Ребут - Эми Тинтера

Я выскользнула из постели и надела одежду для пробежки, посылая еще один взгляд на нее, прежде чем выйти из комнаты и направиться вниз по коридору. Двадцать два ждал меня на дорожке, его глаза были большими, круглыми и полными сожаления.

— Рэн, я…

— Давай просто побегаем, — перебила я, избегая его глаз.

Они снова заставляли меня чувствовать себя виноватой, а я не хотела чувствовать вину, когда он был тем, кто считал меня монстром.

Я бросилась бежать, и он последовал за мной; мы оба молчали, пока нарезали круги на дорожке. Он молчал во время пробежки, и во время тренировки во второй половине дня. Он продолжал посылать мне взгляды, которые, как я поняла, означали, что он хотел извиниться, но я игнорировала их, говоря с ним только о тренировке.

— Я встречусь с тобой на крыше через час, — сказала я, когда мы закончили на сегодня.

У нас была больная цель в этот вечер, и я была благодарна за перерыв. Ловить больных людей для доставки в госпиталь было простым заданием, которое было трудно испортить. И это редко влекло за собой насилие.

Двадцать два кивнул, и я повернулась, чтобы уйти, заметив Лэба, прислонившегося к стене и наблюдающего за мной. Я позволила Двадцать два пройти передо мной и, когда я подошла к двери, то замедлила шаг, останавливаясь с половиной своего тела за дверью.

— Спасибо, — прошептал Лэб, опустив голову так, чтобы говорить в пол.

— Он все еще у тебя? — спросила я, поворачивая лицо к двери. — Отслеживающее устройство?

— Нет. Я вернул его, чтобы они не заподозрили, что кто-то внутри помог ему.

Я ухватилась за край двери, дрожащее тело Эвер промелькнуло перед моими глазами.

— И ты действительно не можешь…

— Нет.

— Но…

— Нет. — Его взгляд скользнул к камере на стене. — Иди. Майер заметит, что ты говоришь со мной.

Он был прав, и я вздохнула, когда толкнула дверь, ведущую в коридор. Может быть, попытаться помочь Эвер сбежать не было такой уж хорошей идеей. Она была в не лучшей форме, и они бы, конечно же, немедленно послали офицеров КРРЧ выследить сбежавшего ребута. Это было очень рискованно для любого из нас, но для Пятьдесят шесть, которая была в не лучшей форме? Даже если бы я нашла способ пойти с ней, шансы на ее выживание были невелики, даже в лучшем случае. Может быть, ей было бы лучше здесь.

Я надела шлем на голову и затянула ремешок под подбородком, бросив нервный взгляд на Эвер. Она устанавливала свой коммуникатор дрожащими руками, гораздо более дрожащими, чем были этим утром.

— Тебе помочь? — спросила я.

Она покачала головой, проталкивая коммуникатор в место перед своим ртом.

— Как дела у Каллума?

— Хорошо, — пробормотала я.

— Он чувствует себя действительно плохо, знаешь. Может быть, стоит быть с ним помягче? Первые несколько недель трудные.

Я пожала плечами, хотя думала, что она могла быть права. Большие, грустные глаза Двадцать два всплыли в моей голове, и я вздохнула.

Эвер встала и ее ноги сразу перестали работать. Она рухнула на пол, ахнув.

— Ты… — я остановилась, когда ее голова поднялась, и стеклянный взгляд девушки зафиксировался на мне.

Она вскочила на ноги и прыгнула на меня. Мы упали на землю, и она толкнула мои плечи вниз, прижав меня своим телом.

Я ударила ее ногой, но она не сдвинулась с места, только обнажила зубы и зарычала на меня.

Два человека появились за пределами нашей комнаты, один из них держал планшет-блокнот. Голова Эвер повернулась, и она кинулась на них. Доктор с планшетом быстро нажал на кнопку блокировки.

Я медленно поднялась на ноги, удерживая свой взгляд на полу вместо того, чтобы посмотреть на людей.

Удар.

Удар.

Удар.

Я закрыл глаза, вслушиваясь в ритм ударов Эвер. Я не хотела делать это сегодня. Я хотела настоящую Эвер назад, ту, которая заставляет чувствовать себя лучше и хочет пойти со мной в столовую.

Я скучала по ней.

Я открыла глаза и вздохнула. Эвер медленно повернулась, хмуро смотря на меня, как будто это ее обидело.

— Осторожней, Сто семьдесят восемь, — крикнул доктор снаружи.

« О, спасибо, человек. Это так поможет».

Она прыгнула на меня как животное, схватив за рубашку, когда я попыталась вырваться. Я услышала звук разрывания ткани, когда она сорвала кусок со спины. Она ухватилась за то, что осталось, и потянула меня к себе, заворачивая руку вокруг моего живота. Я чувствовала, как ее зубы царапали мне шею, и толкнула ее в бок, вырываясь из захвата.

