Чемоданчик Пандоры - Наталья Александрова

За такими тяжкими мыслями ее застал звонок в дверь. Вера удивилась. Так звонил только Олег – требовательно и громко. Но для него было рано, он никогда не возвращался с работы раньше семи. А сейчас только половина шестого. Звонок повторился, и Вера открыла дверь, даже не поглядев в глазок. На пороге стоял муж. На лице его была радостная улыбка, в одной руке – огромный букет роз, а в другой – не менее огромный торт из «Севера». Розы были пышные, полностью открывшиеся, ядовито-розового цвета, да к тому же одуряюще пахли. У Веры закружилась голова. Запах роз она не выносила, так же, как запах кофе. Но если от кофе к горлу подступала дурнота, то от запаха роз начинало сильно стучать в висках, руки немели, и голова становилась чугунной. Лет в шестнадцать бабушка, встревожившись, водила ее к профессору, и тот сказал, что Верин организм так реагирует на розы, потому что они ему очень не нравятся, и что лучше Вере близко с розами не общаться. И Вера точно помнила, что она несколько раз говорила Олегу в первые месяцы знакомства, что розы она терпеть не может. Она вообще не слишком любила пышные садовые цветы, куда приятнее маленький букетик незабудок или душистого горошка… Потом вопрос о розах отпал сам собой, потому что муж вообще не приносил Вере цветов, только дежурную ветку мимозы на Восьмое марта.

Вера отступила назад. Олег протиснулся в дверь со своими дарами и глупой улыбкой и запел:

– Розовые розы! Светке Соколовой! Светке Соколовой, однокласснице моей!

Он ужасно фальшивил. Раньше Веру это умиляло, теперь начало раздражать. К счастью, на этом пение закончилось, очевидно, он не помнил, как там дальше про розовые розы и Светку Соколову.

– Верунчик! – воскликнул муж. – Ты мне не рада?

– Я не ждала тебя так рано, – честно ответила Вера.

– Это приятный сюрприз! – заявил муж и потянул носом.

Вера отметила этот жест и поняла, что муж голоден и надеялся, что Вера забудет все обиды и приготовит ему сегодня сытный обед. Он со своей стороны не будет вспоминать о вчерашнем скандале и милостиво позволит Вере и дальше о нем заботиться. Муж даже купил ей букет роз, чтобы закрепить примирение. И, наверное, уже готовит себя к большому вечернему сексу.

– Ты нарочно? – спросила Вера, стараясь задержать дыхание. – Нарочно купил розы, зная, что я терпеть не могу этот запах?

– Ну, Верунчик, – протянул муж. – Ну, малыш, не дуйся, лучше давай поедим и поговорим спокойно.

Вот как, оказывается, после того, что он наговорил ей вчера, Вера просто дуется!

Олег положил букет на тумбочку в прихожей и прошел на кухню. Там он открыл холодильник, чтобы поставить торт, и увидел, что холодильник пуст. Потом Олег обследовал девственно чистую плиту, понял, что Вера мириться с ним не хочет, и жутко разозлился.

– Целый день дома сидела, – с пафосом начал он, – мужу пожрать приготовить не могла!

Веру передернуло от его грубости, она тут же сообразила, что муж нарочно так выражается, зная, что ей это не нравится. Вере стало скучно и противно.

– Ты не очень старайся, – сказала она, – вчера ты уже все сказал, так что сегодня будешь только повторяться. Я все выслушала и сделала для себя выводы. Выражаясь словами мексиканских сериалов, наш брак оказался ошибкой. Мы друг друга не устраиваем и раздражаем, так что самое умное будет, если мы расстанемся без взаимных обид.

– Да? – Муж поглядел на нее с любопытством. – И как ты это себе представляешь?

– Ты соберешь вещи и уедешь из моей квартиры, – сказала Вера, глядя в сторону.

– Да? А это ты видела? – И он сунул Вере под нос аккуратно сложенный кукиш.

Вера отшатнулась, а он пошел на нее, выплевывая слова:

– Ишь чего выдумала! Я на тебе, между прочим, женат и в этой квартире прописан! От тебя меня, конечно, воротит, но жилплощадь терять – нашла дурака!

– Эта квартира после смерти бабушки только моя! – крикнула Вера. – Ты хоть и прописан, но права на собственность не имеешь!

– А ты попробуй меня выпиши! – злорадно захохотал он. – Погляжу я, как это у тебя получится! И продать эту квартиру не сможешь, опять-таки потому что я не выпишусь! Так что не очень-то выступай, милая женушка, а то как бы самой на улице не оказаться!

Он внезапно поглядел на брошенный в прихожей букет роз, и глаза его зажглись нехорошим блеском. Вера поскорее захлопнула дверь в бабушкину комнату.

