Последний паладин - Александр Горобец

— За что? — Данька надув губы исподлобья посмотрел на отца и стал тереть ушибленный затылок.

— За то! За то, что Венская конвенция запрещает оказывать на пленного психологическое давление, — ответил Китяж и посмотрел на пленника, — Зарезать — пожалуйста. Но, чтобы давление? Ни в коем случае.

Десантник зло, с нескрываемой ненавистью смотрел на своих врагов.

— Ну что, мил человек? Будем говорить, — Тяжин зажег свечу и передал Дане фонарик, со словами, — Сынок, сходи в кладовку, к ящику. Принеси мне оттуда аптечек, штук пять. Ну что? Боишься? — обратился он к пленнику, когда Даня скрылся в коридоре, — Не бойся. Я на себе убедился. Боишься смерти, боишься. Ждешь ее, а она все равно неожиданно приходит. Ко мне два раза приходила. Вот и ты не бойся, — Китяж ухмыльнулся, — Все равно, рано или поздно, но помрешь.

В подсобку зашел Данила со стопкой аптечек в руках.

— Спасибо, сынок. Иди. Иди в «холодильник», а нам надо с дядей Кузнецовым, за жизнь потрещать…

Китяж вынул кляп изо рта пленника и тот сплюнул на пол скопившуюся слюну. Взяв в руки аптечку, Тяжин достал из нее шприц-тюбик с промидолом и сунул ее под нос Кузнецову.

— Знаешь что это? — десантник промолчал, — Это — промидол. Сейчас, я всажу в тебя пяток тюбиков, и ты мне все расскажешь. Хочешь ты того или нет. — Кирилл дернул воротник кителя Кузнецова и всадил ему в шею шприц-тюбик. Десантник улыбнулся и закатил глаза. Старый спецназовский прием. Если тебе больно, возжелай для себя большей боли. Китяж был знаком с этим способом, по этому не дал Кузнецову помечтать о кожаной плетке, и тут же всадил ему второй шприц-тюбик… А за тем третий…

Десантник понял, что игры кончились, перестал улыбаться и открыл глаза. Практически в плотную перед его лицом было лицо громилы… И глаза… Огромные, серые глаза… Глубокие, как бездонный колодец… Нет… Эти глаза на столько сильные и настолько добрые… Они не причинят ему вредаааааааааа…

— Слушай, Кузнецов. А может, ты выпить хочешь? — Китяж увидел, что пленника «потащило» и он перестает себя контролировать. «Надо дожать».

Кузнецов улыбнулся, но уже не зло, а по детски, как ребёнок улыбается, когда ему дарят игрушку. Улыбнулся и ответил на распев:

— От спирта я не откажусь, — это его окончательно погубило. Сам по себе промидол, просто сильное болеутоляющее, но со спиртом… Кузнецов «поплыл», — Только как? У меня и руки то связаны…

— Ни чего, дружище, — ответил Китяж, как старинному приятелю, — Я тебе помогу. Тебя, кстати, как звать?

— Коля, а тебя?

— А меня — Китяж.

— Кииитяяяж, — повторил Коля.

— Ты, Коля посиди тут. Я сейчас. Договорились? — Тяжин скрылся в дверном проёме и через десять секунд появился с початой бутылкой, кузнецовской кружкой и обрезком бутылки. Быстро разлил по пятьдесят, поднял обе ёмкости и сказал тост:

— Ну, что, Колян? За знакомство!

Колян кивнул, и Кирилл поднёс пластиковый стакан к его губам. Выпив, Кузнецов закашлялся. Было видно, что спирт он начал пить недавно. Тяжин с сочувствием поглядел на молодого десантника, выдохнул и опрокинул содержимое кружки в глотку.

Огненная вода пробежала по пищеводу и пропала где-то в желудке. Хорошо-о-о-о…

— Как настроение, Колюня? — Кирилл знал, что человека надо постоянно называть по имени, тогда, при определенных условиях им можно манипулировать, как хочешь…

— Отлично, Китяж!

— Ну, если отлично, то давай я тебя развяжу, — Тяжин не сомневался в действии промидола со спиртом, поэтому и позволил себе развязать пленника. Развязываемый не брыкался, а совсем даже наоборот — сидел смирно и ждал, когда его освободят от пут.

Развязав десантника, Китяж, на всякий случай, взялся за кинжал и отступил на шаг назад от свободного, но, все равно, беспомощного Кузнецова.

Коля же, увидав тактическое отступление столь грозного доселе, врага, наоборот бухнулся на пол. И стал хохотать, держась за живот.

— Ты что, — пьяным голосом, сквозь смех выдавил из себя Кузнецов, — Хочешь меня убить?

— Да. — Китяж не думал шутить.

— А за что? — Продолжая хихикать, десантник хотел поговорить. Пробило его на разговор.

— А за то, — все таким же каменным голосом ответил Тяжин, — За то, что ты, Коля — сучий потрох. Ты, Коля, поклялся под присягой, до последней капли крови, защищать свою страну и свой народ. И народ, поверил в твою клятву. И вышел к тебе, чтобы ТЫ его спас… А ты в него очередью… Понял за что, Коля?

