Рассвет для двоих - Эмили Джордж

Лу залпом выпила минералку, схватила сумочку, сунула в карман джинсов деньги и отправилась гулять по Лондону. Портье внизу разменял ей сотенную бумажку и снабдил бесплатной картой Лондона («Подарок, мисс!»). Жизнь улыбалась Лу самой широкой улыбкой в мире, солнце светило, лица всех без исключения прохожих казались милыми и доброжелательными.

Альдо траурным голосом поблагодарил девушку, подтвердившую его заказ на два авиабилета до Рима, и опустил трубку на рычажки слегка дрожащей рукой. Итак, судный день все ближе. Мисс Джонс не заболела корью, не заблудилась и не передумала, она в Лондоне, в отеле «Плаза», и уже отправилась тратить его, Альдо, предпоследние, так скажем, денежки.

Вечером в ресторане им предстоит о многом поговорить. Завтра он хотел сводить ее в оперу, впрочем, в опере трудно разговаривать, а ведь у них полно тем. Да и нужна ли ей опера? Хотя, консерватория все-таки... Да, но возможность потратить пятьсот фунтов на тряпки для нее тоже наверняка привлекательна. Интересно, как она оденется к ужину? То платье с блестками ей шло, хотя и было вульгарно, но ведь то был сценический костюм, а сейчас... А сейчас еще более сценический!

Женщина-вамп, тихоня-отличница, переливающаяся бабочка — такой он ее уже видел. Сегодня вечером ей предстоит переодеться в светскую даму. Завтра тоже.

О чем ты думаешь, идиот? Вернее, о чем ты думал?

Положим, папа ее одобрит. Мама все равно не признается. Джакомо будет язвить, сестры — кудахтать о своем, о женском. Но если в Корильяно нагрянет Вероника — а она нагрянет, потому что не нагрянуть не может, — то фиктивной супруге придется нелегко. Вероника отомстит ей разом за все, и уж за собственный позор трехлетней давности — особенно. М-да. Задачка.

Ему, Альдо, предстоит защищать эту девицу, к которой он не испытывает никаких чувств. Предстоит играть роль молодого влюбленного мужа. Вот о чем надо беспокоиться! Эта певичка сыграет хоть ведьму в «Макбете», лишь бы деньги платили, но самому Альдо придется несладко. Актер из него может получиться никудышный.

Он умел флиртовать, умел ухаживать, умел даже изображать страсть, но вот изображать мужа... А сколько возни будет с раздельными спальнями? Слуги на второй же день узнают, что молодой синьор не спит со своей женой, еще через пару дней это дойдет до папы, и что тогда?

Надо будет с ней договориться и перебегать в ее спальню за полчаса до подъема. Ужасно глупо, но что делать. Приходится идти на жертвы.

Альдо даже застонал, представив себе весь идиотизм ситуации. Вскакивать по будильнику, бежать в смежную спальню, ложиться рядом с этой особой и маяться еще полчаса, пока не придет Марио с утренним кофе... Целовать эту нахалку на глазах у всех. Обнимать ее за талию.

Кстати, талия у нее очень тонкая. Вообще, экстерьер, так сказать, на высоте. Нечего сказать, если бы можно было обойтись, скажем, только фотографиями, то папа мог бы остаться доволен.

А еще хорошо бы было бы, если бы папа, мама и Джакомо, а также Вероника, сестры и еще масса народу не знали бы английского языка. Тогда молодой жене нужно было бы только мило улыбаться, а Альдо переводил бы все, что считал нужным. Если бы знал, что именно нужно.

Молодой граф Бонавенте со стоном заметался по своей маленькой холостяцкой квартирке на Арундейл-стрит. Только подумайте, уехать из этого рая, бросить все — и ради чего? Ради папиного самодурства!

Альдо понимал, что в мире вряд ли найдется человек, способный понять его терзания. В конце концов, речь идет о миллионах. Пойди, объясни всем, что тебя вполне устроит небольшое пособие, да и то только на то время, пока собственный бизнес не начнет приносить доход. Должен же он когда-нибудь начать это делать?

Нет, никто его не поймет. Обзовут неблагодарным, капризным, избалованным аристократом, заевшимся оболтусом, еще как-нибудь. Папа точно считает его оболтусом. Его надежда — это Джакомо. И почему нельзя сразу передать все ему? Лодовико Сфорца был великий человек, спору нет, но с тех пор прошло несколько веков! Традиции должны быть милыми и необременительными, вроде того, как мама и сестры каждый год бродят босиком в бочке с молодым виноградом нового урожая.

Альдо уныло поплелся в ванную. Надо потихоньку приводить себя в божеский вид. Хватит впадать в уныние. В конце концов, барышня Джонс тоже должна продумать свое поведение, это и ее касается. Если дело не выгорит, Альдо ждет просто скандал, а вот она потеряет деньги.

Лу вернулась в отель в половине шестого и самым позорным образом заснула, едва успев прилечь на диванчик в гостиной. Из сладкого сна ее вырвал телефонный звонок. Портье сообщал, что мистер Бонавенте ждет мисс Джонс в половине восьмого в ресторане отеля.

Часы показывали без четверти семь, и Лу заметалась спросонья по комнате, потом вспомнила про принесенные пакеты и свертки, заставила себя успокоиться и принялась мерить обновки.

Все покупки она очень удачно совершила в универмаге «Харродс». Наверное, эксклюзивные бутики могли предложить вещи и пошикарнее, но ей понравилось именно это жемчужно-серое шелковое платье, к нему в тон нашлись туфли на высоченном каблуке, а в отделе бижутерии — очень изящная роза из искусственных жемчугов и стразов, в меру блестящая и прямо-таки просившаяся на новое платье. Мама Роза подарила ей на прощание нитку настоящего жемчуга, и сейчас Лу с удовольствием рассматривала себя в зеркале. Единственное, что ее несколько озадачило, так это то обстоятельство, что под тонкий шелк платья было решительно невозможно надеть хоть какое-то белье. Верхняя часть Лу не очень волновала - грудь у нее была небольшая, упругая, и девушка привыкла обходиться без лифчика, но вот прилично ли идти в одних колготках без трусиков?!

Лу покраснела и прикрыла лицо растопыренными пальцами — детская привычка. Потом рассмеялась и тряхнула черными кудрями. Дурочка! Ведь платье длинное, задраться не может, под подол тоже никто заглядывать не будет, так чего же бояться?

Она наскоро приняла душ, энергично расчесала свою гриву, макияж нанесла чуть более яркий, чем днем, но не чрезмерный. Тени на веки погуще, да вдобавок к коралловой помаде — контур для губ. Смочила мочки ушей, виски и голые плечи духами, расправила складки платья и взяла в руки крошечную сумочку из серого шелка, расшитую настоящим речным жемчугом, — единственную по-настоящему эксклюзивную и дорогую вещь, купленную сегодня. Повертелась немного перед зеркалом, бросила взгляд на часы, охнула и заторопилась на выход. Говорят, дама может опоздать на десять - пятнадцать минут, но ведь это не свидание, а деловой ужин...

Лифтер взглядом и негромким возгласом выразил свое восхищение, и даже горделивый портье внизу, в холле, позволил себе легкую одобрительную полуулыбку. Лу одарила его в ответ поистине лучезарной улыбкой и была препровождена в ресторан.