Лето, как лето - Юлия Галанина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Учитель Лабео задумчиво снял очки.
– Я думаю так… – сказал он, протирая обтрепавшимся краем одежды стекла. – За длинными словами толмачей скрывается пустота, но для прадедушки Самой Маленькой Рыбка птеригоплихт – по-настоящему священное животное, неважно в Саду Священных он живет, или в Союзе Королевств. Поэтому они помогли нам, невзирая на опасность. Мне жалко, что мы не сможем отблагодарить их!
– После таких слов, в книжках все обычно роняют слезы умиления, – невозмутимо сообщил Затычка, уклоняясь от затрещины, которую хотел ему отвесить Главный Конюх. – И это называется мораль. Зато бантики с ваших тапок пришлись им по вкусу. Принесли в целую семью надежду на будущее богатство. Послужили, так сказать, делу мира!
* * *Как здорово после разлуки и приключений опять встретиться с друзьями!
Починенный «Зоркий» только и ждал возвращения посольства, чтобы распустить все паруса и понестись обратно. Домой!
Акватиканцы отмылись, наелись, выспались.
Корабельный Лекарь истратил почти весь свой запас пластырей и бинтов на их болячки. И был страшно рад, что у него в кои-то веки появились пациенты, – Морские Корабелы болеть упорно не хотели!
Пока забинтованное и измазанное йодом посольство восстанавливало силы сном, Корабельный Плотник построил роскошное жилище для будущей подруги Малыша. Спящая красавица, как сказал осмотревший ее Лекарь, должна была вот-вот проснуться.
Вся команда ждала этого, и даже Капитан, сурово бормотавший, что «Зоркий» – не бродячий зверинец, когда никто его не видел, пробирался на секунду в трюм к клетке и любовался на птеригоплихтиху.
Уже далеко позади осталось Место, Где Всегда Тепло…
Глава десятая
“Почему почти все красавицы такие вредные и капризные?” – не раз, и не два задавали себе вопрос данюшки в следующие дни.
Потому что красавица Зорька приятным исключением из этого правила не оказалась.
Она благополучно очнулась, легко перенесла длительный искусственный сон. Не стала протестовать против корабля и нового жилища.
А вот есть отказалась. Наотрез.
Ни траву, ни листья, ни коряги Зорька кушать не желала.
Сначала данюшки не встревожились. Просто не проголодалась и все. Во сне же силы не расходуются, – вот есть и не хочет.
Но Зорька не ела день, два, три, четыре…
Друзья запаниковали. Слегка. И принялись принимать меры.
Затычка наскреб с коряги побольше трухи, сложил, как в чашку, в широкий лист.
Держа лист на вытянутой ладони, на четвереньках подобрался к парящей над полом клетки красавице, стараясь подсунуть ей угощение прямо к ротовому отверстию.
– Цыпа, цыпа, цыпа, моя девочка! – ворковал он.
Зорька недоуменно посмотрела на четвероного кормильца и негодующе фыркнула.
Вся труха, с таким трудом, набранная Затычкой, взвилась в воздух и опустилась ему на лицо.
– Ах ты, паразитка! – возмутился Затычка, хлопая запорошенными ресницами.
– Ей не понравилось, что ты с ней, как с курицей обращался! – хохотнул Полосатик. – Тоже мне, цыпа, цыпа, цыпа! Утро в деревне! Попробуй позвать киса, киса, киса!
– Раз такой умный, корми сам! – огрызнулся Затычка, рукавом стирая труху. Она запудрила его не хуже иной пудры.
Полосатик нагреб охапку самой свежей травы и, протянув ее сквозь прутья, принялся уговаривать строптивицу.
– Попробуй травки, Зоренька, попробуй моя сладкая! Травка вкусная, свежая, аж сок с нее капает!
– Сам бы ел, да живот болит! – подсказал ему в спину Затычка.
Полосатик на подковырку внимания не обратил и продолжал уговаривать:
– Попробуй, девочка, попробуй, красавица!
Зорька почти поддалась на его льстивые уговоры и, приблизившись, понюхала охапку.
– Ах, какая травка сахарная! – разливался соловьем Полосатик. – Просто халва с медом, а не трава!
Но Зорька, словно опомнившись, резко отскочила, не тронув ни травинки.
– Не надо было про халву с медом трепаться! – заметил Затычка. – Она на тебя за вранье обиделась!
– А ты что молчишь! – накинулись они вдвоем на лежащего в гамаке Шустрика.
– А я думаю! – отозвался Шустрик. – Вы и без меня народ веселите лучше цирка!
В трюм спустился Корабельный Лекарь.
– Что, не ест? – спросил он.
– Не ест! – кинулись к нему данюшки. – Неужели не довезем, помрет с голоду? Ведь уже какой день пошел!
– Ну, до этого, я думаю, не дойдет! – обнадежил их Королевский Лекарь. – Такие животные без еды могут обходится долго. Если уже совсем дело туго будет, придется насильно в нее пищу впихивать. Хотя, конечно, очень не хочется.
