Шаман. Охотник за планетами - Вадим Попов

— Да.

— Тогда слушай. На твоем пути много смертей. И он короткий. А в конце камень смерти и камень жизни сходятся в одной двойке. Я не знаю, как это трактовать для твоего пути, но, может, это чем-то поможет тебе. Вот. Хочу, чтобы ты знал.

— Спасибо, Ирха.

— Ты мне интересен: ни человек, ни ярранец, словно кто-то третий, чьего лица я не могу разглядеть. Я буду рада снова говорить с тобой. Ступай.

18

Когда Нинель подошла к «Ленинграду», капитан Ежи стоял, загораживая собой вход в шлюз.

— Идем курить, — сказал он напористым тоном.

— У-у… — протянула Нинель и махнула рукой отставшим от нее на несколько шагов Аккеру и Яру. — Команда капитана! Курить идем!

Вслед за капитаном Ежи они подошли к урне и лавочкам в стороне от летного поля. Все молчали, потому что было ясно, что говорить будет капитан.

— Первое. — Тон капитана Ежи был собран и деловит. — Никаких подробностей обо всей этой заварухе никому. Ни на одной планете! Надо было съездить — съездили, Яр что-то сделал, все стало хорошо. А ты, Яр, вообще как истинный психотехник имеешь полное право молчать, храня тайну своих психотехник.

После капитанского каламбура Нинель и Аккер улыбнулись, но Ежи Чанг оставался серьезен, роняя фразы, внушительностью готовые поспорить с уставом десантных войск.

— Второе. Вся команда без исключения по прибытии на корабль пьет воду и проходит антиалкогольную нейростимуляцию. Стартуем через сорок четыре минуты.

— Да какого на ночь глядя…

— Такого, Аккер, именно такого! Того самого! Я сыт по горло этой планетой! И я не собираюсь ждать у моря погоды, чтобы выяснить, вчинят нам иск за вмешательство во внутренние дела местного населения или нет… выяснять — поставят «Ленинград» тут на прикол до оглашения судебного решения или нет. Не говоря уж о том, что решение это может быть совсем не в нашу пользу. Я чувствовал, я с самого начала чувствовал, что добром наша стоянка здесь не кончится, и теперь считаю, что раз более-менее обошлось, то надо поскорей уносить ноги. А с ребятами с «Сирина» мы еще не раз выпьем на Метрополисе. Я хочу, чтобы через сорок минут мы стартовали, и чтобы через полтора часа «Ленинград» ушел в прыжок!

И он зашагал к шлюзу.

— Такой коньяк переводить… — протянул Аккер.

— Да ладно тебе, — сказала Нинель, — капитан Ежи перенервничал, но, по сути, он прав: надо убираться отсюда. Будет тебе еще коньяк, и с «сириновцами» мы действительно еще выпьем. Правда, Яр?

— Он капитан, и мы в его команде, — пожал плечами Яр. — Пойдемте разлагать алкоголь.

У Яра внезапно возникло странное ощущение, что пить с командой «Сирина» ему больше не придется.

Интерлюдия первая

ХИГА, КЕМАЛЬ И ВЕРТУН

1

— Здесь хороший воздух.

Человек в рясе, перегнувшись через балконные перила, вдохнул запах дождя и подгнившей листвы и удовлетворенно вздохнул. Его собеседник, несмотря на духовное звание предпочитавший вне официальных мероприятий строгую серую тройку, недовольно поморщился:

— Сергей, вы напоминаете мне шпиона из старого фильма. Почему вы так любите этот маскарад с переодеваниями? Взять, например, одежду духовных лиц. У вас что, несбывшаяся детская мечта? В семинарию хотели поступить?

Человек в рясе вышел с балкона и уселся в кресло перед низким столиком.

— В детстве у меня было много мечтаний. И все они сбылись. — Его неяркие полные губы изобразили улыбку, обнажив мелкие желтоватые зубы. Длинные и сильные, как у музыканта или профессионального киллера, пальцы вытянули из горки фруктов в широкой вазе продолговатый пурпурный плод и подняли на уровень глаз. — Одежда священника вызывает доверие у большинства людей, и это главное. Впрочем, сегодня главное совсем не это.

Человек в сером костюме привык признаваться себе в своих слабостях. Иначе, как их побороть? Любого противника, для того чтобы уничтожить, вначале надо раскрыть. Именно предельно жесткий подход к себе позволил ему стать главой ордена Креста и Полумесяца и достичь тех вершин, о которых мальчик с заштатной планеты фронтирной зоны не мог и мечтать. И сейчас, наблюдая за тем, как его собеседник рассматривает фрукт, Томео Хига очередной раз признался себе, что боится его.

