Записки психиатра (сборник) - Максим Малявин

– Чего боимся в этот раз, красавица? – поинтересовался врач, с любопытством глядя на разворачивающуюся пантомиму, и Наталья ответила с этаким придыханием:

– Доктор! Я боюсь, что проглочу ЭТОТ МИР!

– Давно пора! Мне самому он не нравится, – воодушевился доктор и сел писать направление на госпитализацию.

Гомеопсихопат

Есть за мною грешок: занимался когда-то года три частной психиатрической практикой. Был я единственным действующим частным психиатром на всю область. Главный психиатр области, получивший такую же лицензию и благополучно на нее забивший, не в счет. Не буду рассказывать о процессе лицензирования, инспекциях в перерывах между инстанциями и прочая, поскольку это другая история. Обосновался я в физкультурно-оздоровительном центре, начал прием пациентов, и тут как-то заглянул в мои пенаты мужичок с растрепанными волосами и горящим взором. Надо сказать, что поначалу я принял его за пациента в гипоманиакальном состоянии [21] (справедливости ради стоит отметить, что, скорее всего, не сильно-то я и ошибся).

Бодренько протопав в кабинет, он плюхнулся в кресло, поискал на моем лице признаки неземного восторга по поводу своего визита, не нашел, удивился и отрекомендовался мне здешним ГОМЕОПАТОМ. Именно так, каждая буква – заглавная, мужчины приподнимают шляпы и склоняют головы, женщины наперегонки выпрыгивают из деталей гардероба, всеобщий трепет и поедание глазами! Да-да, припоминаю этакую мемориальную табличку в мраморе и с золотыми буквами – мол, вы не поверите, но здесь имеет честь трудиться и все такое.

– Мы с вами коллеги, давайте знакомиться!

Насчет коллег – это он мощно задвинул, впечатлило. По мере знакомства крепло не вполне оформленное поначалу желание воспользоваться лития оксибутиратом [22] для ургентного, то есть срочного прерывания маниакальной симптоматики. Новоявленный коллега рисовал перед моим притихшим в средней степени ступоре воображением, какие радужные перспективы сулит человечеству в целом и психиатрии в частности гомеопатическое врачевание психических болезней:

– Ведь, если исходить из принципа «подобное лечится подобным», то для лечения галлюцинаций достаточно взять галлюциноген – мухомор, ЛСД, калипсол, на худой конец. Развести в должной пропорции и давать пациенту.

Воображение икнуло и выдало картинку госнаркоконтроля, переминающегося под дверью, за которой расположились на бельевых веревках ожерелья из мухоморов, венички из конопли, марочки, посылочка из Мексики. Пытаясь как-то отшутиться, я поинтересовался, нет ли у дона гомеопата столь же далеко идущих планов в лечении, скажем, всякого вида и рода наркоманий? Зачем я его об этом спросил! Он с ходу выдал мне свои бесценные (ну, мы же коллеги, десяти процентов с приходящих пациентов будет вполне достаточно, я не жлоб какой-нибудь!) соображения по разведению героина в пропорции один к ста тысячам. Воображение сползло под стол и оттуда вместо белого флага показало мне картинку ОМОНа, весело ломающего двери моего кабинета. Проявив чудеса самодисциплины и цензуры речи, я тепло поблагодарил новообретенного соседа за визит и со вздохом облегчения закрыл за ним дверь. То ли господь услышал мои молитвы, то ли я ходил мимо кабинета «коллеги» как можно незаметнее, но больше он не приходил.

Аборт похмелья

Дело было в общежитии. Мы тогда учились на пятом курсе мединститута. Учеба к этому времени была уже не в тягость, достаточно было исправно посещать занятия и хоть изредка – лекции (соблюдая договоренности и составленный на несколько человек скользящий график), а свободное время посвящать занятиям всякой фигней. В теперешнем ее понимании, естественно. Ну, а какая же фигня без возлияний? Правильно, никакая.

Вот два моих приятеля, Андрей и Славик, ныне уважаемые специалисты: один в области сосудистой и косметической хирургии, другой по части гинекологии, – решили украсить рукава своих кимоно цветами клана Фудзивара, то есть выпить как следует. Затея удалась на все сто. Как гласит народная мудрость: «Если утром хорошо, значит, выпил плохо».

Утреннего «плохо» было столько, что хоть на экспорт отправляй. Что обнадеживало, так это наличие некоторого багажа теоретических, по большей части, знаний и обширная аптечка, собранная по принципу «а не фиг было оставлять на видном месте». Точно помня, что среди прочих жутко полезных для хрупкого студенческого здоровья препаратов наверняка завалялась ампулка с реланиумом (или феназепамом, история умалчивает), Славик попросил Андрея оказать ему посильное внутривенное воспомоществование.

– Только саму ампулку не выбрасывай, пригодится, чтобы под списание обменять.