– А вы знаете, почему она отказывается от еды? – спросили данюшки. – Может, это болезнь?
– Не знаю, ребята. Я же людей лечу, не животных.
Ну что же произошло с Зорькой? Почему она не ест?
Данюшки бросились искать Главного Конюха. Кому, как не ему, знать.
– После поимки и во время перевозки, животные часто отказываются от пищи, – объяснил Главный Конюх. – Хотя это не болезнь, но тоже опасно. Пленник может умереть от истощения, хотя нашей красавице это, похоже, не грозит. Пока. Но она сильно похудеет без еды, пока мы доберемся до дома.
– Ничего себе! – воскликнул Шустрик. – Станет костлявая, Малыш на нее и не посмотрит!
– Почем ты знаешь? – возмутился Затычка. – Он, может, стройных любит!
– Это ты, может, стройных любишь, а Зорька красивая, когда толстая! – отрезал Шустрик.
– Знатоку красоты – наше с кисточкой! – расшаркался Затычка, – Ты, значит, знаешь, какие Малышу нравятся, а я нет?! Он тебе это лично сказал, или письмо написал?
– Тише, мальчики, тише! – поднял руку Главный Конюх. – Я тоже думаю, что худеть Зорьке не стоит. Надо попробовать найти ту еду, которая придется ей по вкусу. Это может быть совсем необычная пища.
* * *Данюшки перевернули весь корабль.
Сначала Зорьке носили на пробу продукты из камбуза – корабельной кухни.
Коренья ей не нравились. Сухари тоже. Копченое сало отвергла сразу, сушеный горох понюхала, подумала, но отказалась. Соленый сыр интереса не вызвал.
Рис, гречку и овес Зорька за еду не считала, как и сахар. Наивкуснейшую похлебку, которую, лишившись добавки, отдал Полосатик, вредная красавица разлила, перевернув миску.
– Ой, не завидую я Малышу! – в сердцах сказал Полосатик. – Какое чудовище мы ему откопали? Да она же своим характером кого хочешь со свету сживет!
Сушеные фрукты Зорька попробовала на вкус, но выплюнула.
Рыбу ловким ударом хвоста выкинула из клетки.
Продукты кончились.
Тогда в пищу ей стали предлагать разные несъедобные вещи. Бумагу, кожу, опилки…
Зорька есть отказывалась.
Заготовленная трава, сложенная возле ее клетки, сохла и превращалась в сено…
Затычка решил усовестить красавицу.
Он уселся возле клетки и принялся читать Зорьке нравоучение:
– Глупая ты женщина, хоть и священная! Ну что ты кривляешься, есть не хочешь? Всю свою красоту загубишь, на тебя распоследний перевертыш не посмотрит, не то, что королевский птеригоплихт! Вон, похудела – все ребра наружу! Вылитая стиральная доска! И тебе не стыдно?
Зорька фыркала и помахивала в такт его словам хвостом, но особого раскаивания не проявляла.
– И что у тебя за характер? – продолжал совестить ее Затычка. – Весь корабль на уши поставила, люди ночей не спят, думают, чем бы тебя ублажить! А тебе хоть бы хны! О себе не думаешь, о нас подумай! Что, дел других у команды нет, кроме как твоим питанием интересоваться?! Знали бы, что ты такая вредная, нипочем бы не взяли! Сидела бы в своей луже и мира не увидела! Ну что тебе надо? Каких сахарных яблок?!
Зорьке Затычкина речь очень понравилась, но аппетита не прибавила. Она словно смеялась над людьми, отвергая все мало-мальски съедобное.
А сено около клетки пахло бабушкиной деревней…
Утомившись воевать с несговорчивой птеригоплихтихой, данюшки забрались на него.
Хоть над ними была не крыша, а палуба, и за стенками плескалось море, все равно было похоже на сеновал.
Затычка с Полосатиком заснули, Шустрик, лежа на животе и, подопря голову руками, бездумно наблюдал за Зорькой.
Мимо клетки несколько раз прошел Корабельный Плотник. Он пронес оструганные доски, потом ящичек с инструментами. В третий раз он понес наполненное чем-то ведерко.
Зорька чуть встрепенулась и втянула в себя воздух.
– Вам помочь? – окликнул его Шустрик.
Плотник повернулся, увидел мальчишку и с улыбкой подошел к нему.
– Да нет. Там работы – всего ничего. Переборку заделать.
– А что в ведре? – спросил Шустрик.
– А-а, олифа. Я доски сейчас набью, проолифю, потом красочкой пройдусь, – никакая сырость не возьмет!
Зорьку ведерко заинтересовала, она придвинулась к прутьям, поближе к Плотнику.
– А она… съедобная? – спросил Шустрик.
– А кто ее знает! – хмыкнул Плотник. – Не ел! Вообще-то на льняном масле сварена.
– Давайте попробуем ее Зорька предложить! – взмолился Шустрик.
