Сила крови (СИ) - Магазинников Иван Владимирович

Действовали мы всегда по одной схеме.

Шаг первый: я режу себя и щедро поливаю кровью все вокруг, «задабривая» Лабиринт.

Как сказал Корвин, добровольно отдаю часть своих жизненных сил, пока он не начал вытягивать их сам. Это давало мне лишние минут пять-десять более-менее нормального состояния: без головной боли, резко упавшего настроения и истощения сил, мерещащихся повсюду голосов и тому подобного.

За это время мы успевали пройти пару кварталов или комнат и осмотреться.

Шаг второй: я внимательно изучал выбранное Корвином место в поисках «знаков», ловушек и всего необычного, пытаясь отыскать верную дорогу к выходу. Все свои мысли, наблюдения и выводы пересказывал равнодушно молчащему в ответ наставнику. Который пару раз даже сделал вид, что уснул во время моего «доклада», козлина.

Ну и третий: активация «Сверхъестественного чутья». Волшебное зрение высвечивало значительную часть аномального, неуместного и странного, не все, конечно, но многое. В том числе кое-что, выглядящее совершенно обычно — иные «сюрпризы» Лабиринта даже Корвин не мог распознать.

Этап четыре: разбор полетов. Мой напарник указывал на то, что я опознал верно, и делал замечания и пояснения по поводу каждой из моих ошибок. А потом мы дружно проверяли то, на что указывало «Сверхъестественное чутье».

Уходило у нас на все это по десять-двенадцать часов в день.

Причем, по моей же инициативе, хотя изначально сам Корвин предлагал куда более щадящий график.

Почему?

Да потому что жили мы ни хуя не в пещере Бэтмэна!

К «ванной комнате», которая на самом деле оказалась ванной пещерой, вел узкий извилистый проход, и заканчивался он, как ни странно, обрывом.

Над которым висел туалет.

Он же сортир, нужник и так далее.

Обычная пластиковая синяя кабинка биотуалета, подвешенная к потолку пещеры и болтающаяся над, по словам Корвина, ущельем 40-метровой глубины. Только вместо привычной емкости с жидкостью для биотуалетов, внизу было… собственно, само ущелье 40-метровой глубины.

Сри — не хочу.

И все это скрипит и раскачивается при каждом неловком движении. И при ловком, впрочем, тоже. Так что даже если ты пришел туда по-маленькому, то хочешь не хочешь, но придется еще и по большому. Ибо стремно, аж пиздец! Первые пару раз я вообще туда под эндорфинами ходил, а ресурсы организма у меня не бесконечные, между прочим!

Второй ложкой дегтя в этой баночке меда стала душевая.

О нет, даже не кабина. А просто бутылка вроде тех, что ставят в офисные кулеры, висящая на высоте двух метров. К которой было кое-как приделано что-то вроде крана и душевой лейки. Разумеется, ни о какой горячей воде и речи не шло, как и о прочих удобствах.

И покачался, и просрался, и помылся, и заебался…

Вместо нормального мытья рук: антисептик и влажные салфетки — я словно опять в ковидный девятнадцатый вернулся, осталось только масочку напялить!

Ну нахер.

Уж пусть лучше грибы на мой голый зад пялятся в Лабиринте, чем вот так.

Тем более, что в «Доме» часто встречались и самые обычные туалеты, бассейны, ванные комнаты, а порою даже сауны и джакузи. Да, иногда шланг от душа пытался обвиться вокруг шеи, а мыло начинало выделять вонючую едкую слизь. Или дверь вдруг превращалась в огромную пасть, а шепот воды звучал на немецком и напоминал не то заклинание, не то проклятье.

Но все эти маленькие неудобства с лихвой компенсировались комфортом, современными (как правило) удобствами и горячей водой.

Иногда мне даже начинало казаться, что все это с душем и туалетом Корвин подстроил специально, чтобы стимулировать меня к обучению.

— Нет, Корвин, все же ни хера ты не Бэтмен, — вздыхал я каждый раз, возвращаясь в наше «уютное» Убежище из очередного похода в Лабиринт, — И крыльев нет, и трусы носишь не поверх штанов, и пещера у тебя — в говне.

— Цыц, Альфред! Подай-ка мне лучше бутылочку пивка.

