Родник - Яков Тайц

Стало очень тихо. Слышно было, как тикают часы на руке директора. Он сказал:

— Вот что, непокладистый вы народ. Давайте так: мы с Кирой Петровной выйдем, а вы, будьте любезны, напишите на доске, что это значит «ПВК» и… как это там… «ПМ». И больше мы вас ни о чём спрашивать не будем. Хорошо?

— Хорошо, Егор Николаевич! — раздались голоса.

Директор и Кира Петровна вышли в коридор. Прислушиваясь к гулу, который сразу поднялся в пятом «Б», Егор Николаевич потёр свой тронутый сединой затылок и улыбнулся.

— Совещаются! — тихо сказал он и постучал в дверь. — Готово?

— Готово, Егор Николаевич.

Директор открыл дверь:

— Прошу вас!

Они вошли в класс. Кира Петровна сразу же, с порога, посмотрела на классную доску и увидела на ней написанные крупным почерком две фразы.

Первая:

«ПВК — поездка в Краснодон».

Вторая:

«ПМ — памятник Павлику Морозову».

Директор хотел было что-то сказать, но Кира Петровна не удержалась и перебила его.

— Вот, ребята, — громко сказала она, — вы мне не верили… Секреты от меня устраивали… А теперь послушайте, что я сама ещё раньше без вас записала… Слушайте…

Она открыла сумочку, достала свою синенькую записную книжечку, открыла её и громко, на весь класс, прочитала:

«Выяснить возможность поездки всем классом на зимние каникулы в город Краснодон».

Ребята были ошеломлены. Они не знали, как выразить свой восторг. Толя Яхонтов поднял руку.

— Егор Николаевич, а можно крикнуть «ура»? — спросил он.

— Можно, только потихоньку!

И тогда весь пятый «Б» под команду Толи Яхонтова дружным шопотом произнёс:

— Ура, ура Кире Петровне!..

Четырнадцатая глава. Танцы на льду

Конечно, все понимали, что поездка всем классом в Краснодон — дело нешуточное. Вопрос разбирался на совете дружины. Пришла и Кира Петровна. Антон сказал, что поездку надо провести как пионерский поход и что он тоже поедет. Вожатый Лёва Думской из девятого «Б» тоже вызвался ехать. Кира Петровна радовалась. Она видела, что она не одна, что вся школа помогает ей.

Но больше всех радовались пятиклассники. Особенно Петя Ерошин. Не надо больше таиться от матери, не надо копить, можно снова лакомиться булочками в буфете.

Владик рассказал папе о поездке рано утром, во время зарядки. Сергей Сергеевич, тяжело топая под музыку вслед за сыном, сказал:

— Если всем классом, я, конечно, не возражаю. С вами ведь и взрослые поедут?

— А как же! — отозвался Владик, старательно делая «глубокий вдох» и «продолжительный выдох». — С нами и Антон поедет, и Кира Петровна, и комсомольцы.

— Тогда ладно, — сказал папа. — А как у тебя дела с отметками?

— Это ты насчёт показателей? — усмехнулся Владик. — Дела ничего…

Как только окончилась зарядка и папа занялся водными процедурами, Владик подбежал к своему столу, схватил табель и понёсся к папе:

— Вот, смотри, какие дела!

У папы были мокрые руки, поэтому Владик сам развернул табель и показал. По всем предметам — пять, пять, пять… Пятёрки выглядели очень симпатично — толстенькие, пузатенькие, словно котята. На них можно было любоваться без конца.

— Ну что ж, Владик, за это я тебя уважаю, — сказал папа и мокрой рукой легонько похлопал сына по голой спине.

Владику было очень приятно слышать эти слова, но он ничего не сказал, отнёс табель на место и вернулся к умывальнику. Папа стоял у крана и намыливал лицо. Глаза ему залепило белыми хлопьями.

— Владик, где ты? — кричал он.

— Что ты кричишь! — засмеялся Владик. — Я здесь.

— Вот что, — говорил папа, споласкивая лицо и отфыркиваясь. — Сколько лет будут лежать твои коньки у меня в столе? Только место занимают. Мне, что ли, на них кататься?

— Катайся, мне не жалко! — сказал Владик, занимая папино место у крана.

— Нет, пожалуйста забери их к себе. Нечего там склады устраивать.

— Ладно, папа.

В тот же день, после школы, Владик достал из папиного стола тяжёлый свёрток, полюбовался на сверкающие конёчки, потом выдвинул из-под своей койки «ящик сокровищ» и спрятал их туда.

Там они пролежали около месяца. А через месяц, в середине декабря, когда ударили первые морозы, Владик и Петя уговорились пойти на каток.

Вечером Петя зашёл за Владиком. Владик достал коньки, показал их товарищу, потом туго-натуго стянул их ремешком, и друзья отправились в путь. Они поехали на самый большой каток, в Центральный парк. С такими чудо-конёчками и туда не стыдно!

