Песнь пророка - Пол Линч

пребывая в иллюзии своей особости, вот от чего следует избавиться в первую очередь, она наблюдает, очищаясь от себя самой, как оттенки света постоянно меняются, пока улицу не заливает слепящее сияние, оказывается, у чаек, кормившихся в канаве и взлетевших, чтобы не угодить под грузовик, темное подкрылье. Да уж. Колм Перри стоит рядом, постукивая сигаретой по пачке. Не знал, что ты куришь, Айлиш. Она прищуривает глаза, словно хочет разглядеть ответ на вопрос, которого ей не задавали, затем трясет головой. Это я так, балуюсь. Колм Перри затягивается и медленно выдыхает дым. И я балуюсь. Она раздувает внутри черное пламя, давай, разгорайся, изучает помятую рубашку Колма Перри, багровое лицо пьяницы, лукавый взгляд человека, который в курсе розыгрыша, но предпочитает посмеиваться со стороны. Колм Перри оглядывается на автоматическую дверь. Вот же наглец, говорит он, скоро будет чистка, так что не высовывайся, они любят себе подобных, это все, что я готов сказать. Он снова оглядывается через плечо и достает телефон. Видела последнее? На экране граффити, осуждающие «Гарда Шихана», службу безопасности, государство, ликующие красные каракули, нанесенные краской из баллончика. Надписи как будто сделаны кровью, здание как будто похоже на школу. Школа Святого Иосифа в Фэйрвью, говорят, директор позвонил в ГСНБ, которые приехали и арестовали четверых мальчиков, прошло уже несколько дней, но их до сих пор не выпустили, в сети эта история появилась только сейчас, поэтому родители и ученики собираются на Стор-стрит возле участка «Гарда Шихана». Мой сын получил повестку, говорит Айлиш, он должен явиться на призывной пункт через неделю после того, как ему исполнится семнадцать, он ведь еще школьник, и это после того, как они забрали его отца. Колм Перри смотрит на нее и качает головой. Вот сволочи, говорит он, подносит ко рту ладонь и долго размышляет перед тем, как затянуться, после чего тушит сигарету об урну для окурков. Тебе придется вытащить его отсюда, говорит он. Куда? Она наблюдает, как он пожимает плечами, разводит руками, сует их в карманы джинсов. Колм Перри смотрит на газетный киоск через дорогу. Прямо сейчас я бы не отказался от мороженого, старого доброго рожка «99», а еще неплохо бы поморозить задницу на пляже, и чтобы родители были живы, Айлиш, почем мне знать, Англия, Канада, Америка, на свете много мест, но тебе придется его отсюда вытащить, а мне, пожалуй, пора на работу.

В сети она наблюдает за тем, как ширятся протесты, как родители с детьми, одетые в белое, стоят перед полицейским участком. В ожидании освобождения арестованных они молча держат белые свечи. С каждым днем количество людей возрастает. К следующему утру число протестующих переваливает за две сотни, говорят, все из одной школы, перед зданием полицейского участка темной полосой растянулись охранники. Айлиш помнит эту площадь, мощеную, с гранитными платформами для сидения, восьмигранной двойной пирамидкой из нержавеющей стали в центре, которая что-то символизирует, но это не факт. Площадь проектировали ради света и свободного пространства, ради того, чтобы посидеть, никуда не спеша, но кажется, будто протест распахнул дверь и свет хлынул в темную комнату. Она видит, как Ларри с надеждой поднимает голову, если мальчиков освободят, говорит она, возможно, дело дойдет и до других задержанных. Субботним утром Молли входит на кухню вся в белом. Ты это видела? Вирусные сообщения пересылают с телефона на телефон, приятель близкого друга утверждает, что мальчиков скоро освободят, в другом сообщении говорится, что их освободили несколько дней назад и они находятся со своими семьями, а протест — это заговор с целью дискредитировать государство. Да, говорит она, я такие тоже получила, ни одному нельзя верить, забыла тебе напомнить, что в следующую субботу у Сирши свадьба и я сказала Марку, чтобы он никуда не уходил, пока я не вернусь. Я не нуждаюсь в том, чтобы Марк за мной присматривал. Допустим, но будет лучше, если вы оба останетесь и присмотрите за младшими. Молли выносит стул во двор и ставит в траву под деревом. Айлиш наблюдает, как дочь встает на стул, притягивает к себе ветку, привязывает белую ленточку и смотрит, как та болтается на ветру, ленточки похожи на длинные полые пальцы, беззвучно исполняющие музыку дерева. Айлиш не намерена их пересчитывать. Четырнадцать недель, говорит Молли, возвращаясь на кухню вместе со стулом, ставит стул на место, подходит к раковине, открывает кран, прищуривается, наполняет стакан, пьет. Выпив половину, ставит стакан, вытирает рот рукавом. Я на улицу. Куда? В город. Айлиш изучает ее: белая джинсовка, белый шарф вокруг шеи. Если ты собралась в город, можешь снять это прямо сейчас. Молли с притворным удивлением разглядывает себя. Что снять прямо сейчас? Ты знаешь, о чем я говорю. Откуда мне знать, о чем ты говоришь, о чем говорят или думают остальные, если все молчат, если в этом доме все молчат как рыбы? Айлиш отворачивается к столу, поднимает и снова кладет на место газету. Ради всего святого, куда подевались мои очки? Твои очки у тебя на макушке. Ну не идиотка ли я? Обернувшись, она замечает странный взгляд Молли, которая морщит губы, словно собирается заплакать. Я хочу, чтобы папа вернулся, просто хочу, чтобы он вернулся, почему ты бездействуешь? Айлиш смотрит ей в глаза, ища сама не зная чего, прежней Молли, уступчивости, но Молли продолжает давить на нее, дергая за какой-то рычаг. Ты думаешь, это вернет твоего отца? Лицо Молли темнеет, она отворачивается, медленно поднимает стакан и выливает воду на пол. Прекрасно, говорит Айлиш, лей воду на пол, расхаживай по улицам в таком виде, может быть, дойдешь до автобусной остановки и никто не сделает тебе замечания, не возьмет тебя на заметку, чтобы потом донести в полицию. Может быть, ты даже выйдешь из автобуса, никем не замеченная, а может быть, нет, может быть, в автомобиле сидят двое мужчин, и одному не понравится твой вид, хотя, кто знает, может быть, ты просто носишь белое, потому что это красиво, а если ты хочешь что-то этим сказать, что-то дерзкое, и это придется не по душе тому мужчине в автомобиле, и он остановится, выйдет, запишет твое имя, адрес и заведет досье с твоим именем? Может быть, ты промолчишь, а может быть, нет, и вместо того, чтобы записать имя и адрес, он посадит тебя в машину, а ты не задумывалась, куда она тебя увезет, Молли? Может быть, туда, куда едут все автомобили без номеров, подъезжают и тихо забирают людей прямо с улицы