Дорога на закат (СИ) - Гуйда Елена Владимировна

— Кровью плати.

У меня аж дыхание перехватило. Кровь мага слишком сильна, чтобы питать ею нечисть. Она даст ей силу подолгу ходить по земле и уходить далеко от родного болота. И кроме того свяжет мага и нечисть навсегда. Они не смогут навредить друг ЯРУГУ-

Я сглотнула. Стоит ли этот камень того, чтобы породниться с почти незнакомой нечистью. И поняла. Да, стоит. Но все же спросила:

— Зачем тебе моя кровь?

— Для болота. Ты заберешь самое ценное, что у нас есть. Нашу магию. Оно умрет.

Я хотела было сказать, что болото и так не сильно потому, что не живое, но промолчала.

Вытащила из-за пояса маленький ножик и чикнула по пальцу. Боль обожгла и на месте пореза тут же собралась большая красная капля. Кикимора достала листик лотоса и свернула его так, чтобы собрать плату. Странно, но ни капли из него не вытекло. Было ощущение, что сейчас мы делаем что-то очень важное. И противно было ощущение, что это важное от меня ускользает.

Когда кулечек наполнился. Кикимора ловко спрятала его, будто и не было, и ткнула мне в руку лунный камень. Доселе неспокойная магия, залегла, как кот на печи, едва он коснулся руки. Ощущение было непонятным. Камень был холодноватым и мягким. С виду совсем обыкновенным. Мутным и ничем не примечательным. И только свет, похожий на отблеск лунного луча на водной глади, делал его особенным.

Нужно сказать, что к костру я вернулась в самом прекрасном настроении. Спать совсем не хотелось. Вилент открыл глаза и уткнулся в меня сонным взглядом.

— Ты где была?

— В кустики ходила, — сообщила я доверительно.

Он кивнул и перевернулся на другой бок. А я… провалилась в сон, едва коснусь головой сумки, которая служила мне подушкой. Уже на краю сознания, пришла мысль, кажется даже не моя, что камень никому показывать нельзя. Пусть он остается просто легендой.

Глава 18

Утром мы наспех позавтракали, свернули свой лагерь и двинулись в путь.

Дорогу найти было легко. Она была хорошо наезженная. Болотный говорил, что к нему часто ненормальные в гости ломятся, но не в таких же количествах. Тут целый Туалскй путь протоптан по которому сиврайские купцы привозят с юга пряности и тонкие шелка. Я, по крайней мере, так его себе представляла.

Онри только щелкал языком, от такого человеческого безрассудства.

Я была с ним полностью согласна. Неведомо, что больше застилает глаза, человеческая жадность или предвкушение тайны, но желающих разжиться золотом на болотах, оказалось не мало. Интересно, неужели они не думали, о том откуда ему тут взяться.

Когда солнце вошло в зенит, мы выехали на торговый тракт. На пересечении дороги от болот и большого караванного пути, стоял постоялый двор.

Выглядел он довольно прилично. Опрятный немалых размеров двор, заставленный телегами из проходящего как раз в это время каравана с товарами с юга, судя по запахам пряностей от них. Повозки, расписанные серебром, и заставленными сундуками из красного дерева. Вилент сказал, что там скорей всего драгоценности и ткани. И я кивнула. Ужасно захотелось посмотреть. Хоть краем глаза.

Когда в нашей деревне проходил караван, все жители селения сбегались посмотреть на их товары. Такое случалось не часто, разве когда основную дорогу размывало и приходилось давать крюк. Такие дни становились для местных женщин праздником. А торговцы ломили такую цену за свой скарб, что у мужчин зубы сводило, но отказать женщине, которая влюбилась в вон то колечко, или вот тот кусок шелка, которого отродясь в деревне никто не видел, не смог даже стойкий к бабским причудам староста Басько. Денег, как таких у деревенских не было и торговцы нехотя соглашались на мен. Часто за три локтя шелковой ткани они увозили с собой десяток куньих шкурок, выделанных и высушенных. Мать фыркала и называла это обдираловкой. Я не спорила. Ей лучше знать истинную цену их товарам.

И сейчас я молча поедала глазами повозки.

Конюхи впрягали лошадей и торговцы влезали в повозки. Онри перекинулся парой слов с каким-то мелким мальчишкой и вернулся к нам.

