Спасите ведьму, или Некроманты здесь скромные - Анна Томченко

— Тебе не нравлюсь я, пироги моей экономки или неограниченные возможности моего банковского счёта? — намекнул на карету покупок Грегори и Элис, нет, не усовестилась.

— Я хочу свободы и канарейку.

— Почему канарейку? Ещё недавно ведь была черепаха…

— За невозможностью дать первого прицениваешься ко второму?

— Ты итак свободна. За два дня, что мы знакомы не заметил, чтобы ты была чем-то занята.

Неужели этот маг намекнул, что ведьма бездельничает? Знал бы он сколько сил и чая потратилось пока она его тайны узнавала. И плевать, что от знания этого ни тепло ни холодно.

— Я напишу себе рекомендательные письма от твоего имени. Такие, что меня с канарейкой и черепахой везде возьмут.

— Я их не подпишу.

— Подмешаю в утренний чай беладонны и подпишешь.

— Напомни мне ничего не есть и не пить из рук мастера ядов и противоядий.

— Напомни мне не раскрывать всех карт за игральным слотом.

— Учти, если опоишь меня, я сожру эти пасквили.

— Заворот кишок скоропалительно нагрянет.

— Откачаешь.

Маг сложил руки на груди, а чародейка обидно фыркнула, этим выражая сомнения на счёт своих телоспасительных талантов.

— Зачем я тебе, Грегори?

— В жизни любого порядочного мужчины к тридцати годам должна быть жена, содержанка или дама сердца. За неимением этих трёх я согласен на ведьму, что будет поддерживать меня в тонусе.

— Давай я поддержу тебе ментально? На расстоянии несколько городов, так сказать?

— А как же острота ощущений?

Элис скривила губы в усмешке, припоминая разговор с сестричками и то, что у выдуманных чувств градоправительского сынка есть вполне живой объект. Что ж, раз жаждет остроты, пусть получает. Ее сегодня ведьма отвешивает задаром, на сдачу.

И не то чтобы чародейке не нравился маг. Наоборот. И это и было большой проблемой, потому что красивый мужик с тайнами это почти убойная смесь для любой любопытный натуры. Жаль, что иногда разгадка может сильно разочаровать. Тетушка Клотильда, храни боги ее манеру воспитания, однажды посетовала, что страшнее кавалера с прошлым, может быть только оный без будущего. Так, например, в пятнадцать лет ведьма узнала, что некий барон Палмер любит примерять дамское нижнее белье, кастелян в летней резиденции Его Величества настолько чтит монарха, что его портрет висит у подданного в туалете, а эрцгерцог Ведисский любит плетки отнюдь не на конюшне. Тетка с ранних лет готовила Элис к взрослой жизни, не щадя детскую психику и нервы зятя.

Карета прошуршала по гравийной дорожке и затормозила. Грегори выбрался первым, галантно подавая руку.

— Надумала остаться? — спросил мужчина, усмехаясь и продолжая сжимать ладонь девушки.

— Давай хоть канарейку, — печально согласилась Алисия. У неё и выбора-то особо не было, хотя и теплилась надежда, что ей выдадут вольную.

— Мы не настолько близки для канарейки, — он наклоняется к ведьме, — соглашайся на рыжего наглого кота, что приходит пожрать мышей, как меня заверяет Гретта, а на деле-копчёную свинину.

Больше чем пламенные речи, жаркие ночи и дорогие подарки женщин сгубила мужская харизма и юмор. Чтобы вот так, с миной полной серьёзности, нести полную чушь, это вам не дракона за хвост в полёте поймать, тут талант нужно иметь. Пожалуй, не будь вокруг мага столько тайн от трупов до сошедших с ума девиц, Элис бы из кожи вон вылезла, лишь бы вскружить голову такому образчику мужской привлекательности.

На полдороги к флигелю наниматель решил аннулировать все свои привелегии одной фразой:

— Алисия, я бы хотел, чтобы ты была более покладиста в общении с клиентами… — ведьма вздёрнула бровь, которая шептала: «Окстись грешник, а то получишь в лоб метлой». Но гримасы не настолько хорошо удавались девушке. — Мы договорились о сотрудничестве. И одним из его пунктов пусть будет просьба не задирать всяких блондинок…

Похабная улыбка удалась на славу.

— Грегори, Хлоя твоя невеста?

Почему именно этот вопрос вылетел первым? Нельзя было как-то завуалированно начать расследование?

— Нет, — с сомнением признался хозяин поместья, уже чуя стрихнин в утреннем чае.

— Подруга? — теперь приходилось выкручиваться, аки циркачка на веревке в дюжине локтей над землей.

— Нет.

— Клиентка, пациентка?

— Элис, к чему эти вопросы? — самообладание мало иметь, надо ещё уметь им пользоваться, но как успела заметить чародейка, терпение это не добродетель мужчины.

— Тогда ответь на последний, — она шагнула навстречу, упрямо задирая нос. — Если она тебе никто, почему я должна молча сносить ее оскорбления?

В чёрных зрачках больше не плясали огни смеха, там поселилась холодная расчётливость и если бы не эпичность момента, то девушка бы переступила с ноги на ногу и разорвала зрительную нить.

— Потому что тебе жить и работать в этом городе, — спокойный голос в признание ее правоты. — Не повторяй моих ошибок, не настраивай людей против себя.

— Иначе что? — с вызовом уточнила наследница рода Гордон.

— Ничего… — он разглядывал ее, словно прикидывая, что проще сделать: уговорить или притопить. — Я не ограничиваю тебя: можешь ругаться, устраивать скандалы, топать ногами и бросаться древними манускриптами… Но только со мной…

— Настолько в себе уверен? — фыркнула Элис, склонила голову на бок тоже присмотрелась на предмет утопления. Не одному магу здесь быть ужасом на крыльях ночи.

— Да, — спокойно отозвался мужчина. В его голосе не было бравады, самолюбования или ехидства. Он констатировал факт своей непробиваемости.

— Как скажете, господин маг, — процедила ведьма и сделала ровно то, на что получила дозволение: топнула ногой по гравию, хлопнула дверью флигеля и бросила в нанимателя детским заклятием, что срезает все пуговицы на одежде. А что? Он сам разрешил. И, видимо, от неоцененного счастья разразился многоэтажной тирадой.

Глава 13

Дом спал. Тем протяжным, тяжёлым сном, котм забывается давно больной старик. Каждый вечер он надеется уйти, но сила, воспоминания и давно осточертевшее, больное тело не дают. И он вздыхает, ворочается на границе сна и яви, измученный и уставший от жизни. Ему тяжко, муторно. Воздух пьянит от ароматов ромашки и опиума. Постель давно отсырела, камин угас и не приносит тепла. От этого толстые ковры на полу, что прикрывают обшарпанные доски напитываются влагой.

И это было странно. Неправильно.

Любой дом, это его хозяин. Сейчас молодой, сильный, напрочь лишённый угнетений. И почему его душа, что прячется в стенах старого поместья такая измученная? Почему здесь нет сочной энергетики власти, пряной жизни и запахов силы? Что не так?

Ведьма всегда замечала, что жилище похоже на мага. Даже у отца везде виделись твёрдые стальные нити решительности, аромат железа и крови, порох. Дом был монументальным, приправленным долей снобизма и снисхождения. Он всем говорил, что за человек хранит его стены. А здесь…