Роза и лилия - Жеральд Мессадье

Она услышала звон колокола и, погрузившись в мечты об Исааке, наконец уснула.

8

Deliciae angelorum

К утру тело ее онемело так, что она с трудом поднялась на ноги. На улице с каким-то исступлением пели птицы. Жанна снова отправилась в поле, раздумывая о том, как запирать дверь снаружи: не могла же она вечно сидеть внутри, как в мышеловке! Выход подсказал ей попавшийся на глаза большой, плохо обтесанный камень почти кубической формы. Жанна с трудом доволокла его до мастерской. Теперь необходимо было найти веревку. Жанна была крестьянкой и прекрасно знала, что дело это непростое. Она вернулась в поле и нарезала высокой травы. В мастерской она очистила ее и связала в жгут длиной в добрых четыре локтя. Жанна обвязала его вокруг камня, просунула свободный конец в отверстие в створке двери и опробовала свое изобретение: дергая за веревку снаружи, она подтаскивала камень к двери. И та казалась закрытой. Довольная собой, Жанна отправилась на поиски вещей, которые требовалось раздобыть. На страже мастерской остался Донки.

Побродив по окрестностям, Жанна нашла лавку, где ей продали огниво за три соля, паклю за один соль, пять свечек за десять, хлеб и колбасу. Кузнец-жестянщик за двенадцать солей уступил ей кувшин и за двадцать пять — тесло. Сосновую плашку длиной с руку, на которую Жанна украдкой посматривала, он просто подарил ей. Так было потрачено маленькое состояние, но зачем вообще нужны деньги, если не тратить их, когда возникнет нужда?

Отнеся все свои сокровища в мастерскую, Жанна снова отправилась в город и в рощице, которую она приметила за монастырем доминиканцев, вооружившись теслом, добыла сухих веток и собрала их в вязанки. Вышло целых пять.

Вернувшись, она отнесла козлы, сосновую плашку, кувшин воды и ведро с хворостом к перекрестку своего переулка и улицы Монтань-Сент-Женевьев. Нищий был на прежнем месте, и Жанна, пообещав денье, препоручила ему надзор за своим имуществом. Через несколько минут она вернулась, таща мешок с суржей, кусок масла, немного соли и сумку с орехами. Ей не терпелось привести в исполнение недавно родившийся план. Из суржевой муки, воды и щепотки соли она замесила тесто, нарезала его треугольниками и положила на них очищенные орехи. Самое трудное было еще впереди. Предстояло разжечь огонь. Пакля занялась тотчас, но слишком зеленые ветки никак не хотели разгораться и противно дымили. Наконец появился огонь. На все это ушло никак не меньше часа, ибо, когда все было кончено, прозвонили одиннадцать. Жанна отрезала немного масла, бросила его на сковородку и поставила ту на огонь. В раскаленное масло она поместила свои треугольнички, которые на глазах стали покрываться золотистой корочкой. Нищий учуял аппетитный запах. Он поднялся и, волоча за собой ногу, приблизился.

— Пахнет неплохо, — сказал он.

— Ну что, хочешь денье или пирожок? — спросила Жанна.

Нищий задумался.

— Если я надеюсь удержать душу в теле, вернее мне взять пирожок, — сказал он и подцепил один деревянной палочкой, которую ему протянула Жанна. Она наблюдала за своим первым клиентом. Нищий распробовал лакомство, закрыл глаза и пробормотал, шамкая беззубым ртом:

— Язык проглотишь, черт побери!

Жанна так и застыла с деревянной палочкой в руке. Этого выражения она никогда не слыхала. Неужели первый клиент испортит ей все дело?

— Невкусно?

— Так меня накормят в раю, если я, конечно, попаду в него.

— Тебе понравилось?

— А я о чем толкую? Сколько ты берешь за штуку?

— Три денье.

— Мало, — запротестовал нищий с выразительным жестом, — мало! Четыре!

Жанна расхохоталась. Прозвонили полдень. Школяры, как и вчера, появились в воротах коллежа. По улице струился запах поджаренного теста. Двое юношей приблизились и вытянули шеи.

— Что это там у тебя?

— Пирожки с орехами.

— Да нет, печенье ангелов, — воскликнул нищий.

Они засмеялись.

— Почем продаешь?

— Три денье.

— Я, пожалуй, возьму один.

Первый настоящий клиент Жанны получил пирожок прямо со сковородки. Парень, костлявый дылда с длинным носом и глазами ласки, протянул Жанне монетки и поспешил отведать покупку. Он ел и постанывал от удовольствия:

— Deliciae angelorum quasi quam stuprum![10]

Жанна не поняла ни слова, но увидела, что еще двое юношей устремились к сковороде. Поглощая кушанье, они даже пританцовывали. На сковороде оставалось два пирожка, которые были немедленно проданы. Жанна снова взялась за дело. Около нее собралась целая группа школяров, с нетерпением наблюдавших, как она месит тесто, солит его, начиняет орехами, кладет масло на сковородку.

— Парнишка, — сказал первый покупатель, — не худо бы тебе еще и вино продавать.

Кто-то ответил ему на латыни. Жанна снова ничего не разобрала, но по сальным смешкам его товарищей догадалась, что парень сказал непристойность. Еще кто-то посоветовал Жанне дать нищему пару монет, чтобы он убрался отсюда.

— Это будет не по-христиански, — сказала Жанна.

— Не по-христиански будет сдохнуть от эпидемии из-за этого мешка со вшами! — настаивал парень. — Уж и не знаю, как он ускользнул от стражи, но мы сами позаботимся, чтобы и духу его здесь не было.

— А что такое пидемия? — спросила Жанна.

— Эпидемия, — поправил ее парень с длинным носом, судя по всему, слывший здесь за умника, — это когда много людей заболевают одной и той же болезнью, которую Бог знает как передают друг другу. Ты что, вчера родился? Где ты был пять лет назад? У нас тут была эпидемия оспы. Видел бы ты это! Все тело покрывается нарывами, а в конце концов человек не может дышать и умирает. Он начинает гнить еще до того, как отдает Богу душу. Никто не хотел выходить на улицу и никого не пускал к себе.

Жанну передернуло.

— А семь лет назад была еще одна. — Дылда продолжал нагнетать страсти. — Пятьдесят тысяч трупов! Везде мертвецы, на кладбищах не хватало места! Некоторых сбрасывали прямо в Сену, и среди них попадались еще живые. В Отель-Дье их клали по пятеро на одну койку. Среди них чудом попадались живые, но и те недолго протягивали!

— Довольно! — вскрикнула Жанна.

Парень хохотал, довольный произведенным эффектом. Его приятели тоже смеялись над этой тирадой и ужасом, в который она повергла Жанну.

— Из каких ты краев? — спросил болтун. — Ты с ярмарки?

Жанна уже знала, как отвечать на такой вопрос, ибо тех, кто болтался при ярмарках, считали бродягами и людьми никчемными.

— Нет, — сказала она, — я из Нормандии.

— Вот что я скажу тебе, приятель: если дело у тебя идет хорошо, то это не только из-за пирожков, но и благодаря твоей персиковой мордашке. Избавься от этого вонючки!