Соль Саракша - Андрей Лазарчук

Я подошёл и вежливо поклонился.

— Чаки, сынок, помоги мне…

А! Господин штаб-майор до своего рабочего места сами дойти не могут! Отчего бы и не помочь хорошему человеку? Он-то нам помог!

Панели в кабинете господина Рашку грязно-зелёного цвета, как в любом казённом помещении. На стене висит пустая застеклённая рамка — дозер говорит, что это групповая фотография молодых Неизвестных Отцов перед отправкой на фронт. То ли у них в органах шутка такая, то ли что…

— Есть у меня к тебе один разговор… — сказал господин Рашку, когда я бережно опустил его в старое кожаное кресло. — Садись-ка вон там, располагайся…

Располагаться пришлось на табурете, привинченном к полу, потому как больше сесть было некуда. Будто подследственному какому, честное слово…

О чём он собрался со мной толковать?

Когда я по вечерам подрабатываю в «Солёной штучке», последние клиенты вот так же норовят побеседовать по душам — и в таком же точно состоянии…

Сейчас он мне, должно быть, всю жизнь свою горькую поведает…

И тут я вдруг увидел, что на столе у штаб-майора стоит блюдечко. Белое такое блюдечко, а на нём три озёрных грибка. Наверное, Нолу и для него передачку приготовила…

Нет. Грибки, которые на столе, потемнели уже и сморщились. Это не сегодняшний улов… Значит, это те, вчерашние… Значит…

— Чаки, сынок, — сказал господин Рашку. — Вот ты объясни мне, старому служаке, откуда у нашей молодёжи такая беззаветная любовь к нашей же Боевой Гвардии?

Всё сынок да сыночек! Да я выше его на голову! Что за жизнь — любой взрослый норовит меня сынком назвать!

И пожал плечами:

— Не знаю… Врождённое, должно быть, господин штаб-майор…

К чему это он?

— Врождённое… — повторил господин Рашку. — Значит, вы вот так запросто взяли и подарили капралу Паликару такую прорву грибов? От полноты души?

— Конечно, — сказал я и сделал очень честные глаза. — Жалко, что ли? Для защитников-то наших? Мы-то ещё наловим! Да уже наловили! А им некогда пустяками заниматься!

— Превосходно! — воскликнул господин Рашку. — Ваш благородный поступок должен стать достоянием всего общества! Поэтому, сынок, ты сейчас мне подробно, поминутно распишешь весь вчерашний день. Без купюр. Без умолчаний…

Физиономия у штаб-майора была совершенно пьяная — все мышцы синюшного лица, кажется, стекли к подбородку — а вот глаза на меня уставились совершенно трезвые и от этого жуткие.

— На часы я, конечно, не смотрел… — начал я.

— Ещё соври, что у тебя и часов-то нету, — сказал господин Рашку. — Да у вас с младшим Лобату этого добра навалом. Со швеёй Блинк, например, ты расплатился за её услуги дамскими часиками кидонского производства. Причём врал, что часы золотые. Так уж не надо мне тут…

И я, то и дело запинаясь, стал подробно излагать историю нашей грибалки. Честно цитировал довоенную брошюру. Поведал про костюм нырялы-пугалы. Описывал ощущения, испытанные в глубинах Ледянки. Упомянул о спирте. Пересказал со слов Рыбы все способы грибных заготовок. И начал уже переходить к бурной и запутанной биографии адмирала Чапки…

— Стоп, — сказал дозер. — Роман «Алые от крови паруса» я прочитал ещё в твоём возрасте. Теперь перейдём к гвардейцам. Сколько человек было в вездеходе?

— Двое, — сказал я, не успев удивиться. — Капрал Паликар и пилот-корнет Воскру. И не в вездеходе, а в вертолёте…

— В самом деле, — сказал господин Рашку. — Зачем в «онагре» пилот?

— А они что — говорят, что на колёсах были? — спросил я, хотя и знал, что вопросы мне задавать не положено…

— Я верю не людям, а документам, — сказал дозер. — И выходит по документам, что ты опять врёшь: все поездки у гвардейцев расписаны в особом журнале…

— Господин штаб-майор, — сказал я. — Мне не верите — тогда хоть доктора нашего спросите. «Кренч-турбо» трещит так, что даже в его подвале должно быть слышно.

— Хорошо, — сказал дозер и хлопнул по столу ладонью. Пугливые грибки на блюдечке аж подпрыгнули. — Допустим, они действительно прилетели на вертолёте. Хоть это и странно…

К чему он клонит? Может, озёрные грибы нынче объявлены национальным достоянием, а мы добывали их варварским браконьерским способом? Может, гвардейцы всем личным составом сгорели от самогонки, а он грешит на наши грибки? И для чего врали гвардейцы про вездеход?

