Его выбор - Мари Са

Разве вся моя жизнь не борьба? Так почему же теперь я опускаю руки?

— Знаешь, Марат, ты козел, но я все еще люблю тебя! — выпаливаю на одном дыхании.

Глава 17

В трубке раздается вздох, а потом мне наконец отвечают:

— Мышь, вот зачем ты так?!

Голос его сбивается. Раздается характерное бульканье.

— Марат, ты пьян что ли?

— Только тобой, малыш…

Сердце пускается вскачь, как испуганный зайчик по поляне. Он, конечно, сейчас не в себе. Но так хочется верить.

— Марат, где ты?

— В машине.

— Надеюсь ты не сел за руль?

— Сегодня я отпустил шофера пораньше.

— Мара-а-ат! — не выдерживаю, срываюсь на крик, — ты же убьешься!

— Только от любви к тебе, — талдычит он, как попугай.

Никогда его в таком состоянии, если честно, не видела. Да и сейчас не вижу. Но даже голоса хватает, чтобы понять. Самостоятельно до дома он просто не доберется. Порываюсь уже позвонить Игнату. Пускай все разруливает. Партнеры они в конце концов или кто?

Но вспоминаю, как быстро и с каким выражением лица он уезжал от меня. И рука не поднимается. Возможно, у них там сейчас все в разгаре. А тут я со своей просьбой. Игнат точно никогда меня не простит. Я, итак, ему много неудобств доставила. Так что эту проблему буду решать сама.

— Где ты, мое наказание? — выдыхаю.

— Мое сердце всегда возле тебя…

Раздается характерный грохот. Видимо телефон выпадает из его рук. Прислушиваюсь с содроганием. Но никакого визга тормозов. Или удара о бампер соседней машины. Вообще ничего не слышно. Тишина.

Странная догадка, как яркая искорка. Накидываю куртку прямо на сорочку, чтобы проверить. Быть, конечно, такого не может. Но вдруг…

Осторожно выхожу из квартиры. Надеюсь на мамин крепкий сон. И что утром не придется держать ответ, куда и почему я ходила среди ночи. Ведь я и сама не понимаю, что несет на улицу. Что лишает страха, когда приближаюсь к черной махине джипа. Откуда берется смелость, дерзко распахнуть дверцу.

Открывающаяся картина заставляет сердце сжаться. Но лишь на мгновение. А потом приходит понимание. Передо мной человек, который предал.

— Марат! — толкаю его в плечо. Как он вообще сюда добрался в таком состоянии? И главное зачем? — Чего разлегся?

Он бормочет что-то невразумительное. И выглядит так, словно и пальцем пошевелить не в состоянии. Поэтому его стремительный бросок врасплох застает. А руки так крепко сжимаются на моей талии, что не выскользнуть.

— Марат! Больно! Живот!

Он тут же ослабляет хватку. Сопит. Рычит. Зарывается лицом в мои растрепанные волосы. Осторожно касается живота, и я замираю. Пошевелиться не могу. Наблюдаю, как он гладит мой округлый животик и что-то нежно бормочет. Словно с ребенком общается. Затаскивает меня к себе на колени. Прикусывает за ухо.

— Моя-я-я мышка-а-а! Никому не отдам!

— Ты пьян!

Оттолкнуть его пытаюсь. Но куда том. Он — скала. Поэтому перестаю трепыхаться. Все равно он в таком состоянии. Завтра ни о чем не вспомнит. А вот я… Обида во мне борется с терпким искушением. Понимаю, что сама себе хуже делаю. Но иначе не могу.

— Если я твоя, то кто же твоя жена будущая?

— Жена? — продолжает он нашептывать мне в ушко, — ты моя жена. Разве нет?

— Нет, Марат. Ну или мое имя резко стало Роксана.

— Какие глупости! С чего бы мне женится на… ней?

— Сама в шоке!

Его касания такие знакомые, что запускают внутри волну. Легкая дрожь пробегает по телу. Как будто перышком пощекотали. Провели вдоль обнаженной спины и ниже. Туда, где сейчас его руки. Я вздрагиваю. Выгибаюсь. Потому что либидо с беременностью, если честно, усилилось. И чувствительность выросла в разы.

— Марат! Не надо! Подожди!..

С трудом сдерживаю стон. Ведь его пальцы — настоящее искушение. Соблазняют. Заставляют забыть. Забыть то, что нельзя забывать.

Он обдает жаром мою шею. Впивается губами в самые чувствительные уголки. Ведь он их все знает наизусть. Преимущество на его стороне. А еще то, что нас окружает полумрак. Что все происходящее кажется не более чем сном. Плодом моего разыгравшегося воображения.

Марату хватает всего пару движений, чтобы довести меня до предела. Чтобы отправить на пару коротких мгновений в рай. А потом приходит прозрение.

Резко отталкиваю его от себя. Поправляю одежду. Уже хочу из машины выбраться, как он перехватывает запястье.

— Анюта, куда ты собралась? Опять уходишь? Опять меня бросаешь? Ты такая жестокая!

Его слова настолько иррациональны, что я не нахожу ответа. А он пользуется этим. Очень нагло. Очень по-своему. Одним резким движением снова подтягивает к себе и в губы целует. Ударом сердце пронзает.

— Пусти, Марат! — вырываюсь уже окончательно.

Хотя губы горят. Да и я вся тоже. Тело после пережитого сладко поднывает. Предательски требует продолжения. Оно, в отличии от меня, помнит только хорошее. Ведь Марат никогда не был груб. Наоборот. Ценил мое удовольствие едва ли не больше своего.

Быстро выбираюсь из машины и дверцу захлопываю. Не понятно, кого боюсь больше. Ничего не соображающего Марата или собственных чувств. Своей реакции. Неправильной.

Достаю из кармана телефон. Благо взять догадалась. И проматываю ленту вызовов. Нахожу звонок Игната, который он делала по работе. Возможно ответить. Не хотела, конечно, его беспокоить. Но к кому мне еще обратиться? Ведь у меня даже прав нет, чтобы самой сесть за руль.

— Игнат! — кричу, как только он берет трубку, — мне нужна твоя помощь. Тут Марат…

— Господи! Как вы мне все дороги!

Его голос кажется сонным. Рядом слышится чье-то бормотание. Мягкие женские нотки. И я радуюсь, что не застала их на горяченьком. Иначе со стыда бы просто сгорела.

— Спи, спи, лисичка. Я по делам съезжу. Вернусь и мы продолжим. И не смей убегать! Все равно догоню.

Не отключаюсь только потому, что не сказала куда ехать. Хотя очень хочется. Ощущение будто за чужой жизнью в замочную скважину подглядела. Не особо приятное.

— Куда ехать, исчадие ада?

Глава 18

— Что с глазами?

Игнат вглядывается в мое лицо, а мне и признаться стыдно. Ведь после того, как они уехали, я сначала плакала. А потом полночи бессонницей мучалась. И за это тоже грызут муки совести. Ведь подобное явно на пользу ребенку не идет.

— Все в порядке, — отмахиваюсь.

Игнат сегодня выглядит, как огурчик. Костюм с иголочки. Рубашка разве что расстегнута слишком. Но таков уж наш начальник. Я привыкла к его выходкам, порой нарушающим строгую жизнь офиса. А у остальных здесь слишком