Нежное укрощение ярости - Лули Тан Цу

— Ладно. Тебе какое животное нравится? — снова подступилась я к Марату.

— Этот, — ткнул он в лебедя.

— Какой цвет ты бы выбрал, чтобы его нарисовать?

— Синий.

— У меня такой есть, и я тебе помогу. Не у всех всё сразу получается, порой надо много раз попробовать. Понимаешь? Давай попробуем десять раз. Если на десятый раз не получится, значит, я больше не стану просить тебя об этом. Идёт?

Марат подумал, серьёзно кивнул. Затем взял меня за руку и сам повёл к мольбертам.

Я обернулась и глянула на его отца. Яр смотрел на меня таким странным взглядом. Не тем въедливым, жёстким, а задумчивым, быть может, даже ласковым.

Я бы и не хотела ничего себе надумывать лишнего, чтобы не заблудится в иллюзиях, но как только я оборачивалась или нечаянно бросала взгляд в сторону Яра, я снова и снова натыкалась на его взгляд.

Вот зачем это? Что он хочет и хочет ли? Как мне не думать о нем, если кажется, что он ежесекундно думает обо мне?

Я боялась, что все это видят. Но родители больше томились от скуки и солнца.

Вот дети закончили с рисованием, получили пятёрки и конфеты в награду. Я задорно крикнула:

— Идём кормить гусей!

Дети окружили меня стайкой птенчиков, мы рвали одуванчики в охапки, а потом пошли к гусям. Гуси тут же подбежали к нам и с удовольствием начали есть из рук.

Ничто так не радует душу, как птицы и животные. Марата мне пришлось буквально таскать за руку за собой, он побаивался других детей.

Но вскоре и он втянулся в общий гам, смеялся, кормил птиц, как маленький рыцарь подавал мне стебли одуванчиков.

Мы смеялись вместе друг с другом, с другими детьми.

Марат носился за другим мальчиком, потом они искали камешки вместе с девочкой, потом он подбежал, обнял меня теплыми ручонками за шею и доверительно сообщил, что у него есть друзья.

Я не заметила, как Яр оказался позади, совсем рядом. Яр сел рядом со мной на корточки. Я и ему протянула одуванчики.

— Вы хорошо справляетесь своими обязанностями, — сказал он. — Спасибо за улыбку сына.

— Не за что, это и правда мои обязанности, к тому же я люблю детей. Детей и животных. В них нет лжи, которыми наполняют свою жизнь взрослые. Если они сердятся или им плохо, они просто кидают ножницы в лицо, и как бы обидно тебе не было, тебе все-таки всё понятно.

— А со взрослыми вам, значит, непонятно?

Я встала и прошла вперёд. Он догнал меня и пошёл рядом.

— Совершенно непонятно, — я позволила себе посмотреть Яру в лицо. Все наши переглядки были мне непонятны. И вообще, меня что-то понесло, и я на эмоциях выпалила: — Взрослые не высказывают своих чувств, никак, а хуже того, что они высказывают вообще нечто противоположное.

— Так может, вы подадите пример, как надо выражать свои чувства? — усмехнулся Яр и взял меня под руку.

Я растерялась. Мой запал угас. Я не готова озвучивать свои новые странные чувства, которые меня одолевали. И всё же…

— Я… я не понимаю, что значат ваши взгляды, и прикосновения, — и аккуратно выпуталась из его рук. — Я не умею играть в такие игры, и не хочу. — Я говорила это, и мои щеки пылали.

В этот момент нас догнал Марат и схватил меня за руку. А Яр отпустил меня.

Вскоре к пруду пришли и другие родители с детьми.

Я отдалились от Яра, чтобы не давать пищу для размышлений. Я все-таки на работе. И моя работа визжала и радовалась, и висла у меня на руках.

Мы нафотографировались, собрали раскладные стульчики, альбомы и пошли к автобусу. День клонился к вечеру, я чувствовала себя измотанной. Не детьми, а эмоциями.

Весь этот день я провела, как на качелях. То прекрасное настроение благодаря сегодняшней погоде и загородным просторам, то пробитое колесо.

То интересная и увлекательная не только для детей, но и для родителей экскурсия, то невообразимая пробка на обратном пути.

Из-за этой пробки мы приехали во двор студии только к вечеру.

Все устали. Никто уже и не помнил, что экскурсия была интересной. Дети были похожи на переваренные пельмени, а родители злились на детей и на всех вокруг.

Я прокручивала этот день в голове. Конечно, центральное место в моих мыслях занимал Яр.

Я не понимала его поведения, он был откровенно заинтересован во мне, это его прикосновение — откровенное, сексуальное и жутко неприличное.

И в то же время, в его глазах была тоска, будто он что-то искал во мне.

И мне снова хотелось положить его головой к себе на колени и гладить по волосам.

Глава 14. Непристойное предложение

Все разошлись и разъехались. Я осталась последней и должна была закрыть студию. Когда вышла во двор, увидела, что машина Яра по-прежнему стоит во дворе.

Водительская дверь открылась, и он вышел из машины.

Зверюга даже не двинулся в мою сторону. Так и остался у машины. Он только поманил меня взмахом руки. Как собачонку. Я тут же это отметила.

И что я сделала? Я как собачонка пошла к нему, не успев даже никак обдумать этот момент. Почему я так себя веду? Он колдун какой-то? Чёрный маг из плохого фэнтези? Да, черт меня подери!

— Марго, давайте я вас подвезу.

Опять этот голос!

— Спасибо, мне здесь пешком недолго, — ответила я, не решаясь взглянуть ему в глаза.

Я была уверена, что если посмотрю в глаза — всё, что предложит, то и сделаю.

Не знаю почему, притяжение было неодолимым. Я магнитилась на него. Но я не думала именно о теле, скорее, это было притяжение к человеку, он вызывал массу чувств, которые я не могла понять, и при этом я ведь не знала его.

Я хотела коснуться его, просто провести по щетинистой щеке, обнять за крепкую шею.

Интересно, он сам осознает свою властность? Бывает, когда человек пыжится из-за всех сил, чтобы создать иллюзию. Дескать, смотрите какой я повелевающий. Такое смотрится жалко.

Зверюге вообще ничего не нужно было делать. Завоеватель. Как я и подумала о нем в тот момент, когда увидела впервые.

— Я настаиваю, — он обошёл машину, открыл пассажирскую дверь.

Я подошла и сказала:

— Я все-таки пешком.

И тут же подумала: «Вот же улетевшая! Зачем тогда подошла к открытой двери?»

Он взял меня аккуратно под локоть и осторожно