Колыбельная для вампиров - Светлана Борисова

— Чудесно! Правда, удалась только одна планета, но ты только посмотри, какая красавица!

Действительно, среди мертвых собратьев на черном бархате космоса сияла живая жемчужина прекрасного сине-зеленого цвета.

— Уму непостижимо! Ваше Высочество, в мгновение ока Вы сумели создать яйцо жизни!

— Хвали меня, братец, хвали! Это действительно не каждому творцу под силу. Сейчас я еще больший фокус проверну. Давай не будем дожидаться естественного возникновения жизни, а создадим её высшую форму в ускоренном темпе. Не возражаешь?

— Н-нет, Ваше Высочество, — произнес бог-убийца, с подозрением глядя на своего сюзерена: уж очень шкодная физиономия была у радужного дракона. Внезапно перед ним открылся светящийся портал. Рассыпаясь на мельчайшие частицы, он со страшной силой полетел по сумасшедшим ослепительным виткам. Вопль несчастного бога-убийцы поглотила звездная бездна. Дракон с сожалением посмотрел ему вслед.

— Прости меня, братец, — произнёс он со вздохом. — Я бы этого не хотел, но у нас слишком мало времени до Большого взрыва.

Ничего не помня, юное бестолковое божество огляделось вокруг и, смеясь, принялось за творения. Оно было всем на планете. Его зеленые джунгли кишели живностью, которая страшно плодилась и активно пожирала друг друга, а затем снова плодилась. С каждым витком мироздания Мир являл свету всё более новых удивительных созданий. Живые твари выглядели смешными и уродливыми, но были совершенно безобидными.

Мир спокойно существовал до тех пор, пока под глубоким бархатным небом с огромными лукавыми звездами не загорелись костры и в ночи ритмично не застучали тамтамы. Вот тогда он узнал, что появились они, дети Неба — с виду такие слабые и беззащитные, но такие злобные и коварные по сути. Мир принял их с распростёртыми объятиями, почувствовав единство крови. Ему нравился их громкий смех и гортанные выкрики, сумасшедшие пляски у костра и страстные вздохи в ночи, дерзкие мечты и упорное стремление к неведомому. Особенно его удивляло чувство, порой возникающее у детей Неба. Они называли его любовью. Почему-то она вызывала у него странную тоску. Миру казалось, что раньше он знал, что это такое, но никак не мог вспомнить.

Вместе с детьми Неба появились и странные создания, возникшие буквально из ниоткуда. Вдруг из-за кустов выглядывала лукавая мордашка фавна или крошечная фея спала в чашечке полевой ромашки. Лукавая русалка играла в прохладных прозрачных струях воды или могучий кентавр плавной иноходью выбегал на поляну и громким криком вызывал соперника на смертный бой. Потом волшебные создания в одночасье исчезли, но осталось чье-то неуловимое присутствие с привкусом озона и радужными всполохами, невидимых крыльев. Миру ни разу не удалось подсмотреть кто это, хотя он часто слышал звонкий хрустальный смех у водоемов и завораживающие грустные песни невидимого существа.

Время шло. Дотоле немногочисленные дети Неба расплодились и расселись по всей ойкумене. Они уже не были слабыми и беззащитными, как на заре своего существования — их ум становился всё изощреннее, а потребности всё шире. Начав строить многочисленные жилища и заводы, дети Неба стали могущественными. Однажды они перестали воевать друг с другом и, вздернув Мир на дыбу, перекроили его по своему разумению, уподобившись богам. Он стерпел издевательство, уже не мысля себя без них. Но однажды детям Неба стало тесно на планете, и они вышли в космос, собираясь покинуть его в поисках новых миров. В этот миг древнее божество вдруг охватила жуткая ревность и боязнь одиночества. Он проклял их, и возмездие не заставило себя ждать. Хвостатая странница, услышав его зов, свернула со своей обычной траектории, и её огонь спалил не только детей Неба, но и сам Мир. Вот тогда он превратился в Ледяного дракона.

Со временем боль ушла, и обида забылась, а белый саван снегов затянул страшные раны на теле древнего бога. Наконец-то, он понял, что такое любовь, но было поздно, — ведь мертвые не возвращаются. Ледяной дракон уснул бы навеки, но чувство вины за гибель детей Неба, и тоска по ним не давали ему развеяться прахом. К тому же он все время чувствовал слабое биение знакомой жизни, но боялся поверить несбыточной мечте. Слишком часто разочарование постигало его в последнее время. Сюда прилетали другие, но они не были его детьми Неба, а он не был их Миром.

Внезапно древний бог насторожился. «Дети Неба!.. Нет. Очень похоже, но не они». Велико его разочарование. Со стоном он закрыл глаза. И вдруг!

«Наконец-то! Иди ко мне, дитя Неба!.. — ликующий вопль и плач. — Я вспомнил! Николс, сволочь ты распоследняя! Брат называется! Немедленно забери меня отсюда, иначе я никогда тебя не прощу! Дай время и я снесу твою шипастую башку, негодяй! Я пожалуюсь лорду Хаосу, и мало тебе не покажется!»

В полярном небе заметались гневные всполохи северного сияния. В ответ на призыв в космосе вспыхнула сверхновая, волны которой принесли далёкий мягкий смех.

— Незачем обзываться, дорогой братец! Слава Создателю, наконец-то, ты проснулся! Жди, Арес. Я уже в пути.

Божественные диалоги даются в очень приблизительном и страшно обедненном переводе, приближенном к человеческому восприятию. Невозможно дословно перевести их многоуровневый язык, имеющий помимо звукового и цветового рядов, еще кучу других смысловых оттенков, воздействующих на органы чувств, которых у людей попросту отсутствуют.

Глава вторая

Оранжевая жемчужина

— Кучер, крыса разэтакая, гони быстрей! Что ты жалеешь эту тыкву? Знаешь же, подлец, что у меня напряженка со временем! Кровь из носу, но я должна успеть на бал, и очаровать принца пока виртуальный наряд не растаял! — воскликнула милая Золушка, засовывая кинжал за подвязку.

— Миледи! Ну, зачем Вам оружие при Вашей-то красоте?

— Когда наведенный морок рассеется, должны же быть у моей любви весомые аргументы.

Антология вампирских детских сказок

Мари. Прощай, Академия, здравствуй бал! Тигра, ты очень вредная и приставучая кошка!

— Мари-и-и! Давай быстрее! Что ты копаешься? Поднажми, мы отстаем от Тигров! — кричали снизу стражи нашего дивизиона.

— Вперед, скалолазка! Смотри не застрянь на верхотуре! Суток на трое, как ты любишь!

«Вот гад! Ну, погоди, Рутковский! Я покажу тебе «скалолазку», дай только спуститься вниз!.. Черт! Действительно торможу», — озабоченно подумала я и, глянув вниз, удивлённо присвистнула. Ё-моё! Просто сказочное свинство! Мне предстоит спускаться по отвесной гладкой стене никак не меньше двадцати метров, а я последняя на этапе, и надеяться мне не на кого.