. Это я, Наташа.

— Здравствуй, Наташа.

— Как дела?

Инна, вспомнила сегодняшний разговор в машине с Колькой, вспомнила про два месяца:

— Если честно — тоска.

— А что так? Гришки больше нет, так что пользуйся моментом, пока кто–то снова не приберет тебя к рукам.

Инне вспомнился похотливый, маслянистый, жаждущий Колькин взгляд, его короткие толстые пальцы с рыжеватыми волосиками, крепко обхватившие руль автомобиля. На секунду представились эти пальцы на своем теле, мнущие его, щипающие, лезущие везде… Брр. Противно:

— Нет, Ната. Больше никто меня не приберет к рукам.

— Ой, Инка, не зарекайся. Мы же засвечены.

— Плевать. Пусть хоть убьют, а под скотов я больше ложиться не буду.

В телефонной трубке возникла пауза.

— Ну а у тебя как дела? — Инна вновь начала разговор.

Через паузу из трубки отозвалось:

— Ин, я по тебе страшно соскучилась… приезжай ко мне.

Инкино сердце ухнуло и учащенно забилось.

— А твой где?

— Его три дня не будет. Ну так как?

Девушка посмотрела в окно — за ним было холодно и зябко. И также холодно и зябко было у нее на душе. А она истосковалась по теплу, по любящим и нежным рукам. Вот уже больше месяца как она одна. А у Наташи пальцы нежные, ласковые, деликатные, все понимающие и все умеющие, все… Рука, держащая трубку вспотела.

— Когда к тебе приехать?

— Прямо сейчас.

— Жди.

Наташа встретила ее, одетая в розовый махровый халат. Так она встречала Инну, если была одна. Инна знала — под халатом ничего нет.

— Здравствуй, Наташа, — девушка вошла в квартиру.

Наташа молча прильнула к ней. Губы у нее были мягкие, теплые и пахли мятой. От волос пахло чем–то приятно — терпким.

— Проходи, — хозяйка квартиры чуть отстранилась от Инны.

— Ждала? — улыбнулась та.

— Ох, и не говори. Сначала, когда твой погиб, не хотела тебя тормошить. Понимала — надо дать тебе отойти от всего этого. Разговаривала с тобой по телефону о чем попало. А так хотелось встретиться с тобой. Так хотелось.

— Я это чувствовала.

— Правда? — обрадовалась Наташа, и вновь прильнула к Инне с поцелуем. Затем продолжила, — а потом мой, как назло, никуда не уезжал и меня никуда не отпускал от себя. У него, видите ли, начался сексуальный запой. Гад!

— И долго он длился?

— Почти три недели. Я думала, повешусь. До сих пор синяки на теле. Показать? — Наташа посмотрела Инне в глаза.

— Покажи, — от волнения у той чуть охрип голос.

Наташа, продолжая смотреть в глаза подружки, развязала пояс халата. Халат разошелся. Округлые груди коричневыми сосками посмотрели на Инну. На белой, нежной девичьей коже то тут, то там были разбросаны фиолетово–желтые пятна синяков. Инна протянула руку и нежно, осторожно провела пальцами по ним. Наташа, вздрогнула, закрыла глаза и выдохнула:

— Пожалей их…

Инна еще ближе подошла к ней, чуть присела и ее губы прикоснулись к груди подружки, нежно вобрали в себя один сосок, затем другой, язычок погладил темно–коричневые следы грубости самца. Наташа выгнулась, схватила Инну за голову и сильно прижала ее к себе:

— Еще, Иннушка, еще… а теперь ниже… там все тоже нужно пожалеть.

Инна почувствовала, как Наташины руки, держащие ее за голову, стали давить ее вниз. Она не сопротивлялась и опустилась на колени, уткнувшись подружке в низ живота. Пахнуло чем–то приятно терпким — Наташа использовала духи не только для волос на голове…

Сверху раздалось:

— Инка моя, Боже как я соскучилась по тебе… Смелей, смелей иди туда…

Жаркая волна окатила девушку, понесла, поволокла куда–то за собой, а потом отхлынула. Жарко, очень жарко и душно. Нос вдыхает вместо воздуха какую–то тяжелую терпкую смесь. И раздалось свыше: «И я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши». И увидела девушка себя на коленях, как сейчас, но не перед обнаженной подружкой, а перед Христом, как та блудница в Иерусалимском храме. И протягивает руку над ней Бог и вновь раздаётся: «И я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши». «Господи, что же я делаю. ОН же простил меня и помог. А я»? — девушка резко вскочила на ноги.

— Что случилось, — Наташа недоуменно смотрела на подругу.

— Я не могу, — Инна виновато опустила голову вниз.

— Почему? Ведь нам вместе всегда так было хорошо.

— Я пообещала Ему.

— Кому ему?

— Богу.

— Кому? — удивленно воскликнула Наташа.

— Богу, — повторила Инна.

— Иннушка, да что это с тобой, Наташа погладила подругу по голове, — успокойся, пойдем выпьем вина, я купила твой любимый «Черный доктор».

— Ната, я в порядке и я не сумасшедшая, поверь, я действительно общалась с Богом.

— Пойдем в комнату, и там ты мне все расскажешь.

— Ночью, накануне гибели Гришки, после того как он от меня отвалил и захрапел, я долго не могла заснуть, настроение было препаршивое, — продолжила Инна, после того как подружки зашли в комнату, сели за стол и наполнили бокалы вином.

— Я представляю. У меня тоже бывает такое со мной, после того как я пообщаюсь со своим Сашкой, — Наташа печально ухмыльнулась.

— Так вот, маялась, я маялась, — Инна на миг вспомнила свои тосты, когда она стояла обнаженной перед зеркалом, — и решила развеяться, села за компьютер, что бы по Интернету с кем–нибудь поболтать.