И снова через фронт… - Иван Василевич

Солдат замялся в нерешительности.

— Деньги не большие, но найдутся, — с улыбкой произнес Кондор. — Плоха солдатская жизнь. Пойдем! Будешь моим гостем. Может быть, договоримся? Больно уж в Брянске дело у меня хорошее. Мог бы поделиться, барыш будет хороший.

Немец не устоял.

Во время обеда разведчик угостил конвоира водкой. Завязалась беседа. На ломаном русском языке солдат пожаловался на жизнь, видимо надеясь сорвать с русского хоть небольшую сумму.

— Всем трудно. Мне ведь заработать надо. А ваши офицеры в каждом видят вредителя. Мое дело деньги зарабатывать. Деньги! Понимаешь. Если дело выгорело бы… Договориться-то всегда можно. Кондор достал из кармана деньги. Налил в стопки водку. Выпили. Кондор осмотрелся и, вытащив деньги, сунул солдату.

— Бери, бери!

Конвоир, не теряя возможности поживиться, спрятал их в карман.

— Вижу, парень ты хороший. Настоящий немец!

— О, да!

— Работа прежде всего. Будет работа — будут деньги. Вот и считай, что ты заработал. Только помоги мне.

— Что? Я не понял, господин…

Кондор думал о том, как теперь отделаться от конвоира. Деньги он взял. Значит, нужно угощать. Выпить фриц любит. Кондор притворился, что захмелел, и дружески толкнул солдата в плечо.

— Выпьем. За дружбу! А потом — к таким девчатам закатимся. Хочешь? Ты не стесняйся. Если деньги нужны…

Кондор решительно поднялся со стула. Солдат посмотрел на него, не понимая, что этот русский задумал. А Кондор сунул официантке деньги и, пошатываясь, подойдя к немцу, пьяно чмокнул его в лоб и не спеша направился к туалету. Не оглядываясь, он вышел на улицу. Пройдя метров двадцать, остановился, посмотрел на дверь так называемого местного ресторана. Все обошлось благополучно. Но как попасть в Брянск. Был один путь — через Зауля. Только у него можно получить пропуск в Брянск. Деньги сделали свое дело. Кондор теперь под видом торговца-частника стал нередким посетителем брянского базара, а вместе с тем приобрел и возможность наблюдения за военными объектами города. Разведчик, как настоящий меняла, перепродавал на базаре ручные и карманные часы, немецкие зажигалки — все, что попадалось.

Кондор даже попытался прописаться в Брянске, но это ему не удалось. Тогда он решил открыть чайную в Городище. Нашел себе напарника. Однако у компаньона не оказалось местной прописки. И этот план сорвался. Но для Кондора знакомство с новым человеком оказалось полезным, так как он рассказал Кондору немало интересного об одном немецком аэродроме, не подозревая, что сообщенные «по секрету» сведения попадали советскому разведчику.

Но это было несколько месяцев назад. Тогда Кондор работу вел под руководством опытных разведчиков, а сейчас сам назначен командиром самостоятельной радиофицированной разведгруппы. Задачи поставлены сложные, надо сообщать командованию фронта сведения о перебросках войск противника через брянский узел железных и шоссейных дорог, о районах сосредоточения немецко-фашистских войск, расположении складов боеприпасов, аэродромов и оборонительных сооружениях врага.

26 января Кондор доложил в штаб фронта о том, что его группа приступила к выполнению поставленных задач. Позднее он радировал:

«…В результате боев при прорыве блокадного кольца карателей от партизан отбилась группа под командованием Дзюбы Ивана Петровича…»

Двадцать партизан, возглавляемых лейтенантом Дзюбой, оказались без связи со штабом партизанского движения, без связи с Большой землей. Ситников задумался о судьбах партизан, с многими из которых был хорошо знаком и успел подружиться. Григорий Иванович ценил деловые качества тридцатилетнего Дзюбы: он войну знал с первых ее дней, а с середины 1942 года в отряде народных мстителей успел получить немалый опыт партизанской борьбы. На три года старше командира был комиссар группы лейтенант Борисюк Николай Карпович, переживший горечь поражения в начале войны. Ранен… В июне 1942 года вступил в партизанский отряд.

В группе народных мстителей, возглавляемой Дзюбой, были обстрелянные, проверенные в сражениях с врагом бойцы. Они могли значительно повысить боеспособность разведгруппы. В марте штаб фронта разрешил Ситникову подчинить себе группу Дзюбы. Ивана Петровича Кондор назначил начальником штаба, а Николая Карповича — комиссаром.

