Химия Ее Величества - Ирина Владимировна Дегтярева

повел рукой в сторону низенького, лысого хозяина кабинета в белой форменной рубашке с коротким рукавом и погонами майора, — Багрик Чориев. Он двоюродный брат Евкоева.

Багрик протянул руку, продемонстрировав недюжинную растительность на предплечье и даже на первых фалангах пальцев.

— Очень приятно, — он, придерживая Олега за локоть горячей ладонью, довел его до стула и усадил гостеприимно. — Чаю? — увидев, что Ермилов отрицательно покачал головой, майор сел напротив. — Товарищ генерал говорил мне, что вы хотели порасспросить о Рашиде.

— Не то чтобы порасспрашивать, вас хотелось бы послушать. Вы же знаете, что Рашид сейчас задержан. Вернее, экстрадирован к нам из Германии. Так что, сами понимаете, у нас хватает доказательств посадить его, и надолго. Германия не стала бы передавать нам подозреваемого без достаточных оснований. Мне необходимо вести диктофонную запись нашей беседы. И под протокол.

— Пожалуйста. Скрывать мне нечего. Я никогда не одобрял его увлечения радикализмом. Сами понимаете, я на таком посту, где мне и родственники такие ни к чему. Он для нас как прокаженный. Я имею в виду свою семью. Его родители и сестра, напротив, Рашида покрывают.

— Их понять можно, — не стал лезть в бутылку Олег, прикидывая, что движет откровенным Багриком. Только лишь карьерный интерес? Или более личные подводные течения заложены в этой его воинственной искренности?

— Да они и в самом деле мало что знают. Я вот невольно стал его «жилеткой», в которую Рашид плакался, когда оказался в Германии. — Майор лихорадочно порылся в верхнем ящике стола, не вставая со стула, извлек из ящика большой клетчатый носовой платок и отер выпуклый, как у брата, лоб.

— Это были телефонные разговоры? — Ермилов решил подобраться к фактологической сути дела.

— Нет, по «Скайпу». Он рассказывал, как был в Сирии. И что его подставили здесь. Кто-то настучал, где он на самом деле. Его объявили в розыск, и жизнь его покатилась под откос. А не понимает того, сволочь, — процедил сквозь зубы майор, — что подставил всех родных, а у нас ведь много родственников. У меня из-за него проблемы. Звание очередное задержали, присматриваются теперь ко мне, вдруг и я тоже в ИГИЛ намылился. Вот была мне охота бросить хорошую работу, ехать неизвестно куда и бороться неизвестно за что. Денег-то не ахти сколько платят. Рашид говорил, — уточнил он торопливо.

— А детали, фамилии, названия населенных пунктов… — Ермилов спрашивал без особой надежды на память Багрика и тем более на его честность.

Олег уже смекнул, что майор будет активно сетовать по поводу бестолкового брата, чтобы не схлопотать дополнительные проблемы, но понимает, если начнет детализировать, этим неизбежно вызовет подозрения. Только ли со слов Рашида он все это знает?

— «Шейх Сулейман» — да, так назывался военный лагерь, где он обучался военным премудростям. Рашидик сам хвастался. Он проходил тактическую и боевую подготовку, его обучали, как обращаться с разными видами огнестрельного оружия и взрывными устройствами. Он говорил, что еще ездил в другой лагерь, «Адам муаскар» около Атмы и в «Муаскар Сабри» рядом с Табкой. В сентябре прошлого года. Да, в Табке он был весь сентябрь. Я почему запомнил — у него день рождения в сентябре. Рашид сказал, что и отметил там, на позициях, и после этого проторчал в Табке целый месяц. Их там обкатывали в боях. И бывал еще в военном лагере «Джараблюс» — это около Газиантепа.

— Да это вроде в Турции, — Богданов не удержался от того, чтобы не вмешаться.

Ермилов недовольно едва заметно дернул головой, и Славка скукожился на стуле у двери.

— А вы не припомните, когда он вам это рассказывал? Хотя бы месяц, — Олег, стараясь не выдать свой особый интерес к конкретным датам, склонился над листом, куда записывал показания Багрика. Багрик вряд ли был осведомлен о времени приезда брата в Германию и о том, когда точно его экстрадировали.

— Когда? Вроде бы весной. Может, в феврале? Да, кажется, накануне праздника.

— Хорошо, — кивнул Олег, еще ниже опустив голову и пытаясь не подать виду, как он заинтригован. — А фамилии, псевдонимы Рашид не называл?

— Он упоминал, что его теперь зовут Ахмад, — пожал плечами Багрик, не заподозривший подвоха.

У Ермилова возникло стойкое ощущение, что именно Багрик выдал своего брата властям, и того объявили в розыск. И не просто ощущение. В феврале Евкоев находился все еще в Сирии. Это подтверждалось документами, предоставленными немецкой стороной о дате его пересечения границы. И по всему выходило, что связывался с ним новоявленный Ахмад из Сирии все по тому же «Скайпу», а не из Германии, как утверждает майор.

Олег подумал о том, что надо бы изъять у Багрика компьютер, телефон, планшет, в общем, всю технику, какая у майора в наличии. Видимо, намерение отразилось на лице у Олега, потому что Богданов вдруг заерзал на стуле и начал делать какие-то знаки за спиной Багрика.

Ермилова мало занимали его терзания. Он прикинул, что санкцию на изъятие ему никто не даст — слишком хилые основания. Показания самого Багрика и только. Тут же майор «уточнит», что разговор с братом по «Скайпу» состоялся, скажем, в мае, и вообще он не обязан помнить конкретные даты. Тем более Багрик наверняка уже сменил гаджеты. Работая в полиции, он не может не понимать, где слабое звено, как заметать следы. Хуже, если майор все же в сговоре с братом и тоже связан с ИГИЛ.

«Нет, если дает показания против Рашидика, да под запись, должен был просчитать все варианты. Ведь Евкоев, ознакомившись с его показаниями, заложит братца с потрохами, если у того в самом деле рыльце в пушку», — Олег смерил Багрика долгим взглядом, и тот снова начал отирать лоб платком.

Майор безропотно подписал свои показания. Вячеслав на мгновение задержался в кабинете наедине с Багриком, в то время как Олег уже вышел в коридор, разглядывая там на стенде фото лучших сотрудников ОМВД.

Мысль о возможности существования такого же стенда на Лубянке позабавила Ермилова, хотя настроение его нельзя было назвать лучезарным.

Богданов нагнал его у проходной, продавил металлическую вертушку своей массивной фигурой, увидев зеленую стрелку. Лейтенант-дежурный за стеклянной перегородкой отдал ему честь, хотя Богданов и был в гражданке.

Славка, едва вышел, закурил и сердито поглядел в спину