Роза (СИ) - Алексеев Александр

— Нейлон. Налаживают выпуск. Тяжело идёт. Дорогая зараза, а это(трясёт куском ткани с носовой платок) выходит раз в десять дороже горсти крючков и пуговиц. Что скажешь?

Охреневая, смотрю на прототип текстильной застёжки, и прокашлявшись, говорю:

— Нужно брать.

Говорим про совместные дела. Артель по выпуску спорттоваров и технологическая мастерская. И там, и там на первом этапе требуются значительные вливания. Тысяч по сто с каждого. Чешу репу. Спрашиваю:

— А дадите ли мне в долг… Вот, как только магазин в Ленинграде на Гостинном дворе откроем. Так сразу и отдам. — И вспомнив Лёвину клятву, добавляю, — Слово офицера.

В этом времени, знаете ли, такими словами не разбрасываются. Бьём по рукам. Завтра напишу список товаров и идей для наших новых предприятий. Так вот я здесь потихоньку обуржуиниваюсь…

Здесь, для разбавления текста, можно было бы скопипастить статьи про названия горьковских улиц, про историю города, про ГАЗ, про революционера Свердлова, про его нашерашевскую кличку Михалыч. Возможно, при правке текста вставлю пару раз. Не, не Михалычу… Я с мужиками только по пиву…

Захожу в университет. Ещё раз оговариваю с Гинзбургом про томограф. Учёный говорит, что перед войной Феоктистов пытался сделать что-то подобное, но вывел только математическое толкование метода. С Ленинградом связь установлена. Задачи распределены. Приоритеты расставлены. Учёные из Сарова тоже подключились.

— А бывшую студентку трудно на заочном восстановить? — спрашиваю у возбуждённого поставленной задачей учёного. — На экономиста-бухгалтера.

— Да. Нелегко. Но, пусть заполняет бланк в деканате и идёт ко мне. Что-нибудь придумаю.

Переписываю образец заявления. Иду на вокзал, беру билеты на вечерний завтрашний поезд. Нужно быстрее в Москву. Дел полно. А тут Роза… Боюсь не устою…

Разговоры в трамвае.

— Пришёл инвалидом после госпиталя, а комната пустая. Померли и жена и дети. Стал петлю вязать, чтобы, значит, вешаться. А соседка новая увидела, говорит «Поешь сначала. Я для тебя готовила. Потом помрёшь.» Вот, живу с нею. Детей уже двое. В охрану на завод взяли. Научился левой номера машин в журнал записывать.

— Витька-скобарь приходил к нам в барак вчера. Просил деньги на похороны жены. Собрал со знакомцев рублей сто. Тут заходит его благоверная. Витька не растерялся, закричал: «Чудо! Я в церковь свечки ставить». И удрал в шинок…

— В газете читал. В Англии до сих пор по карточкам бензин, сахар и мясо. А ведь фашистов у них не было…

Замечаю у подростков журнал, который они вдвоём читают запоем. Перед выходом вижу обложку. «Пионер».

Проходя мимо Колывановой, передал ей образец заявления на восстановление в университет.

— Ты, не тяни. Сходи. Завкафедрой радиофакультета Гинзбург поможет. И это… Не наряжайся и не красься как шалава…

— Так я и есть шалава…

— Нет. Ты просто заблудилась. Не потеряйся снова, Маша.

Тут в моей голове что-то щёлкнуло. Кто-то сказал механическим голосом: «Переход на новый уровень. Плюс один язык.».

Вроде не пил. Померещилось…

Мариную мясо у соседок. Наблюдаю пантомиму. Даша, глядя на своего кавалера, кивает в мою сторону и вопросительно округлив глаза, качает головой «Мол, погляди, каков…». Лёва пожимает плечами, и подняв ладонь крутит ею как пропеллер, отгоняя от себя воздух «Мол, ничего особенного. Все так могут.» Роза, наблюдая за этими клоунами, улыбается сквозь слёзы. Ей доверили чистить лук. Вот, наконец, пришёл Колобок с зайцевским чайником. Начинается файв о клок с грузинским чаем и ванильными баранками. Колобок, поставив чайник на разделочную доску, неаккуратно задевает коробку и рассыпает фотографии. Роза поднимает фото, всматривается:

— Таня Бармазина из первого выпуска. Мне особист рассказал про неё. На фронте Таня попала в окружение. Эсэсовцы, потеряв после её огня десяток бойцов, захватили её в плен. Их командир, бывший наш офицер Муравьёв заставил согнать всех жителей ближайшей белорусской деревни. На глазах жителей у привязанной к воротам девушки отрезали груди и вспороли живот. Потом из противотанкового ружья разнесли Тане голову… Так вот эсэсовцы со снайперами…

Замолчали.