— Неплохо будет их нагнать. Они идут в столицу, но полпути мы сможем пройти вместе. Так безопасней. Большие тракты кишат разбойниками, как этот трактир тараканами.

Вилент кивнул, соглашаясь. Я молчала. Откуда мне знать, сколько тут тараканов и тем более, о разбойниках на дороге.

Караван медленно потянулся к воротам под зычные голоса погонщиков и шум переговаривающихся наемников. Кто-то кивал Онри, скользя по нагрудной нашивке на форменной куртке Имперерского мага, которую Онри надел утром. Я не понимала к чему перемены, но не спрашивала. Надо будет, сам расскажет.

Мы выехали в ворота, едва последняя повозка покинула двор. Я насчитала их полтора десятка. Караван был откровенно большой. К нам в деревню заезжал самое большее из шести.

Мальчишка, с которым разговаривал Онри, подхватил под уздцы наших лошадей, брезгливо скривившись окинув взглядом мою Песчинку. Ну и пусть, зато она хорошая.

Пересекли стоптанный большим количеством постояльцев двор и поднялись на крыльцо. Онри распахнул дверь и вошел первым. Мы с Вилентом следом, а за нами Дрог. Пес выглядел отдохнувшим и таким же бодрым как всегда. Живучи с любителями путешествий, пес, наверное, был привычен ко всему. И что для него такая мелочь, как переход через болота. Я представила, как он поднимается, вслед за хозяином, по скалам и хихикнула.

Трактир оказался довольно просторным, но это скрадывалось сумраком, царившим здесь даже солнечным днем. Большие столы пусты. Только за двумя возле дальней стены сидела группа мужчин, от одного вида которых неприятно скребло внутри. В глубине души зародилось что-то вроде дурного предчувствия. Но я мотнула головой и догнала своих спутников, которые уже заняли стол под стеной напротив.

Я окинула взглядом помещение. Массивные деревянные столы, кажется дубовые, длинные лавки, маленькие окна, завешенные старыми, но чистенькими занавесками. От потолка свисали длинные вязанки лука, чеснока и жгучего перца, а на маленьких полках стояли бутли с солеными огурцами, заткнутыми початками кукурузы. Не будь тут этой неприятной компании, мне бы, наверное, понравилось. А так не давало покоя чувство тревоги. И я то и дело возвращала взгляд, мужикам, которые не сводили с нас глаз и вполголоса что-то обсуждали.

Трактирщик, мужичок с виду лет сорока пяти — пятидесяти, с торчащей в разные стороны жидкими волосами, вокруг блестевшей лысины, коротко остриженной бородой, круглым животиком и не спокойными глазами, встретил нас за стойкой с таким видом, словно мы его любимые родственники. Маленькая тощая девушка, непонятного возраста и очень похожая на трактирщика, подбежала к нам, и Онри коротко спросил, что сегодня на обед. Оказалось, свинина запеченная, телятина тушенная, гречневая каша и картошка. Онри кивнул, велел принести свинину и картошку, овощей, ему и Виленту пива, а мне квас. Девочка кивнула и умчалась на кухню.

— Не глазей на них так, — шепнул мне Вилент в самое ухо.

Я дернулась и поджала губы.

— Неужели так заметно?

— Не то слово.

— Мне кажется…

— Мне тоже.

Я снова поджала губы. Значит, не мне одной кажутся странными эти люди. А еще на них все время косился хозяин, и это мне не нравилось совсем.

Наконец, нам принесли квас и пиво. Я ткнулась носом в кружку и застыла. Едва уловимый, но все же запах сонного зелья. Я подняла глаза на мужчин, которые не спешили притрагиваться к напиткам и едва заметно мотнула головой. Сидела я лицом к мужикам и выдавать, что унюхала отраву не собиралась. Правда, не такую уж и отраву. Судя по запаху сонного зелья в кружке не много, но хватило бы на то, чтобы усыпить нас дня на два и никто бы и не шелохнулся, когда нам перерезали бы глотки.

От этой мысли стало страшно и жутко одновременно.

Я не шевелилась, делая вид, что раздумываю с какого края бы мне приложиться к питью.

Похоже, ждать нашего усыпления до второго прихода Отца Богов на землю, мужики не собирались. Их было восемь и еще трактирщик, нас двое, пес и я, от которой проблем больше чем помощи.