Как только они вышли из метро на площадь, они ещё издали увидели гирлянды цветных огней за длинным серебристым мостом. Электрическое зарево стояло над парком. Весёлые вальсы плыли в морозном воздухе.

Владик подбежал к окошку кассы. Коньки он держал так, чтобы их всем было видно. Ему не терпелось поскорей выйти на лёд. Нетерпение у него, если можно так выразиться, скопилось в ногах.

— Два в Зеркальный! — с гордостью сказал он.

Это была его давнишняя мечта, ещё с прошлого года, — попасть на Зеркальный каток. Но со «снегурками» и думать нечего было туда соваться — только срамиться. Зато сейчас — совсем другое дело.

Друзья миновали высокие затейливые ворота и зашагали по утоптанному снежку аллеи. Она вела к раздевалке, огибая круглый каток.

На нём было полно народу. Круг за кругом, круг за кругом мчались мальчики, девочки, взрослые. Казалось, что все они стоят на огромной белой, освещённой огнями патефонной пластинке, которая без остановки вращается под весёлую плавную музыку.

Самые быстрые конькобежцы, заложив руки за спину, вихрем проносились сквозь толпу, делая ловкие, красивые «заножки» на поворотах.

В раздевалке тоже было светло и людно. Приятно было видеть пунцовые щёки, разрумяненные первым морозцем, ветром, молодостью, расширенные от быстрого бега глаза, седые от инея волосы… Весёлые оклики, обрывки песен, шутки, шарканье коньков по мёрзлому полу наполняли раздевалку.

Владик и Петя быстро переобулись, сдали пальто и, держа друг друга за руки, зашагали к Зеркальному катку.

Это был удивительный каток! Лёд на нём был особенный — гладкий, как стекло. Недаром он назывался Зеркальным.

Владик и Петя не спеша прокатились по замечательному льду. Сначала ноги не слушались — видно, отвыкли за лето. Но через несколько шагов ноги словно сразу всё вспомнили и легко понесли ребят по ледяному зеркалу.

— Вперёд, конёчки, вперёд! — кричал Петя.

А Владик при каждом взмахе ноги приговаривал:

— Вот это здорово, вот это да!.. Вот это здорово, вот это да!

Они описали три больших круга и выкатились на середину. Там, под яркими лампами, парами и в одиночку, отражаясь в блестящем, полированном льду, кружились конькобежцы. Это было очень красиво. Владик и Петя с завистью и восхищением смотрели на танцующих.

Потом Петя махнул рукой:

— Подумаешь, топчутся на одном месте!

— Да, «топчутся»… — передразнил его Владик. — Ты лучше погляди, кто топчется-то.

— Кто?

Петя пригляделся и хлопнул себя варежкой по шее.

— Здо́рово! Кира Петровна! Вот это да! — Он нахлобучил ушанку на глаза. — Пошли отсюда, скорей!

— Постой! Чего ты испугался? Давай посмотрим.

Друзья не отрываясь смотрели на свою учительницу. Она была в белой юбке, белом свитере и белой шапочке. Спокойно, не спеша кружилась она под яркими фонарями на ледяном зеркале.

Ребятам было очень странно видеть её здесь, на катке. Им казалось, что Кира Петровна вечно должна сидеть над учебниками возле глобусов и больших, скатанных в свитки карт.

— Да… Замечательно танцует! — протянул Владик.

— Лучше всех! — сказал Петя.

Но вот музыка замолчала. Кира Петровна остановилась и, загибая длинные отвороты белых пушистых перчаток, стала оглядывать каток.

Ребята невольно попятились. Но учительница уже заметила их. Она махнула им рукой в белой перчатке и легко покатилась к ним на блестящих, немного выгнутых снизу фигурных коньках, похожих на серебряные лодочки.

— А, и вы здесь! — сказала она, чуть притормаживая на гладком льду левым коньком. — Здравствуйте, мальчики! Что ж вы стоите? Приглашаю вас на тур вальса. — Она на ходу ухватила Владика за руку: — Поехали!

— Да мы не умеем… — смутился Владик, беря за руку Петю.

— Не беда, научитесь! — ответила Кира Петровна и с разбегу потянула Владика за собой.

Владик потянул Петю, и все втроём, словно в сказке про дедку и репку, цепочкой выкатились на самую середину катка.

— Уроки сделали? — на бегу спросила Кира Петровна, оглядываясь на мальчиков.

— Сделали! — ответили оба в один голос.

— Ну, тогда можно с чистой совестью танцевать, — сказала учительница. — Это очень просто. Смотрите: раз, два, три…

Музыка заиграла, и Кира Петровна закружилась, красиво поводя приподнятыми руками. Она сейчас была очень похожа на Снегурочку — в белом свитере и белой шапочке на заиндевелых волосах.