Почти любовь, почти падение - Катя Риз

   - Отчёт принесла?

   Кира смешно затрясла головой.

   - Нет, себя. И подарок.

   Многозначительное "себя" Андрей предпочёл мимо ушей пропустить.

   - Мне подарок?

   - Конечно, тебе. - Её рука появилась из-за спины, и Кира показала ему картонную коробку с фирменным логотипом. - Галстук тебе купила. Думаю, тебе понравится. Ты такие любишь.

   Жданов на кресле откинулся.

   - Очень мило с твоей стороны.

   - Да, - согласилась Кира. - Я вообще такая, милая. А ты молодец, и подарок заслужил.

   Андрей не сразу понял, в чём подвох.

   - Молодец?

   - Ты хорошо себя вёл. Пока меня не было. Все вечера дома провёл. - Кира жестом фокусника достала галстук из упаковки, не замечая тяжёлого взгляда Андрея. - Как тебе? Нравится? Ты же любишь в полоску. И цвета приятные, не яркие.

   - То есть, ты считаешь, что я вёл себя хорошо и заслужил подарок? Что ж ты галстук-то купила? Захватила бы пачку собачьего печенья.

   Кира тут же руки опустила, и взгляд её заледенел.

   - Ты зачем мне это говоришь? Не надо меня обижать.

   Он глаза опустил, на самом деле почувствовав вину.

   - Прости.

   Кира продолжала сверлить его взглядом.

   - Что с тобой происходит, Андрей? Что ещё случилось?

   - Ничего не случилось. - И снова повинился. - Прости. Я не хотел, просто настроение...

   Кира смягчилась, руку ему на плечо положила, потом галстук накинула.

   - Он к глазам твоим подходит.

   - Спасибо.

   Она кивнула. Сделала шаг, заставила Андрея ещё от стола отодвинуться, и к нему на колени присела. Обняла за шею.

   - Андрюш, я соскучилась, правда. Я когда уезжала, злилась на тебя, но за эти дни столько всего передумала

   - И что же? - Андрей руки на подлокотники кресла положил, не рискнув Киру обнять. И в глаза ей не смотрел, разглядывал её губы, как они шевелятся, когда она говорит.

   - Я не права, что обижалась на тебя. Я раньше почему-то думала, что став президентом, ты успокоишься. А разве сейчас можно успокаиваться? Сейчас работать надо. - Провела ладонью по его волосам. - Ты стараешься, а я этого не ценю.

   Да уж, он старается. Жданов на мгновение глаза закрыл. А когда Кира губами к его губам прижалась, оттолкнуть её не посмел.

   - Устроим себе романтический ужин? - зашептала она ему, когда отстранилась. - Ну, пожалуйста, пожалуйста! Я так по тебе соскучилась.

   Андрей едва заметно кивнул.

   - Я что-нибудь вкусное приготовлю, что ты любишь.

   Ещё раз кивнул.

   - Только ты постарайся не задерживаться.

   Жданов пообещал, чувствуя себя подозрительно некомфортно.

   - Это как? - удивился Малиновский, когда Андрей ему рассказал.

   Жданов пожал плечами.

   - Сам не знаю. Просто чувство такое... неудобства, что ли?

   - Чего неудобного-то? Ты с ней четыре года живёшь.

   - Вот и я думаю.

   Ромка на стуле развалился, и ноги на стол закинул. Благо стол был его, на ждановский бы не посмел.

   - А я тебе скажу, в чём дело. Тебе Пушкарёва вкус испортила.

   Андрей уставился на друга, не мигая. Потом сказал:

   - Дурак ты.

   - А что, не так? После того, как ты с Катенькой достаточно близко пообщался, сам не свой стал. Всё о чём-то думаешь, всё о чём-то беспокоишься. Этично - не этично. Тебе о деле надо думать, а ты о чём думаешь?

   Андрей по кабинету Малиновского прошёлся, остановился у кресла, постоял немного столбиком, призадумавшись неожиданно, потом сел и сообщил:

   - С ней происходит что-то не то. А я не знаю, как ей помочь. Совсем не знаю.

