И шаль с каймою - Валентин Гринер

Володя глянул на дверь, потом на часы: было без пяти семь. Ему хотелось, чтобы скорее пришли девчата и увидели все это богатство еще не початым. Но Гавриил Тихонович уже взялся за коньячную бутылку, однако тут же отставил ее.

— А что, армянского нет?

Официант неопределенно пожал плечами:

— Точно сказать не могу…

— Отнеси этот обратно и скажи Алевтине Павловне, чтоб заменила. Скажи: «Живописец» просит.

Официант унес бутылку и через минуту возвратился с другой. Горик глянул на этикетку, самодовольно произнес:

— Это другой коленкор…

— Шампанское открыть? — заботливо спросил официант.

— Сами откроем. Спасибо, старик. У тебя хороший вкус, — Гавриил Тихонович подразумевал подбор закусок. — Пока свободен. За нами не заржавеет…

Парень понятливо и смущенно кивнул. Даже слегка, показалось Володе, зарумянился. Он был еще очень молод, этот мальчишка в черном костюме с «бабочкой». Видимо, только после учебы. Еще умел стесняться и краснеть. И Володя с грустью подумал о том, что со временем парнишка утратит все это…

Горик налил в фужеры коньяку, затем мастерски — только чуть пшикнуло — открыл шампанское и долил фужеры до верху. При мягком свете, идущем прямо от стен (Володя так и не понял, откуда исходил этот хитрый свет), в бокалах заиграли многоцветные радуги.

— Это и есть «Северное сияние», — пояснил «живописец». — Напиток богов! Давай, чтоб дома не грустили, без дураков. — Он приложился к фужеру и выпил жадно, как лимонад.

Володе тоже понравился напиток, который как-то легко и приятно ударил в голову. Ударил сразу, но не сильно.

— Ничего «сияние», — похвалил он, вдруг ощутив новый прилив хорошего настроения, неудержимого желания делать и говорить что-то хорошее.

На высокой эстраде появились музыканты и стали настраивать аппаратуру. Они были одинаково одеты: черные брюки, светлые жилеты и красные рубахи с отложными воротниками. Ровно в семь эстрада вспыхнула разноцветными огнями, загремел знаменитый «Выходной марш» Дунаевского. Володя любил этот марш, который даже без вина отлично поднимает настроение.

Высокий парень, стоявший впереди всех с электрогитарой, объявил через микрофон, что вокально-инструментальный ансамбль «Чародеи» приветствует гостей, желает им хорошего настроения и приятного отдыха. И сразу загремела поп-музыка, которую Володя, честно говоря, терпеть не мог…

— Пойди встреть работников связи, — сказал Горик. — За дверью стоят, стесняются, святые невинности…

Володя торопливо направился к выходу. Девчата действительно стояли за дверью, прихорашивались у зеркала, или делали вид, что прихорашиваются.

— Пойдемте, девочки, — вежливо пригласил Володя, храбро беря их под руки. — Значит, вы Таня, а вы Люся, — уточнил он.

— А вы Володя, — оказала длинноволосая Люся. — Володя Сидельников. Житель тайги…

— Вы что, успели заглянуть в мое личное дело?

— Нет, в обратный адрес на телеграмме…

— Понятно… Ну, пошли. — Он провел подруг через зал, удивляясь этой своей ловкости. Почти все столики уже были заняты и Володе казалось, что все смотрят на него.

А Горик тем временем сотворил, оказывается, еще четыре «сияния» и тут же предложил выпить за союз рабочего класса с трудящейся интеллигенцией.

— Вы рабочий класс? — очень искренне удивилась Таня.

— Нет, мы интеллигенция… Молодая творческая интеллигенция. Как говорит одни мой друг — и шаль с каймою…

Он поднял бокал. Девчата отпили немного и стали энергично закусывать.

— Какая вкуснятина рыба, — проговорила Люся. Она заложила волосы за уши, чтоб не падали в тарелку, и выглядела совсем юно, десятиклассницей выглядела.

— Нравится? — опросил Горик, выкладывая «а край тарелки шкурку от лимона. — Смотрите, детки, что ели ваши предки.

— Почему предки? Мы тоже едим, — сказала Таня.

— Оно, конечно, ежели что… — ухмыльнулся Горик.

Таня перестала жевать, задумалась, глянула на подругу. Наступила напряженная пауза. Володе показалось, что «живописец» сказал что-то обидное для девчат и, пытаясь разрядить обстановку, проговорил:

— Потанцевать бы. Но ведь дрянь играют…

— Идейное содержание и художественное воплощение в наших руках, — высокопарно произнес Горик. — Но, друг Володя, за высоту, за красоту — надо платить…

— Какой разговор! — Рука Володи нырнула в «свой» карман и выложила на край стола «красненькую». Второй фужер «сияния» раздобрил его основательно. Он даже с Гавриилом Тихоновичем перешел неожиданно на «ты». — Попроси, — велел он, — чтобы сыграли мою любимую «Историю любви» английского композитора Френсиса Лэя…

— Хорошая вещь, — поддержала Таня. — У меня пластика. Магомаев поет…

— Только так! — отрезал Володя с некоторым самодовольством. — Угадываю ваши желания.

