Кабаморсов и Лунная Тень - Сергей Химаныч

Лунни взяла одну и откусила половину. Конфета действительно была очень вкусной. Но только она об этом подумала, как в голове откуда-то из глубин памяти всплыла фраза, произнесённая утром Кабаморсовом: «Конфета попалась горькая, но мне было приятно». Она и тогда не поняла, что это значит, а сейчас это совсем потеряло смысл.

— Скажи, пожалуйста, ты же много сладостей перепробовал, а может быть такое, чтобы конфета быть горькой? — спросила она.

— Нет, конечно, — засмеялся Кавал. — Если только кто-то не захочет посыпать её перцем или какой-нибудь отравой.

Лунни надолго задумалась и не заметила, как Кавал успел проглотить все конфеты. Собрав фантики, он по привычке подошёл к раскрытому окну и бросил их вниз.

— Ой! Что ты делаешь? Разве можно бросать мусор в окно? — возмутилась Лунни.

— А что такого? У меня урна переполнилась, некуда бросать, — оправдывался Кавал.

— А ты разве не видел, что у нас в лагере есть мусорные контейнеры, как раз, чтобы туда выносить мусор. Потом Савва вывозит его на болото и там сжигает. Это позволяет сохранить первозданную чистоту леса.

— Да, но эти контейнеры очень далеко стоят, к ним ещё лететь надо, намного проще бросить в окно, а утром дворники всё равно будут подметать, вот и уберут заодно.

Лунни не могла поверить собственным ушам.

— Но это же ужасно! Если каждый так будет поступать, наш лес превратится в свалку! Или тебе нравится жить на помойке?

Кавал выдержал паузу, поняв, что сказал глупость, но сказанных слов не воротишь, а ситуацию нужно было спасать.

— Не сердись, я пошутил, утром всё соберу! Я же не идиот, понимаю, что лес надо беречь! А я не показывал тебе свою коллекцию фантиков? У меня есть уже все цвета радуги, осталось собрать только красные, — решил совёнок сменить тему.

— Вон там на полке за фотоальбомом я видела конфеты в красной фольге, почему ты их не ешь?

Кавал резко изменился в лице: скулы вытянулись, а зрачки расширились, словно он чего-то сильно испугался.

— Ты же, надеюсь, их не трогала? Даже не вздумай к ним прикасаться! — он смотрел таким безумным взглядом, что Лунни стало не по себе. Но уже в следующий миг совёнок снова улыбался, как ни в чём не бывало.

— Прости, это моя золотая коллекция, я никому не позволяю их трогать. Но могу угостить тебя сгущённым молоком, у меня как раз осталась ещё одна банка.

Лунни с ужасом смотрела на Кавала, словно перед ней сидел не совёнок, а Чёрный Коршун. Её колени дрожали от волнения, а в голове безудержным роем метались чудовищные мысли. Она отгоняла их от себя, но они жужжали всё громче и громче. Картинка, словно законченный пазл, сложилась в одно целое. Но чтобы окончательно подтвердить догадку, нужно было действовать.

— Да, я давно мечтаю о сгущёнке, — неожиданно произнесла Лунни, с трудом скрывая дрожь в голосе. — Принеси, пожалуйста!

Кавал был в восторге, что Лунни оказалась такой же сластёной, как он сам, ловко вскочил с места и убежал на кухню.

Лунни с трудом взяла себя в руки, тихо подошла к заветной полке, схватила одну конфету и села обратно на своё место. В этот момент из кухни показался Кавал. Он не справился с искушением и на ходу облизывал край банки.

— Настоящая жидкость богов! Тому, кто придумал этот напиток, надо поставить памятник. Ты как будешь, с хлебом, или как я, пить из банки?

— Я передумала, можешь сам допивать, — ответила Лунни. — Там ещё в коробке осталась конфета, можешь тоже её съесть, я же вижу, как ты их любишь.

Кавал просто засиял от радости. Приятно, когда тебя понимают с полуслова. Ловким движением пальцев он распечатал конфету и, не разжёвывая, проглотил, заливая в глотку сладкую жидкость.

Лунни выждала пару минут, пока тот насладится процессом, а потом спокойно произнесла:

— Это была конфета из твоей золотой коллекции. Ну как, не сильно горчит?

Кавал поперхнулся, выронил банку из рук, и липкая жидкость потекла ручьём по полу. Его ошеломлённое лицо исказилось в уродливой гримасе, а безумные глаза залились кровью.

— Дура! Что ты натворила! — в приступе агонии он схватил себя за горло, пытаясь выплюнуть только что проглоченную конфету.

— А что такое? Разве с этой конфетой что-то не так? — Лунни притворилась, будто ничего не понимает.

— Там внутри яд очковой кобры! Если в течение часа мне не дать противоядие, я умру. Умоляю, отведи меня к доктору, я ещё слишком молод, чтобы так умирать! — Кавал упал со стула, продолжая плеваться, но ядовитую конфету уже было невозможно вынуть обратно.

— Ах, вот оно что! Ну прости, я не знала, а зачем же ты дома хранишь отравленные конфеты, неужели ты пытался ими кого-то отравить?

— Я всё расскажу, только умоляю, спаси меня! — диким зверем визжал Кавал.

— Хорошо, не нужно так кричать, словно тебя режут на части. У нас есть ещё целый час! Это уйма времени! Обещаю, что помогу тебе! Только сначала давай навестим нашего учителя Савву, я думаю, ему будет очень интересно послушать твой рассказ.

Глава 12. Самый дорогой подарок на свете

Филин Савва сидел на крыльце своего дома и внимательно изучал результаты анализов. Экспертиза подтвердила наличие в супе снотворного препарата. Это открытие не могло не шокировать учителя. Закрыв глаза, он попытался сосредоточиться, но внезапный грохот за спиной прервал его размышления. Шум был произведён телом Кавала, сброшенным с воздуха прямо на крыльцо.

— Так же можно все кости переломать, — возмущался Кавал, приподнимаясь на лапы.

— Твои кости тебе больше не понадобятся, если ты сейчас же всё не расскажешь! — долетел до ушей Саввы грозный голос Лунни.

Кавал поймал суровый взгляд девчонки, проглотил слюну и начал свой рассказ.

Он в деталях рассказал, как летал к Чёрному Коршуну, чтобы заключить с ним сделку, как подсыпал в суп снотворного, чтобы усыпить весь лагерь, как подсунул Кабаморсову под дверь коробку и убедил съесть отравленную конфету. Как привёл совят на поляну, где поджидал Чёрный Коршун, как напугал до смерти Лунни, а потом якобы спас её, прогнав злодея. Тут же выяснилось, что он не откусывал коготь у Чёрного Коршуна, а наоборот, чуть сам не сломал себе клюв, когда врезался в его лапу. Под конец рассказа он уже весь побелел от страха за собственную жизнь и стал умолять дать ему лекарство.

Филин слушал со слезами на глазах. Его сердце надрывалось от боли. Он теперь понял, почему поисковая группа не смогла обнаружить Кабаморсова. Он погиб