   Рома легко махнул рукой.

   - Нашёл проблему! Женишься - и она сразу успокоится, будет счастлива. А то думает он, чем ей помочь! Чудак-человек.

   Андрей брови сдвинул.

   - На ком - женишься?

   Малиновский удивился.

   - На Кире, конечно.

   - А я тебе о Кате говорю!

   - О Кате? У неё-то что может происходить?

   Жданов только губы недовольно поджал. Говорить с Ромкой сразу расхотелось. А Малиновский к тому же разулыбался.

   - Кстати, надеюсь, ты по достоинству оценил мой вклад в общее дело? Какой я тебе материал подобрал! Одно удовольствие работать!

   - Да, особенно инструкция впечатлила, - подтвердил Андрей. - Большей гадости я ещё не читал.

   - Почему это - гадости? - обиделся Рома. - Я старался.

   - Я заметил.

   - Так ты ей следовал?

   - С ума сошёл, что ли? Выкинул.

   - Ну и дурак. Я там каждый шаг расписал...

   - Я не нуждаюсь в твоём инструктаже, Малиновский. Я сам справлюсь.

   Рома ноги со стола снял и выпрямился.

   - Правда? - натурально ахнул он. - А кто совсем недавно ныл: не хочу, не буду, не заставите?

   - И прав был! Не надо было всё это затевать!

   - А что ты кричишь? Не кричи, не надо. Обстоятельства так сложились, и ты лучше меня это знаешь. Я понимаю, что тебе тяжело, неприятно, но...

   - Дело не в этом. - Андрей взглядом в него упёрся. - Дело в том, что это бесчестно. Она не заслужила этого.

   Малиновский только головой покачал.

   - Что ж, тут не поспоришь. Тебя Катенька точно не заслужила.

   - Это я её не заслужил.

   Рома глаза к потолку возвёл.

   - Начинается. На светлую голову и чистые помыслы повёлся! Вот только не такие уж они у неё и чистые.

   - Да?

   - Да, - уверенно кивнул Рома. - Она спит с почти женатым человеком. Так что, уже не святая.

   - Она думает, что любит меня.

   Малиновский заинтересованно приподнял одну бровь.

   - Она думает?

   Андрей отвернулся.

   - Так было бы лучше. Если бы просто думала. Или жалела.

   - Тебя есть за что пожалеть, это точно. Особенно, Кате Пушкарёвой.

   Жданов головой покачал.

   - Ты ничего не понимаешь, Ромка. Это он виноват, тот парень. Он её спугнул тогда, он её не понял.

   Рома с готовностью кивнул и даже усмехнулся.

   - А ты понял. Ты же у нас психотерапевт. Лечишь застарелые любовные раны и обиды. Только не пойму, с каких пор.

   - Если она узнает, что это всё обман, ради денег...

   Малиновский предостерегающе вскинул руку, и Андрей поправил:

   - Ради "Зималетто".

   Тот кивнул.

   - Пусть так. Ради "Зималетто". Но она всё равно... не переживёт.

   - Переживёт. Переживёт, Андрюха! И повзрослеет. Ей это и нужно.

   Андрей невесело усмехнулся.

   - Малиновский, ты понятия не имеешь, что ей нужно.

   Рома подозрительно прищурился, глядя на друга.

   - Андрей, откуда столько сомнений вдруг?

   - Это не сомнения. Это совесть, Малиновский.

   - Ах, совесть! И я, наверное, в твоих раздумьях ещё и самый виноватый, да? Вот только я не просил тебя в дебри души Пушкарёвой лезть. Девочка и без того влюблена была, раз уж решилась на такое, считай, подсудное дело, и всё что от тебя требовалось, это немножко ей подыграть. Подыграть, Андрей! Чтобы она себя самой счастливой ненадолго почувствовала и мысли глупые в её голове не возникали. А ты что сделал?