— Тебе теплого или, может, очень теплого?

Жаль, электричества в Лабиринте тоже не было. Нет, часть электроприборов, которые там встречались, все же работали. Но при этом нигде не было ни розеток, ни проводов. Вот только засунуть там что-нибудь в холодильник или в микроволновку — в лучшем случае означало подарить это Лабиринту. В худшем: сильный удар током или откушенную прожорливой дверцей руку.

Как правило, мою, потому что меня не жалко и «до свадьбы отрастет».

— Ну что?

Это была уже шестнадцатая ходка и мой шестнадцатый «учебный» Лабиринт. Уже знакомый мне интерьер бесконечной коммуналки с ее обшарпанными стенами, выцветшими ковровыми дорожками и старой мебелью, на которой давно уже облупилась краска.

Серо, тоскливо, скрипуче.

Мы уже были здесь. В этом самом Лабиринте, только в других комнатах. Но это ничуть не облегчало мою задачу: даже соседние помещения могли отличаться очень сильно. Хотя в целом концепция ловушек и возможных опасностей была примерно одинакова для одного и того же «интерьера».

Но в этом проклятом Лабиринте ни в чем нельзя быть уверенным.

Ну, кроме его дурацких Правил, которым даже эта безумная сверхъестественная сущность следовала неукоснительно.

— Что видишь? — требовательно поинтересовался Корвин.

— Гостиная. Или зал.

Я огляделся. Просторная комната квадратов сорок, вдоль правой стены стоят классические советские шкафы-серванты, напротив — диван, пара кресел по бокам, огромный рояль и накрытый скатертью круглый стол в центре. Два огромных ковра: один висит на стене над диваном, а второй почти целиком покрывает пол.

Почти обычная комната.

Если особо не присматриваться.

На самом же деле — одна громадная ловушка.

— Сразу могу сказать, что выход здесь есть, — подсказал Корвин.

Имелось в виду, что помимо двери, через которую мы сюда попали, здесь имется еще один проход, ведущий дальше.

— Вижу.

Верный признак «сквозной» комнаты, это следы. Протертая десятками ног ковровая дорожка, грязный отпечаток ботинка, даже след от лыж, гусеничных траков или ног Йети — они могли быть представлены в любом виде, где-то в районе входа.

Но попробуй ее еще найди, эту вторую дверь!

Иногда она просто была на самом виду, самая обычная и ничем не примечательная.

Иногда — пряталась за ковром или шторами.

Или роль выхода выполняла дверь шкафа. Дверца холодильника. Даже картина или зеркало. Но еще были и двери-обманки или двери-ловушки.

Проще и безопаснее всего путешествовать по Лабиринту по коридорам и улицам, не сворачивая в комнаты или парки, если имелась такая возможность. Вот только передо мной стояла задача не найти кратчайший путь к выходу отсюда, а отыскать сына Корвина.

То есть тщательно и внимательно прочесать Лабиринт. Все его комнаты, коридоры, подвалы, чердаки и кладовые в поисках восьмилетнего мальчишки, пропавшего здесь больше года назад. Почему бы мне просто не вернуться в «Токийское метро» и снова не вызвать поезд с его юным машинистом, которого Корвин в упор не видит?

Уже возвращались.

Дважды.

И в кабине больше никого не было.

— Ну, что скажешь, Шерлок?

— Пять ловушек и пять странных объектов. Двери не видно, наверное, в шкафу искать надо. Или ковер снимать…

— Неплохо, только не пять, а шесть… А ковер, который на потолке, ты его тоже в странные записал?

— Ковер?

Я поднял голову. Ого. Действительно. Ковер на потолке.

Точно такой же, как на полу и стене — вместо шерстяных нитей, если присмотреться, из которых торчат крошечные щупальца, вроде осьминожьих. Разноцветные. Из них-то узор на ковре и складывается. И если наступить на этот «ворс», то они прилипают, замедляя продвижение.

Так, не ловушка, а как раз условно безобидная «странность».

— Что нашел?

— Диван и рояль: «кусаются».

Точнее, не кусаются, а «схлопываются», подобно огромной пасти, дробя и плюща того, кто вздумает присесть или сыграть «Пятую сонату Бетховена».

— Принято.

— Люстра: льет хрустальный «душ».