В облике Сергея Вертуна было что-то странное, несмотря на довольно приятную внешность, нечто выходящие за рамки нормы резало глаз. Кстати, о глазах… Например, цвет глаз Вертуна. Сейчас их слишком яркий оттенок, почти индиго, очень интересно перекликался с цветом плода в его руке. Ослепительно-синие глаза на бледном, почти белом лице с мелковатыми чертами выглядели словно два цветка на скале. «И скала та опасна, // И многие вниз сорвались, // Пытаясь достать те цветы», — привычно попытался сложить хокку глава ордена. Или эта его улыбка. Улыбка слишком частая, и улыбка слишком искренняя. Томео Хига подумал, что улыбкой Сергея Вертуна могла бы улыбаться змея. Неважно, ирканская лавовая или обычная земная гадюка, но точно уж змея небезобидная. Хотя змеи убивают охотясь или защищаясь… А так улыбаться может существо, не только способное убивать, но и готовое делать это с энтузиазмом, получая удовольствие от процесса.

— Да, главным образом, меня интересует ваш доклад о событиях на Беловодье, — сказал Томео Хига. — Я хотел бы уточнить некоторые детали. Вы указали все источники информации?

— Разумеется, господин Хига. — Вертун стал серьезен и начал перечислять: — Закрытый доклад священника Беловодской епархии Федота Чистко куратору кандидатов в орден, файл из полицейского управления Царьградского района Беловодья плюс наши добровольные информаторы, как из деревни Макеевка Беловодс…

— Не надо рассказывать мне все заново, — без тени раздражения в голосе прервал его Хига. — Меня интересует один источник информации: запись этого отца Федота об «Ингви»… вы проверяли ее?

— Несколько раз.

— Это не фальшивка?

— Исключено.

Томео Хига задумался, позволил бы он еще кому-нибудь из подчиненных разговаривать с ним и одновременно есть. «Во всем он у меня на особом положении», — подумал глава ордена. Нож в руках Вертуна жил собственной жизнью, ловко, словно скальпель патологоанатома, выверенными движениями потроша фрукт.

— И результаты лингвистической экспертизы…

— …подтверждают совпадение словарного запаса и манеры беседы на максимально возможные восемьдесят девять процентов.

— А кого-то, кто смог бы проверить?..

За годы совместной работы они научились понимать друг друга с полуслова, и Вертун только покачал головой.

— На этой окраине у нас нет профессионалов. Собранная о нем информация вполне нейтральна. Закономерно предположить, что он изменил внешность и голос, а потом выбрал последнюю планету, где мы стали бы его искать.

— А что вы думаете?

— Я думаю, что это он. Уму ученому столь любы парадоксы… Где еще спрятаться жрецу науки, как не на провинциальном богобоязненном Беловодье. Хотя проверить можно только лично.

— Полетите? Точнее, как всегда — прыгнете?..

Вертун очередной раз улыбнулся.

— Такая работа. И если это он, то вне зависимости от вашего решения мне нужны полномочия на Беловодье. Причем серьезные, чтобы к премьеру правительства планеты дверь ногой открывать.

Томео Хига услышал незаданный вопрос и задумался.

— Изоляция по обычному варианту. Там же, на Беловодье, — наконец сказал он. — Надо, чтобы он был под присмотром и молчал… и чтобы о нем молчали. А в случае его смерти может возникнуть шум, и всегда будет существовать возможность, что раскопают, кто он. И вообще… если он заслужил смерть, то не более чем мы все.

Томео Хига вздохнул.

— Последнее время мы ведем себя как рыцари плаща и кинжала. А не как рыцари духа. И меня это беспокоит.

— Мы всего лишь адекватно реагируем на возникающие угрозы, которыми так богато наше непростое время… — мягко заметил Вертун.

— Мне хотелось бы верить в это… в то, что наши реакции на происходящее адекватны. Но я не всегда в этом уверен.

Глава ордена прошелся по кабинету и, развернувшись, пристально посмотрел в лицо своего собеседника. Томео Хига в который раз показалось, что вместо глаз у его собеседника два куска неба морозного кобальтового оттенка.

Вертун не отвел глаз, выдержал взгляд и спросил:

— Вы заговорили об адекватности наших мер в связи с двумя приложениями к моему докладу?

— Да… — нехотя произнес Томео Хига и, помедлив, начал: — Этот священник…

— Он слаб. Он болтлив. Орден не для таких, — быстро сказал Вертун. — И его присутствие на центральных планетах федерации совершенно излишне. Я предлагаю всего лишь заговорить ему зубы в кандидатском отделе и отправить куда подальше.