Горя непреодолимым стремлением к всеобщему благу и процветанию, Андрюха набрал шприц и влил целебную влагу в измученное экзогенным этанолом тело друга. Прошло несколько минут. Вопреки ожиданию, стремительного улучшения состояния Слава не ощутил. Напротив, пожаловался на какие-то спазмы в низу живота. Плюнув на традиционную медицину вообще и на фармакологию в частности, решили скудных денежных средств не жалеть и поправиться традиционным русским способом. На этот раз эффект был более заметен, а главное – наступил быстрее. Но спазмы в животе никуда не делись.

– Просроченная, что ли? – гадал Славик. Решили взглянуть на ампулу повнимательнее. Срок годности оказался нормальным, с приличным запасом. Вот только…

– Ну, извини, Слав, я не рассмотрел. Кто ж знал, что у тебя в пакете еще и окситоцин [23] до кучи окажется!

Приятели долго еще дразнили Славика злостным окситоцинщиком.

На юг вороны полетели, елки-палки

Автозаводский РВК [24]  – крупнейший или один из крупнейших в России по охвату населения. Невероятное столпотворение в призыв. Убитые вусмерть кабинеты врачей и узкие длинные коридоры, пропахшие потом и табаком. Минимум две командировки в год для каждого из участковых психиатров, дурдом, что называется, на выезде. Вместе с тем – невероятно слаженный, спаянный и высокопрофессиональный коллектив с жизненно необходимым для такой работы чувством юмора, а также с солидным запасом долготерпения и смиренномудрия.

Старший врач чем-то напоминал доктора Ватсона. Поначалу он страшно переживал за проведение призыва:

– У нас завис призывник, надо что-то предпринимать!

На что познавший дао персонал успокаивал шефа:

– Александр Геннадьевич, завис он не у вас, а у военных, а вы расслабьтесь и наслаждайтесь процессом призыва.

Надо сказать, военком старшего врача уважал и ценил, бо было с кем сравнивать. До него на этой ответственной должности была девица, обладавшая кукольно-порнографической внешностью и настолько гибким морально-этическим комплексом, что оживившиеся поначалу офицеры военкомата по прошествии некоторого времени уже откровенно побаивались оставаться с ней наедине. Чего стоили ее порхания по набитому призывниками коридору в кофточке с выпрыгивающим из декольте бюстом, мини-юбке и черных ажурных чулках на подвязках! Парни потом в кабинете дерматолога не могли раздеться: как-то неудобно, знаете ли, а утверждать, что это перспектива службы в рядах российской армии их так возбуждает – так ведь не поверят.

К слову, о дерматовенерологе. Вика – красивая дама, из-за пухлых щечек и сурового взгляда немного похожая на хомячка-убийцу, – прекрасный специалист. Парни в кабинете на требование предъявить хозяйство к осмотру начинают смущаться и краснеть, некоторые невольно демонстрируют вполне естественную реакцию на присутствие молодой симпатичной женщины, на что та смешно обижается и дуется.

В том же кабинете сидят хирург и нарколог. У всех общая профессиональная вредность – запах. Кто бы мог подумать, что в городе, где всегда есть горячая вода, где не нужно ждать банного дня, чтобы помыться, где дезодоранты продаются где и какие хочешь, столько народу принципиально не пользуется этими элементарными благами цивилизации! Иногда после визита такого, как говорит Вика, подлого скунса, приходится проветривать помещение. Валентина Михайловна, нарколог, удивительно добрый и душевный человек, этакая всеобщая бабушка. Выловив в коридоре кого-нибудь из своих учетных, она отправляется с ним в рейд по остальным специалистам, чтобы парень не сидел в очереди, приговаривая при этом:

– Это мой наркошечка, он все равно негодник, давайте остальное ему подпишем и пусть идет с богом.

Психиатр находится в несколько более привилегированном положении, у него отдельный кабинет, через который ежедневно проходит уйма народу. Рекорд жены – двести шестьдесят девять призывников за смену. У меня скромнее, где-то в районе двухсот. В кабинете две двери: одна в коридор, а другая – в кабинет дерматовенеролога-хирурга-нарколога. И перегородка между кабинетами не иначе как фанерная. Впрочем, оно даже хорошо. Можно, услышав перепалку коллег с особо вредным призывником, позвать его к себе в кабинет, не вставая из-за стола. А также быть в курсе последних городских сплетен. Или травить анекдоты, чуть приоткрыв общую дверь. Не нужно сильно напрягаться в поисках психопатологии. Скорее, наоборот. Помню, в одну из первых своих командировок в военкомат жена сорвала призыв, ЛИЧНО списав триста восемьдесят человек при общем количестве призывников полторы тысячи или около того. А потом пряталась в кабинете окулиста от разъяренного военкома, который носился по коридору красный, почище синьора Помидора, и требовал подать ему сей же час психиатра. Ха! Нема дурных.