— Вы телепат? — рассмеялась Люся, аппетитно уничтожая салат.

— А кто это?

— Любитель теле-патриотических передач, — со скрытой издевкой оказал Горик, апеллируя к дамам. Однако отыскал глазами официанта, пощелкал ему пальцами. Тот моментально вырос у стола. Горик почти незаметно сунул ему в карман десятку. — Володя из Кусинска посылает девушкам Тане и Люсе музыкальный привет «Историю любви»… с первого взгляда.

— Все ясно.

— С первого взгляда я добавил от себя, — пояснил Горик.

— Я догадался.

— Молодец. Далеко пойдешь.

— Если вовремя не остановят, — добавила Таня.

Как раз закончилась поп-музыка, официант подошел к эстраде, переговорил с гитаристом и вернулся к заказчикам.

«Историю любви» они не поют, — сообщил парень. — Предлагают заменить песней «Прощай».

— Тоже ничего, — сказала Таня. — Мне правится.

— Если нравится — тогда давай, — согласился Володя.

— По просьбе нашего гостя из Кусинска Владимира исполняется лирическая песня «Прощай» для девушек Люси и Тани, объявил гитарист. Он тут же ударил по струнам и запел в микрофон:

Прощай, со всех вокзалов поезда Уходят в дальние края-а-а.Прощай. Мы расстаемся навсегда Под белым небом января-а-а…

— Ничего мотив, — одобрил Володя, развязно подмигнув Люсе. — Пойдем станцуем?

Люся мгновение поколебалась, поправила волосы, вернее, «зашторила» ими лицо, и поднялась. Места в проходе между столиками было мало, а танцующих много, и Володе приходилось бдительно оберегать локтями свою партнершу. Она была низкорослой, доставала ему только до плеча, и Володя танцевал в смешной позе, далеко отставив зад.

— Все? — удивился он, когда гитарист с надрывом закончил песню. Он взял Люсю под руку, повел к столу. — Хорошая песня, но короткая, — сказал Горику. — Придется повторить…

— Давай сначала повторим пройденное. У девочек — ни в одном глазу, они у нас трезвые как дуры…

— Что значит «как дуры»?! — возмутилась Таня всерьез.

— Это такая поговорка, — успокоил ее Горик. — У-у-у, в бутылке дно горит. — Он опять подозвал официанта, велел принести еще «пузырек» армянского.

— Я «сияний» больше не хочу, — сказал Володя. После танца его слегка подташнивало. — Что-то не в жилу… Лучше бы чистенькой водки.

— От этих коктейлей на второй день потолок валится, — поддержала Таня.

— Дело привычки, ребята. — Горик подкатил под лоб глаза. — Если общество желает — будет так, как желает общество, без дураков…

Официант принес коньяк и Горик тут же отослал его за водкой.

— Дамам коньячку или шампанского? — спросил он.

— Шампанского, — сказала Таня.

— А я уже ничего не хочу, — вздохнула Люся. — Голова закружилась.

— Ах, как кружится голова. Как голова кружится… — Горик наполнил фужеры девчат шампанским. — Это головокружение от успехов, — произнес он с намеком.

— От каких успехов? — незло возмутилась Таня. Чувствовалось, что «живописец» ей не нравится.

— От общих, — бросил Горик. — Вы имеете явный успех у Володи из Кусинска. Правда, Володя?

Оркестр снова завел какой-то прыгающий мотивчик. Вместо ответа Володя сказал:

— Такую муру выдают. Кому это нравится?!

— Многим, — вступилась Люся за музыкантов. — По-вашему, надо играть танго моей бабушки?

— Почему бабушки?.. Мало ли хороших песен на свете… Хотя бы та же «Прощай». Приятно слушать и танцевать. Давай. Горик, еще раз закажем.

— Пятьсот порций при любой погоде, — сказал Горик. — Но ведь, старик, за высоту, за красоту…

Володя удивленно глянул на него:

— Я ж заплатил!

— И хотел, чтоб за десятку они дули весь вечер по твоему желанию? — У них клиентов — полный зал. Теперь бедных нету, старичок, все рокфеллеры.

— Но ведь за такие деньги лесоруб целый день пашет в тайге, — возмутился Володя.

— Так то в тайге, старик. Там свежий воздух, целебный запах хвои… А тут вредное производство… Табачный дым, винные пары… Это, друг Володя, сильно влияет на функции нервной системы организма…