Улыбка сошла с лица Кузнецова. Он попытался сесть на стул, но адский коктейль, который бежал по его телу уже действовал на всю катушку и десантник, промазав мимо спасительной опоры, снова уронился на свой десантный зад. Поняв, что сесть на стул не получится, Кузнецов махнул рукой и остался сидеть на полу.

— Ты… эээ… Извини, забыл, как тебя…?

— Кирилл.

— Да, Кирилл. Ты по серьезному? Ты хочешь меня убить?

— Нет, — Кирилл ответил с каким-то сожалением, — Я не хочу тебя убивать. Но я должен это сделать.

— А может, не надо? Может, — Коля перешел на шепот и заговорческим тоном предложил Китяжу, — Может, ты меня отпустишь? А я… Тсссс… — Кузнецов приложил палец ко рту и крепко зажмурил глаза, — Я никому не скажу, что ты здесь… Чесслово…

— Нет, Коля, не пойдет, — отрезал Китяж, — Идет война. Ты нарушил свою воинскую клятву — присягу. А по закону военного времени… В общем, ты и сам все понимаешь, не маленький. Так что, Николай, давай… Снимай «комок»… И не трясись ты так, ты же — десантура. Не кто, кроме вас!!! — Кузнецов посмотрел на Китяжа мутными глазами и стал расстегивать китель.

— Ты все равно умрешь, — продолжал давить Китяж, — Ну сам посуди, отпустил я тебя… Пошел ты к своим, дошел до фильтра… Они разбираться не будут, у них приказ. С-т-р-е-л-я-ть! Не будет «Стой! Кто идет» Коля! Пуля, промеж глаз, да! Гарантирую тебе. Кстати, ну раз уж мы заговорили о фильтре. Где он, Коленька?

— Фильтр в завале… Ударная всякий хлам тащила… До железки дошла… И сдохла… — десантник говорил отрывчато. Тяжело ему было от коктейля наркоты и алкоголя. — Насыпала говна прямо на железку…

— Молодец, Николай. А что там с боевым охранением, — «Он твой, Тяжин! Дави его, Гада!» — Ну в смысле — что с периметром? — Китяж закурил. Вот и возможность продумать, как вытащить отсюда Данилу.

— Охранение, как надо, — Кол уже снял китель, и принялся за брюки, но пуговицы выскальзывали из его пальцев, как тараканы.

— Давай помогу, — Тяжин потянулся было к десантнику, но тот отмахнулся

— Что я?! — обиженным голосом промычал пленник, — Без рук, что ли? Воооттаааак!.. Охранение сильное, мы там всю ночь и утро старались! — продолжил Коля справившись со штанами и сделал такую мину, будто совершил подвиг, достойный Звезды Героя. — По железке растянули колючку, от моста на юг… А на северо-запад, потянули её по полям. На юг колючку потянули до реки… Как её… Ижира, во!

— Ижора, — поправил Тяжин.

— Да хрен с ней. Это уже не наша зона ответственности… Через каждые пятьдесят метров, оборудована огневая точка… В ней постоянно дежурит автоматчик… Через каждые двести пятьдесят — вышка. На вышке снайпер и пулеметчик. Оттак!!! — Кузнецов ткнул указательным пальцем в пустоту.

— Вот видишь, Коля, какие вы молодцы, — Тяжин уже начал прикалываться над пленником, но суть беседы не упускал, — Да только нестыковочка у тебя есть и мне кажется, что ты, мил человек, мне фуфло толкаешь. За ночь, около двадцати вышек, — гонишь ты, Колян!

— Двадцать шесть… И за кого ты меня принимаешь! — обидевшийся десантник попытался встать, но запутался в спущенных штанах грохнулся на пол и долго возился, но потом все же умудрился сдернуть одну штанину, — Вышки — модульные, алюминиевые. Собираются за два часа…

— Ну ну… Ладно, извини, Коля, — Кирилл хлопнул по плечу пленника, как будто старого приятеля, — я не хотел тебя обидеть. А сам то, фильтр. Он где?

— Да прямо под железнодорожным мостом, по Гатчинской дороге… Там точка удобная… Мы пару зарядов с утра заложили, ну и расчистили, а потом…

— Это потом, — перебил его Кирилл, — ты лучше вот что мне расскажи. От фильтра на юг, по железке. Там метров сто, не больше. Мост через речку, маааленькую такую, он как? Живой?

— Да… — раскумаренный Кузнецов медленно закивал головой, — под ним завал сильный, коряги, там… Деревья, от машин остатки… Геморройное место… Глухое… Мы там две вышки поставили… Специально…

— Ай да Николай, Ай да молодчик! Давай ещё по пятьдесят? — и не дожидаясь ответа Китяж плеснул в обе ёмкости.

— А за что пьем? — еле подняв стакан, спросил Коля.

— А давай за тебя, — «ни чокаясь» добавил Тяжин про себя.

Выпив, Кирилл поморщился в кулак, и продолжил: — Все, гвардеец, давай заканчивать, остался тельник. Снимай его и пойдем.