Экономическая наука в тяжелые времена. Продуманные решения самых важных проблем современности - Эстер Дюфло

бариста. Иначе говоря, возникает проблема курицы и яйца: молодые образованные работники не поедут туда, где отсутствуют эти блага, но и последние не смогут расцвести, если вокруг нет подобных им людей.

На самом деле фирмы почти во всех отраслях стремятся образовывать кластеры. Если вы метнете случайным образом несколько дротиков в карту Соединенных Штатов, то обнаружите, что отверстия, оставленные этими дротиками, более или менее равномерно распределены по карте. Но реальная карта размещения любой конкретной отрасли выглядит совсем не так; она выглядит так, как будто кто-то специально бросил все дротики в одно и то же место[103]. Возможно, отчасти это связано с репутацией; покупатели могут с подозрением отнестись к производящей программное обеспечение фирме, если она расположена посреди кукурузных полей. Было бы также трудно нанимать работников, если бы каждый раз, когда вам был нужен новый сотрудник, вам приходилось бы убеждать кого-то переехать через всю страну, вместо того чтобы просто переманить работника у одного из соседей. Есть и причины, связанные с государственным регулированием: законы о зонировании часто стремятся сконцентрировать грязные производства в одном месте, а рестораны и бары – в другом. Наконец, люди в одной и той же отрасли часто имеют схожие предпочтения (технари любят кофе, а финансисты хвастаются дорогими бутылками вина). Концентрация облегчает предоставление тех удобств, которые им нравятся.

Все эти причины делают кластеризацию оправданной, но из них также следует, что начинать с малого и расти намного сложнее. Единственной биотехнологической фирме в Аппалачах всегда будет трудно. Мы надеемся на успех «Тура возрождения городов», но не слишком в него верим (и не ринемся покупать недвижимость в Детройте).

ЭЙЗЕНХАУЭР И СТАЛИН

Настоящий миграционный кризис порождается не слишком большим числом мигрантов. В большинстве случаев миграция не несет никаких экономических издержек для местного населения, а дает некоторые явные выгоды самим мигрантам. Реальная проблема заключается в том, что люди часто не могут или не хотят переезжать внутри своей родной страны или за ее пределы, чтобы воспользоваться экономическими возможностями. Означает ли это, что дальновидное правительство должно вознаграждать тех людей, которые переезжают, и, возможно, даже наказывать тех, кто отказывается это делать? Подобный вопрос может показаться странным, учитывая, что в наше время обсуждение миграции в основном сосредоточено на том, как ее ограничить, но в 1950-х годах правительства Соединенных Штатов, Канады, Китая, Южной Африки и Советского Союза в широких масштабах осуществляли политику переселения, в разной степени насильственного. Эта политика часто преследовала жесткие политические цели (в частности, подавление проблемных этнических групп), хотя они не всегда формулировались явно и маскировались модернизационной риторикой, которая подчеркивала несовершенство традиционных экономических механизмов. Программы модернизации развивающихся стран часто вдохновлялись этими примерами.

Также в развивающихся странах существует давняя традиция применения регулирования цен и налоговой политики для развития городского сектора за счет аграрного. В 1970-е годы во многих африканских странах были созданы советы по сбыту сельскохозяйственной продукции. В самом этом названии заключалась жестокая шутка, так как задачей многих из этих советов было препятствие сбыту продукции, чтобы совет мог ее закупить по самым низким ценам, тем самым стабилизируя цены для городских жителей. Другие страны, например Индия и Китай, запрещали экспорт сельскохозяйственной продукции, чтобы не допустить рост цен на нее для городских потребителей. Побочным следствием такой политики стала неприбыльность сельского хозяйства, что побуждало людей покидать их фермы. Очевидно также, что она нанесла ущерб самым бедным слоям населения, мелким фермерам и безземельным работникам, которые могли и не иметь необходимых средств для переезда.

Однако, хотя эта история и печальна, мы не должны закрывать глаза на экономическое обоснование поощрения миграции. Мобильность (внутренняя и международная) является ключевым каналом приведения к единому стандарту уровня жизни в разных регионах и странах и смягчения последствий региональных экономических подъемов и спадов. Переехавшие работники воспользуются новыми возможностями и покинут пострадавшие от экономических трудностей регионы. Именно так экономика абсорбирует кризисы и адаптируется к структурным преобразованиям.

Тем из нас (включая большинство экономистов), кто уже живет в более богатых странах и наиболее успешных городах, кажется совершенно очевидным, что нам гораздо лучше там, где мы находимся, поэтому мы предполагаем, что и все остальные должны хотеть сюда приехать. Экономисты склонны расценивать экономический магнетизм успешных мест положительно. Однако жителей городов в развивающихся странах, а также граждан развитых стран перспектива того, что к ним захочет переехать весь мир, может испугать. В их воображении возникают массы людей, которые начнут конкурировать с ними за редкие ресурсы, от рабочих мест до общественного жилья и парковки. Мы показали необоснованность основной тревоги, связанной с тем, что миграция снижает заработную плату и перспективы трудоустройства местных жителей, но при этом некоторые основания есть у страха перед перенаселенностью, особенно в неблагоустроенных городах третьего мира.

Опасения грядущих толп мигрантов заставляют также беспокоиться по поводу ассимиляции. Ассимилируются ли эти массы людей разной культуры (от деревенских кузенов, переезжающих в индийские города, до мексиканцев, переселяющихся в Соединенные Штаты) или они изменят нашу культуру? Или, если уж на то пошло, они ассимилируются настолько хорошо, что их культура исчезнет, оставляя всех нас с однородной глобализированной безвкусной смесью? Утопия совершенного и мгновенного движения в ответ на любое различие экономических возможностей может превратиться в антиутопию.

Но мы ни на шаг не приближаемся к такой утопии/антиутопии. Экономически успешные места не обладают непреодолимой привлекательностью, и люди часто предпочитают оставаться дома, даже если они находятся там в бедственном положении.

Отсюда следует, что поощрение миграции, как внутренней, так и внешней, действительно должно стать политическим приоритетом. Однако правильный путь к этому состоит не в принуждении людей и не в искажении экономических стимулов, как это делалось в прошлом, а в устранении некоторых ключевых препятствий.

Поможет упрощение всего процесса и более эффективное информирование о нем, с тем, чтобы работники гораздо лучше представляли издержки и выгоды миграции. Облегчение денежных переводов между мигрантами и их семьями также помогло бы сделать мигрантов менее изолированными. Учитывая чрезмерный страх неудачи, можно было бы предложить мигрантам некоторую страховку. Когда это было сделано в Бангладеш, то эффект был значительным, почти таким же, как и от предложения бесплатного билета на автобус[104].

Однако, вероятно, наилучший способ помочь мигрантам (и, следовательно, вероятно, поощрить миграцию) заключается в том, чтобы, изменив отношение местного населения, облегчить их интеграцию. Предоставление помощи с жильем (субсидий на его аренду?), предварительным подбором рабочих мест, уходом за детьми и так далее – все это позволит любому вновь прибывшему быстро найти свое место в обществе. Это относится как к внутренней, так и к международной мобильности. Это повысило бы вероятность переезда тех, кто колеблется, и позволило бы им быстрее стать неотъемлемой частью принимающих сообществ. В настоящее время наблюдается практически противоположная ситуация. На самом деле для облегчения адаптации не делается практически ничего, за исключением работы