Кимоно для боя - Михаил Серегин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не имеете права! – судорожно воскликнула Вера.
– Не тревожьте соседей. – Китаец ловко надел один «браслет» на ее правую руку, а другой пристегнул к решетке, поддерживающей перила. – Не советую вам шуметь, иначе мне придется рассказать им, при каких обстоятельствах я застукал вас здесь.
Не обращая на секретаршу внимания, он занялся ящиком и вскоре вынул из него обычный почтовый конверт. Сложив «инструмент» в сумку, он освободил Веру от наручников и, плотно обнимая ее, повел к машине.
– Сейчас мы немножко побеседуем, – шепнул он ей на ухо, – вы расскажете мне, какое отношение имеете к этому посланию.
Усадив онемевшую Веру в салон, Китаец запер за ней дверку и сел за руль.
– Я вас слушаю, – повернулся он к остолбенело смотрящей в пустое пространство Вере.
Китаец не спеша вскрыл конверт. Обратного адреса на нем не было. Вера очнулась, дрогнула и снова уставилась в окно.
Из конверта Китаец извлек несколько фото девять на тринадцать. На всех Екатерина фигурировала в объятиях одного и того же молодого человека. Лица парня видно не было, зато Екатерина узнавалась сразу. Пара фотографий могла запросто послужить иллюстрациями к какому-нибудь порножурналу.
«Профессиональные фото», – отметил про себя Китаец.
Он не поморщился, но и не стал особо рассматривать. Его внимание скорее привлекли те фотографии, на которых были видны фрагменты обстановки квартиры, где происходило действо.
На обороте одной фотографии он прочел: «Если не хочешь, чтобы эти фотки попали к Грише, не позднее двадцати ноль-ноль третьего апреля принеси в камеру хранения пять тысяч долларов. Ячейка номер триста семь на железнодорожном вокзале. Получишь негативы. Шифр ячейки– А333, оставишь таким же».
– Интересно, – усмехнулся Китаец, ознакомившись с содержанием требования, – каково ваше участие во всем этом?
Он включил скорость и надавил ногой на акселератор. «Массо» плавно тронулся с места.
– Давай договоримся так, – устав обращаться к каменной стене, перешел он на «ты» и на менее гуманный тон, – я сейчас еду в отдел, сдаю тебя, сдаю эти фото…
– Хорошо, – дрожащим голосом проговорила Вера, – если я расскажу…
– Обещаю обдумать, что можно сделать, – уклончиво ответил Китаец. – Это твой знакомый? – ткнул он в парня на фото.
Вера кивнула.
– Уже хорошо. Как его зовут и как мне его найти?
– Зачем? – бессмысленно завращала она глазами.
– А что, если он причастен к смерти Екатерины?
– Вешников Максим. Он живет на улице Лермонтова. Но он ни в чем не виноват, – запротестовала Вера.
– Посмотрим. А кто снимал?
– Мой брат, – глухо проговорила Вера.
– Вот как? И как же мне с ним встретиться?
– Я позвоню ему. Завтра он будет в «Орихидее».
– А сегодня это никак нельзя сделать? – проявил настойчивость Китаец.
– Он на занятиях, а потом – тусовка. Дома будет за полночь.
– Тогда мне нужен твой адрес.
Вера продиктовала. Ее возмущение сменилось безучастной подавленностью и заторможенностью.
– Твой брат – профессиональный фотограф?
– Нет, но он посещает фотошколу.
– Инициатором шантажа была ты? – сухо спросил Китаец.
Вера отрицательно покачала головой.
– Я просто рассказала о похождениях Катьки, а он предложил мне заработать деньги на этом.
– Вешников – его приятель?
– И мой парень.
Китаец присвистнул.
– Значит, такой вот треугольник. А где проходили съемки?
– На квартире у нашей бабушки.
– Бабушка входила в долю? – иронично посмотрел на Веру Китаец.
– Нет, она парализованная.
– Очень удобно порой иметь парализованных родственников. Ладно, прости, – добавил Китаец, увидев, как задрожали губы у Веры.
– Это первое и последнее письмо, – тихо проговорила она.
– А видеокассета?
– Какая видеокассета? – округлила глаза Вера.
– Которую вы послали Олегу Сорокину в офис, – Танин пристально посмотрел на свою собеседницу.
– Не знаю я ни о какой видеокассете… – недоуменно сказала Вера.
– Может, ребята тебя не просветили, решили проявить самодеятельность? – не без издевки произнес Китаец.
– У нас нет камеры, – решительно возразила Вера, – да это вообще не входило в наши планы. Не думайте, ребята – никакие не преступники. Нормальные парни… -… придумавшие способ немного заработать?
Вера понуро посмотрела на Танина и вздохнула.
– Как все было организовано?