Я подумал, а ведь независимые западэнцы начнут памятники ставить таким вот Муравьёвым, Бандерам, «Галичинам» и «Нахтигалям». А Европа толерантно закроет на это глаза…

Читаю журнал «Огонёк». О чём таком интересном пишут?

Писательница Ванда Василевская, член Постоянного комитета Всемирного конгресса сторонников мира поделилась итогами стокгольмской сессии Комитета. Принято воззвание к народам мира: «Мы будем считать военным преступником то правительство, которое первым применит атомное оружие против какой-либо страны». Это воззвание произнёс выдающийся французский учёный, Председатель Постоянного комитета Фредерик Жюлио-Кюри.

В этом году открылась станция московского метрополитена «Курская» Кольцевой линии. Подземный зал и лестницы облицованы мрамором.

Рассматриваю фотографии станции.

В московском электротехническом техникум имени Красина — встреча выпускников. Среди закончивших учебное заведение лауреат Сталинской премии Евгений Запятнов. Рядом с ним на фото кандидаты наук Николай Кабанов и Николай Латышев. Последний к тому же — известный футбольный судья. Всего на встречу выпускников из разных городов Союза приехало около тысячи человек.

На экраны страны вышел видовой фильм «Артек» по сценарию и в постановке Александра Роу. Зрители могут увидеть красоту природы и дворцов пионерлагеря. Дети разных стран укрепляют своё здоровье в детской жемчужине нашей страны.

Засыпаю. В полудрёме слышу как мама поёт колыбельную. Мама Хария. И я её понимаю…

(https://youtu.be/NDE3dyhblos?t=6 Ilgais cels kapas (Long Road in the Dunes,1981) — Circenisa Ziemassvetki — YouTube.flv)

10 марта 1950 года.

Разговариваю вот с уборщицей.

Марианна Мацелис, 40 лет. Отец — чех, бывший офицер Австро-венгерской армии и красный командир в Гражданскую. Преподаватель в военной Академии РККА. Расстрелян в 1931 году. Марианна начала заниматься фигурным катанием в Праге. После переезда в СССР, участвовала в первенстве страны. Второе место в 1928 году среди женщин, третье место в 1927 и 1928 годах в парном катании. Была в ссылке в Иркутске. Тренировала детей. На войну ушла добровольцем в сорок первом. Под Ростовом вытащила с поля боя раненного командира полка. Награждена орденом Красной Звезды. В сорок втором попала в плен под Ельней. Как фольксдойче (мама-немка) стала работать переводчицей в администрации пересыльного лагеря военнопленных. Потом удалось оформиться остарбайтерин. В Вене по-настоящему повезло. Узнав, что она занималась фигурным катанием, Марианну отправили помощницей в семью фигуристов Макси Гербер и Эрнста Байера. Это была сильнейшая в мире пара. Марианне доверили проводить разминки у молодых спортсменов. Она как губка впитала технологию постановки сложных для того времени прыжков и элементов. После взятия Вены попала в наш фильтрационный лагерь. Всё рассказала. Дали пять лет за сотрудничество с оккупантами. Год назад освободили по амнистии орденоносцам.

Так вот за пять минут женщина рассказала свою судьбу, и смотрит теперь, затаив дыхание.

— Сделаю всё, что смогу, — киваю я головой, — Позвоню Елене Дмитриевне.

Узнаю от Зайцевой новость. Заведующая вчера сделала «трёхэтажницам» ультиматум: «Или бросаете это занятие, или до свидания». Две дамочки с утра уезжают.

— Я вот колебалась как-то. На медсестринские не проживёшь. Но. как узнала, что Сотка остаётся. Ты чё ей наплёл принц залётный? Может и мне расскажешь? — И трётся грудью о мою руку.