Я вскочила на свою кровать, но девушка была слишком быстрой. Ее пальцы обвились вокруг моего запястья, выдергивая руку из сустава, когда она потянула меня к полу. Она прыгнула на меня, и ее пальцы сжались вокруг моей шеи.

Слабое хныканье вырвалось из моего рта. Я сжала губы, стыдясь этого, и надеялась, что люди не услышали его.

Но Эвер услышала. Ее глаза прояснились, и она убрала руки с моей шеи, ужас застыл на ее хорошеньком личике.

— Мне очень жаль, — сказала она, отползая от меня.

Она перевела взгляд с меня на людей за дверью и ее глаза наполнились слезами.

— Все хорошо, — просипела я, приподнимаясь и опираясь на свою кровать. Моя рука странно висела. — Вправишь это на место?

Она взяла мою руку и дернула ее, вправив обратно в сустав, продолжая держать голову опущенной, когда слезы начали стекать по ее щекам.

— Мне очень жаль, — снова прошептала она, когда люди вошли.

— Все хорошо, Эвер. Правда. — Я улыбнулась ей, но она не смотрела на меня.

— Чувствуешь себя немного вялой? — спросил врач добрым голосом, словно он не был тем, кто сделал это с ней.

Она молча кивнула, и тот протянул шприц, указывая на ее руку.

— Это поможет.

Он влил жидкость ей в кожу и погладил ее по голове.

Она закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов.

— Так лучше? — спросил он. — Думаешь, ты сможешь пойти сегодня вечером на задание?

Она кивнула, вытирая щеки пальцами.

Человек пожевал губу, на мгновение задумавшись.

— Это просто больной человек, да?

— Да, — сказала Эвер.

— Все в порядке. — Он указал на меня. — Смени рубашку. Она разорвана на спине.

Они покинула комнату, и я встала, стягивая свою черную рубашку и вытаскивая такую же. Я надела ее поверх майки, поправив свой шлем и камеру.

— Ты готова? — спросила я, протягивая Эвер руку.

Она держала голову опущенной вниз, пока мы шли по крыше, не обращая внимания на множество взглядов, которые я бросала в ее сторону. Мы не могли поговорить об этом, во всяком случае, сейчас, с нашими коммуникаторами и людьми, прослушивающими каждое слово.

Двадцать два и другие ребуты были уже в шаттле, пристегнутые к своим местам. Хьюго и его новичок были единственной тренирующейся командой, идущей сегодня на задание, остальные были опытными ребутами. В основном ниже-шестидесятые, за исключением Мэри Сто тридцать пять, которая была на своей второй соло-миссии с того времени, как я ее тренировала. Я осмотрела ниже-шестидесятых, когда вошла внутрь шаттла, высматривая признаки безумия, которые только что видела у Эвер. Но их глаза были опущены, а выражения — пустыми.

Два офицера стояли в углу шаттла. Молодой парень по имени Пол и второй, которого я не знала. Незнакомец посмеялся над нами и нацелил пистолет прямо на меня, продемонстрировав желтые зубы.

— Сядь, — приказал он.

Два офицера были плохим знаком.

Я скользнула на сиденье рядом с Двадцать два и проигнорировала его попытки поймать мой взгляд. Не в настроении.

Мы въехали в самое сердце трущоб в тишине, выйдя по очереди из шаттла, когда Желтые Зубы пролаял приказ. В трущобах сегодня было теплее, прохладный ветерок за последние несколько ночей исчез.

— У тебя есть карта? — спросила я у Двадцать два, протягивая ему документ с нашим заданием, когда дверь шаттла захлопнулась за нами.

Он кивнул, протягивая ее мне.

— Задания с больными легче, — сказала я, пока он изучал документ. — Мы просто поймаем больного, который заражает город.

— Почему их это заботит? — спросил он, указывая на шаттл.

— Они пытаются избавить человеческое население от болезни. Они не смогут этого сделать, если эти люди будут ходить, заражая всех. Они предотвратили вторую массовую вспышку.

Он нахмурился, но ничего не сказал.

— Туда? — показал он.

— Да.

Мы направились по грязной улице, населенной маленькими домами и палатками. Этот район города не был полностью застроен зданиями, тем не менее, некоторые люди все еще жили в самодельных домиках, пока не построят что-то более крепкое. Это были худшие из трущоб, запах смерти и болезни щекотал мой нос. Теплая погода делала вонь хуже, хотя это было не так плохо, как летом, когда она становилась настолько сильной, что мне приходилось задерживать дыхание.