– Я показала Максиму Катьку, он с ней познакомился, сводил ее в ресторан, привел к нам, то есть к бабушке. Катька совсем отключилась. Пьяная была вусмерть. Ну, а Колька, мой брат, сидел в комнате бабушки. Потом Макс сделал ему знак, он и стал снимать.
Вера стыдливо потупилась.
– А ты где была?
– Дома.
– Весело, – усмехнулся Танин. – И что было потом?
– Ничего. Сразу после съемки Колька с Максом отвезли ее домой. Катька больше с Максом не встречалась…
– Она случайно не догадывалась, что ее вздумали шантажировать?
– Кажется, нет, – пожала плечами Вера.
– Вы думали, что она примет ваше предложение?
– Да просто действовали на авось, – горько усмехнулась Вера.
– И когда запахло жареным, испугались?
– Было.
– Это ты сказала ментам, что я расследую это дело? – разочарованно посмотрел он на нее.
Вера грустно кивнула.
– Спасибо, – саркастично сказал Танин. – Предупреди брата, что я хочу с ним поговорить. Пусть не прячется, все равно найду. Кстати, где он был позавчера утром с семи до девяти?
– У своей подружки. Она в коммуналке живет на Мичурина.
– Точнее?
– Дом двадцать два, квартира пять.
– Как ее зовут?
– Нина Акопян.
– Армянка? – Танин вопросительно посмотрел на Веру.
– Наполовину, – кивнула она, – ее отец был армянином.
– Что значит «был армянином», – Китаец прищурил глаза, – он что, сменил национальность?
– Он погиб в автокатастрофе.
– Понятно.
Китаец достал записную книжку и записал все продиктованные Верой адреса.
– Надеюсь, ты говоришь правду, – он внимательно посмотрел на Веру. – А Максим где был в то утро?
– Дома, наверное.
– Итак, – решил подытожить Танин, – с твоим братом я завтра встречусь в «Орхидее»… лучше с утра. Я позвоню тебе, и ты мне скажешь, когда он подъедет. А с Максимом я постараюсь поговорить сегодня.
Он затормозил у салона красоты. Вера выпрыгнула из машины.
– А это, – Танин махнул конвертом, – я оставлю у себя.
Вера поспешила войти в помещение.
* * *Танин двинулся к центру. Он решил пообедать в каком-нибудь тихом кафе. Остановил машину у «Жар-птицы». Пока пухленькая, но юркая официантка выполняла его заказ, он выкурил пару сигарет – в кафе, слава богу, курить разрешалось.
Неожиданная встреча с секретаршей «Орхидеи» настроила его на оптимистический лад. Несмотря на ее показания, на уверения, что-де, парни нормальные и ничего другого, кроме невинных фоток, не предпринимали, он склонен был думать, что не кто иной, как эти парни, и отправили видеокассету Олегу. Правда, на кассете фигурировал другой «любовник», но это сути дела не меняло.
Может, решили действовать на два фронта? А почему бы нет? Тогда они должны были знать того самого блондинчика, о котором ему рассказала Боженова и которого он имел счастье лицезреть на присланной Олегу пленке.
Что же произошло, задавался вопросом Китаец, в клане шантажистов, что повлекло за собой смерть Петрушенко? Он был почти уверен, что гибель последней явилась непредвиденным результатом деятельности парней. Кто-то из них, боясь разоблачения, убил ее. Значит, Петрушенко что-то пронюхала. Но могла ли она это сделать за такое короткое время?
Судя по текстам, сопровождающим видеокассету и фотографии, это действительно первая попытка шантажа. Если бы было иначе, угрозы показать компромат Мозелу отсутствовали бы. Жертва в случае повторной попытки должна была бы знать, о чем идет речь, что намеревается предпринять шантажист, если она не заплатит ему.
Китаец рассеянно посмотрел на принесенный бифштекс.
В зал вошла молодая пара. Невысокий полноватый субъект в очках и девушка с короткими темными волосами. Одного взгляда на нее Китайцу хватило, чтобы вспомнить о Саше. Черные бархатные глаза таинственно замерцали на самом дне его души. Интересно, кем ей приходится Сорокина? Может, родственницей?
Иногда он ловил себя на мысли, что красивые женщины, возбуждая в нем желание, в то же время и усыпляли его. Вдали от них он хотел обладать ими, очно же не знал, зачем вообще придуман весь этот ритуал с постелью, когда вполне достаточно просто смотреть на красивое лицо, зрительно наслаждаясь каждой его черточкой. Лицо настолько подавляло его, что он недоумевал, что ему делать с телом. Вернее, знал по опыту, но физическое обладание в момент созерцания дивного лика казалось ему если не святотатством, то пустой тратой времени. Он вспоминал Платона, видевшего в Эросе в первую очередь философский концепт, возможность универсальной гармонизации мира, и не мог не согласиться с гениальным греком.