Вот так-то, думала она, приехали. Как в детстве бабушка говорила: станция Березай, кому надо – вылезай! Конечно, она ожидала от Олега чего-то подобного, не полная же она дура, но все равно поразилась той перемене, что произошла с ним, как только речь зашла о жилплощади.

«И как это меня угораздило? – тоскливо думала Вера. – Что теперь делать? Даже не с кем посоветоваться…»

Когда она минут через сорок вышла из комнаты, чтобы почистить зубы перед сном, Олег пил на кухне чай и ел торт прямо из коробки, отрезая огромные куски.

– Тебя не приглашаю! – сказал он. – Назло все сам съем!

При этих словах он рыгнул. Вера поскорее ретировалась.

Ночью муж ходил по квартире, лил воду в ванной и в туалете. Очевидно, он привел свою угрозу насчет съеденного целиком торта в исполнение и теперь мучился от обжорства.

«Так ему и надо»! – сонно подумала Вера.

– Вы ничего не можете сделать самостоятельно! – прогремела Анна Ивановна Укропова и для большего эффекта ударила кулаком по столу.

От удара подпрыгнула, жалобно пискнув, компьютерная мышь, и свалилась на пол дареная паркеровская ручка.

– Но Анна Ивановна. – Валечка, попеременно то бледнея, то краснея, пыталась возражать директрисе. – Но Анна Ивановна, я звонила в газету, а они все равно не пришли, сказали, что их читателям неинтересны литературные дебаты позапрошлого века…

– Значит, плохо звонили! Значит, не сумели достаточно убедительно объяснить! А все потому, что у вас на уме только собственная внешность, дети и мужчины!

– Какие дети? – Валечка чуть не плакала. – Какие мужчины? Вы меня так загрузили работой, что ни о мужчинах, ни тем более о детях некогда даже подумать!

– Все! – рявкнула Анна Ивановна. – Отправляйтесь к себе и занимайтесь своими непосредственными делами!

Валечка попятилась, жалобно шмыгая носом, и исчезла за дверью кабинета.

Анна Ивановна сняла очки в строгой металлической оправе и тяжело вздохнула. Она была крайне недовольна своими сотрудниками. Они больше думали о личной жизни и домашних делах, чем о процветании музея. Вот она, Анна Ивановна, была не такой! Даже в молодости у нее работа всегда была на первом плане. Поэтому она так и не создала семьи, не обзавелась детьми, зато сделала карьеру, стала директором музея, и музей ее всегда был на хорошем счету! На последнем совещании в отделе культуры председатель комитета, Иван Семенович Крысоватый, упомянул ее музей в положительном смысле. Он так и сказал: «Неплохо обстоят дела и в других музеях», при этом взглянул на нее, так что сразу стало ясно, какой музей Иван Семенович имеет в виду…

Анна Ивановна снова вздохнула. Семьи-то все же нет… единственный родственник – племянник Владимир, слабый, бесхарактерный человек… Анна Ивановна помогала ему чем могла, устраивала на разные неплохие места, но Вова ни на одной работе не мог надолго задержаться – не сходился характером с сотрудниками и руководством. Здоровье у него тоже слабое, удивительно для довольно молодого человека, только недавно отметившего сорокалетие. Сейчас он находился в больнице, и Анна Ивановна собиралась после работы его навестить.

Неожиданно на столе зазвонил телефон. Анна Ивановна сняла трубку и проговорила решительным голосом человека, готового к свершениям:

– Укропова слушает!

Она ждала звонка от Ивана Семеновича Крысоватого, надеялась, что он звонит, чтобы отметить ее значительный вклад в музейное дело и предложить повышение.

Однако звонили из больницы.

– Укропов Владимир Васильевич ваш родственник? – осведомился сухой женский голос.

– Племянник, – ответила Анна Ивановна и на всякий случай схватилась за сердце.

– Владимир Васильевич скончался сегодня днем, – сообщила больничная служащая таким тоном, как будто смерть племянника целиком и полностью на совести Анны Ивановны.

– Как – скончался? – переспросила Укропова. – Почему скончался?

– Почему люди умирают? – Женщина довольно внятно хмыкнула. – Причину смерти укажут в свидетельстве. Так что вы приезжайте с документами, оформите все необходимые бумаги…

Анна Ивановна повесила трубку и некоторое время сидела в тишине. Владимир в своем репертуаре! Умереть совершенно неожиданно, от какой-то незначительной причины – это явное проявление бесхарактерности!

Однако ей было жаль племянника, она привыкла опекать его, заботиться о нем и в глубине души понимала, что с его смертью жизнь станет еще более пустой…

Однако надо было ехать в больницу, а до того – заскочить домой за документами и деньгами… Анна Ивановна сняла трубку и сказала своей заместительнице, что ее срочно вызывают в комитет по культуре. Сообщать сотрудникам о своих личных проблемах было не в ее правилах.