В конце января положение разведчиков осложнилось: каратели вновь начали прочесывать лес. К исходу месяца попытки просочиться через заградительные линии врага не привели к успеху, и утром 31 января Кондор послал в штаб фронта тревожную радиограмму:

«Обстановка резко ухудшилась… Кольцо окружения сжимается. Предпринимаем попытку с боем прорваться…»

2 февраля радист разведгруппы с торжественностью сказал боевым друзьям о том, что он только что принял сообщение Совинформбюро о ликвидации немецко-фашистских войск, окруженных в районе Сталинграда.

— Только послушайте! Вот, что я успел записать:

«Второго февраля войска Донского фронта полностью закончили ликвидацию немецко-фашистских войск, окруженных в районе Сталинграда».

— Ура-а-а! — закричали обрадовавшиеся разведчики.

— Тише, тише! Слушайте дальше: «Наши войска сломили сопротивление врага… Раздавлен последний очаг сопротивления противника в районе Сталинграда… Нашими войсками взяты в плен с десятого января по второе февраля, по неточным данным, следующие трофеи…»

Восторгу бойцов не было предела.

— Ответим же и мы ударом по врагу! — сказал Кондор.

Через некоторое время группе Кондора все же удалось выскользнуть из вражеских клещей. И сразу же в штаб полетело успокоительное донесение о том, что разведгруппа из района активных действий карателей вырвалась без потерь.

На пути к новому месту работы разведчики встречали еще дымящиеся пепелища сожженных подлесных деревень и хуторов. В лесной чаще прятались женщины, старики, чудом скрывшиеся от фашистов.

Основную базу Кондор развернул около деревни Мамаевки, в хорошо известном ему глухом уголке леса. Летом здесь было множество еле заметных троп, проложенных в годы войны партизанами, а сейчас их запорошило снегом. В лесу стояла удивительная тишина.

После полудня, присев на сухой валежник, разведчики достали из вещевых мешков запасы промерзлого нехитрого партизанского провианта, устроили перекус. А потом Ситников распорядился:

— Для сбора сведений о враге в заданном нам районе считаю необходимым создать несколько боевых групп. Они должны будут обосноваться в непосредственной близости от тех объектов, которые нам надо взять под контроль. Одну такую группу возглавишь ты, Федор Тимофеевич, — обращаясь к старшине Бондаренко, сказал командир. Ситникову нравился этот разведчик, он привык к нему, высоко ценил его ум, смекалку, настойчивость и всегда поручал своему другу наиболее ответственные задания. В прошлом году Федор не раз помогал Кондору добираться до Орджоникидзеграда.

— Пойдешь в Жирятинский район, устроишься поближе к Брянску. В твою задачу входит разведка вражеского гарнизона в Брянске. Возьми под контроль и Орджоникидзеград. Собранные сведения немедленно переправлять мне. Понятна задача?

— Задача понятна. Кто войдет в мою группу? — спросил Бондаренко.

— Горчаков. Будете работать вдвоем. — Григорий Иванович перевел взгляд на Степанова. — А ты займешься наблюдением за вражескими перевозками по железной дороге Брянск — Унеча.

— Без помощников? — спросил разведчик.

— Пока один, а там будет видно.

— Партизан Хоменко возьмет на себя перевозки на участке железной дороги Брянск — Рославль. Надеюсь, Дзюба не будет возражать? — спросил Ситников командира партизанского отряда.

— Нет, конечно. Можем и других бойцов направить в разведку.

— Видимо, кое-кого придется взять, а остальных партизан — на минирование дорог.

— А я что буду делать? — не сдержался Барашков.

— Ты как специалист по минному делу возглавишь одну из групп подрывников. Дзюба выделит тебе несколько партизан. Никакого участка не закрепляю за тобой. Будешь работать там, где потребует обстановка.

В новый район действия Бондаренко и Горчаков катили на ветхих дровнях, в которые была запряжена отбитая партизанами у полицейских лошаденка. Вместе с ними к Брянску поехал и Хоменко.

Лесная дорога была пустынной, хотя совсем недавно по ней днем и ночью сновали на грузовиках и в повозках фашистские войска и карательные отряды. Но сейчас лес притих, притаился.

К рассвету разведчики въехали в деревню Мокрое. Зимой фашисты здесь ограбили население и сожгли жилища. Теперь на месте подлесной деревни виднелись чудом уцелевшая одна изба и не более двух десятков землянок, в которых ютились, укрываясь от стужи, оставшиеся в живых крестьяне. Деревня Мокрое стала базой разведчиков. Деревня опоясана густым высоким лесом. Впереди на юго-восток — голая степь до самого Брянска. Временами сюда доносятся паровозные гудки эшелонов, сновавших между Брянском и Гомелем, Брянском и Рославлем.