— Господин штаб-майор, — повторил я. — Вертолёт не такая штука, чтобы перемещаться незаметно. Его наверняка и погранцы должны были видеть. Или хотя бы слышать. Правда, он над лесом низко летел…

— Лес, вроде бы, начинается на той стороне озера, — сказал господин Рашку. — А башня ПБЗ в другой стороне…

— Летели они от Алебастрового хребта, — сказал я. — Если с причала смотреть — как раз в створе Три Всадника будут. Я не говорю, что именно от самого хребта, но с той стороны…

Да какая ему разница, откуда эти гады подвалили?

— А когда они пролетели в сторону хребта?

— Не могу знать, — сказал я. — Мы с Кня… с Дину Лобату в санатории не ночевали. Мы приехали на велосипедах утром. Может, вертолёт туда вообще не через Ледянку летел — в небе дорог нету…

— Это верно, — сказал дозер. — А не заметил ли ты в поведении корнета и капрала каких-либо странностей?

— Какие уж тут странности, — говорю я. — Боевая Гвардия в своём обычном состоянии…

И осёкся — штаб-майор ведь сам и алкаш, и гвардеец!

Но он не заметил. Или сделал вид, что не заметил.

— Так, — сказал он. — Значит, вы увидели вертолёт и стали подавать приветственные знаки, чтобы господа гвардейцы сели?

— Ну да… То есть нет. Они сами сели. Никто их не звал.

— Вот так, значит. Ладно. Потом они попросили у вас грибков на закуску, а вы щедро отдали защитникам Отечества весь свой улов…

— Ну конечно, — сказал я. — Это наш гражданский долг. Так поступил бы каждый. И ничего они у нас не просили, потому что в уставе у них сказано: «Боевой Гвардеец никогда ничего ни у кого не просит — благодарные граждане ему сами предложат и сами всё дадут»…

— Золотая у нас молодёжь, — вздохнул господин Рашку. — Одна беда — врать не умеет. Пересказал ты мне, сынок, статейку из журнала «Бравые Отчичи» за прошлый год. Только там фигурировали не озёрные грибы, а «белкины яблоки». И не гимназисты, а малолетние воспитуемые. И дело было не в Горном краю, а…

— Не читаю я этот журнал, — сказал я.

— Странно, — сказал он. — А такое впечатление, что ты один из авторов…

— Где уж мне, — сказал я. — Сочинения — и те у сына господина полковника списываю…

И замолчал. Он молчит, и я молчу.

А сам соображаю. Вот он сейчас поговорит-поговорит для отвода глаз про капрала, усыпит бдительность и потихоньку начнёт меня подводить к самому главному — к обгорелому мужику да к нетонущему ружью, а потом, глядишь, и к этой непонятке в лесу…

Доктор-то с ним наверняка не только про головную боль толковал!

Достанет господин Рашку из ящика стола свой «герцог» и верной пулей пресечёт утечку информации…

А как же тогда доктор Мор? Хотя… Может, и нет уже никакого доктора Мора. Не справился, бедняга, с управлением и слетел с обрыва в бурные воды Юи… Так всегда в органах делают…

А ведь казался штаб-майор вполне славным дядькой — для дозера, понятное дело!

Напридумывал я сам себе ужасов, теперь надо их как-то избежать.

Спокойно. Стану дождём и камнем, стану огнём и ветром…

— Господин штаб-майор, — сказал я. — Ясен день, всё было не так. Грибы у нас просто-напросто отобрали под дулом автомата, да ещё заставили погрузить в вертолёт! Мы-то думали, что всё, разошлись, а они сделали разворот и плюнули по нам из огнемёта! Наше счастье, что дело было на воде…

— Да уж, против боевого вертолёта с дамским револьвером не попрёшь… А чего сразу не сказал? — спросил дозер каким-то совсем другим голосом.

— Потому что жаловаться нехорошо, — сказал я. — И ещё потому что гвардейцы… Ну, всегда друг за друга стоят… С каким таким револьвером?

— С дамским. Типа «Этот кусачий малыш прекрасно спрячется в твоей косметичке». «Ибойка 6,2» с гравировкой: «Убей врага, вернись к той, что тебе дорога. Бартику от Лилены». С орфографическими ошибками… А «дамским» зовётся по той причине, что его держали при себе все столичные проститутки на случай клиента-маньяка… Эх! Ни врать вы не умеете, — сказал штаб-майор, — ни секреты хранить… Ты что думал — кровавый палач Тим-Гар Рашку станет покрывать пьяных мерзавцев, которые живьём жгут детей? Я давал тебе повод так думать?

— А кто докажет? — сказал я. — Доктор не видел, Паук, то есть, господин Айго, тоже не видел… А к нам вы всегда по-людски, господин Рашку, это да…

Господин Рашку махнул рукой.

— Мне доказывать не надо, давно на свете живу. Ожогов ни на ком нет?

— Повезло, — сказал я. — И вообще — может, они нас только попугать хотели?