Превосходство разума (СИ) - Мясоедов Владимир Михайлович

— Пошло нафиг, животное! — Повторил я те слова, которые услышал прежде чем потерять сознание и вспомнить всё…Ну или вернее не совсем всё, но значительную часть своей прежней жизни. Лет эдак тридцать, минус совсем ранние годы и младенческое детство, а также события, случившиеся уже после знакомства челюсти с кулаком недодракона. — Эта душа, ну то есть эта рука, принадлежит мне!

Собравшиеся в кулак пальцы с размаху опустились на голову тварюшки, заставляя её хитиновую броню громко хрустнуть об каменный пол, но прикончить насекомое с одного удара не получилось. Более того, словив вполне серьезную оплеуху от своего неудавшегося обеда, муравей в гневе застрекотал так, словно его дедушка был кузнечиком, а после с отвагой и дальновидностью хомячка-бресрекера попер вперед, грозно щелкая челюстями-ножничками. Правда, удара так после третьего четырехглазый воитель все же сообразил остатками мозгов в своей крохотной головенке, что это отнюдь не он тут вершина пищевой цепи, вспомнил о неотложных делах и попытался развернуться, но я уже настроился на серьезную драку и был полностью намерен отомстить за свое грубое пробуждение и кровоточащие царапины на запястье. Не то, чтобы мне была свойственна мстительность или склонность к живодерству, однако следовало действовать разумно, ведь подобные насекомые зачастую существа стайные, и довольно неплохими навыками коммуникации владеют. А драться с роем из пары миллионов подобных особей, ну или хотя бы сотней, нет ну вообще никакого желания.

— Как мне теперь вернуться обратно за дочерьми?! Как?! — Орал на гнома здоровяк, в рыжей бороде которого седых волос определенно прибавилось. А в голосе здоровяка, наверняка способного завязывать узлом стальные прутья, слышались откровенно истерические нотки. — Охранные контуры на подступах к Башне защищают её обитателей ненамного хуже стен! Это выйти оттуда можно относительно невозбранно, да и то только сейчас, и только потому, что мы драпаем по тому участку канализации, где раньше неусыпно бдила целая армия мертвых!

— Твои дочери должны сказать мне спасибо, что у них еще есть отец, который возможно когда-нибудь придет и спасет их! — Ревел в ответ гном, создавая просто невероятный уровень шума для кого-то столь компактных габаритов. — А вот если бы я не стал рвать себе жилы, чуть ли не зубами вытаскивая чью-то тяжелую тушу и оставил тебя валяться в Башне, то им уже сейчас следовало бы запевать о своем дебиле-отце погребальную песнь!

Я валялся в каком-то тоннеле, явно построенном в том же стиле, что и исполинская башня. Вот только ухаживали за ним куда хуже, доказательством чего являлся покрывающий все слой грязи, местами переходящей не то в мох, то в лишайник, откуда лишь в районе верхней части стен и потолка кое-где торчали пятнышки светлого мрамора. Они же и являлись единственным источником освещения, испуская слабенькое сияние, позволяющее, однако же, с грехом пополам ориентироваться в этих потемках. Два оставшихся спутника отыскались метрах в десяти правее, возящихся с…Костром? Горстка сложенного в кучку мусора и растянутая над ней на рогатках металлическая цепь, на которую нанизали пару десятков родичей разбудившего меня насекомого, говорили сама за себя. Вот только с розжигом огня у дуэта из инквизитора и пирата чего-то не ладилось, судя по их сдавленным чертыханиям.

— Одна проблема решена, примерно тысяча осталась, — мысленно констатировал я, наблюдая за дергающимися в агонии лапками наконец-то размазанного по грязному каменному полу муравья-мутанта. — Провалы в памяти, пребывание в другом мире, погоня риамцев, штурмующая город армия ящеров-людоедов, ссорящиеся сопартийцы и то, что моя душа своему законному владельцу теперь принадлежит в лучшем случае частично…

Голова болела от множества вопросов, которые и сформулировать-то толком не получалось…А также просто болела. Однако, для начала было бы разумно разобраться хотя бы с теми проблемами, которые можно решить здесь и сейчас, подытожив имеющуюся в частично восстановившейся памяти информацию. Итак, с вероятностью в девяносто процентов я нахожусь не на Земле. Если память меня не обманывала, а после всего пережитого уже больше никогда не смогу доверять ей, так как раньше, то в моем родном мире не было ничего похожего на систему уровней. Во всяком случае, за свою жизнь ни одной появившейся прямо перед глазами надписи не видел. И не слышал о них. Впрочем, о сотканных из эктоплазмы ящерицах, распадающихся на ярком свете, и их трехметровой высоты хозяевах по телевизору тоже почему-то не говорили. Девять процентов следовало отвести возможности, что я нахожусь в виртуальной реальности, а потому окружающий мир не более чем иллюзия. Вот только на Земле нет технологий, способных настолько достоверно обманывать человеческие чувства, начиная от боли в укушенной муравьем руке и заканчивая бьющим в нос коктейлем ароматов, от которых хочется то ли расчихаться, то ли раскашляться. А если меня используют как бесплатного тестировщика своей новой компьютерной игры какие-нибудь зеленые человечки в коричневую крапинку, которым ставить опыты на соотечественниках запрещает галактическое законодательство, то опять же, у меня большие проблемы, и проигрыш запросто может оказаться равнозначен смерти не показавшего должной эффективности материала. Один процент, чисто символический, отведем на роль поглотившего разум безумия. Если бы вдруг сошел с ума, то смею надеяться, окружил бы себя воображаемыми красотками веселого нрава и нетяжелого поведения, а не мрачными кровавыми коридорами и подземельями. Но готов пересмотреть соотношение в пользу последней версии, если вдруг однажды проснусь, а вокруг санитары, таблетки и другие обладатели белых халатов с завязанными на спине рукавами.

— О, гляди, святоша, волшебник наш наконец-то проснулся! — Донельзя веселый и бодрый голос пирата как-то очень плохо вязался с окружающей обстановкой…Или хорошо? Кажется, мы больше не башне, а значит несколько снизилась вероятность того, что риамцы схватят нас и потащат на алтарь. — Мэтр, а ты того, огонь сделать могёшь? Ну, хоть искорку! А то мы пламя трением добыть пытаемся-пытаемся, да чего-то все никак!

— Не знаю…Вернее, не помню. — Про возвращение части памяти было бы логичнее тактично умолчать. В конце-концов, это отлично объяснит мое незнание даже самых элементарных вещей, которые обитатели этого мира учат примерно в то же время, когда школьники Земли впервые видят таблицу умножения. — Долго я провалялся бревном?

— Да не особо, максимум половину суток. — Пожал плечами пират, а после плюнул в так и не желающий разгораться костер, чем заслужил укоризненный взгляд блондина. — Но мы и сами-то зенки разлепили не сказать, чтобы шибко давно. Ну, кроме гнома. Он у нас один остался в сознании, после того как эта пакость глубинная души сразу изо всех высасывать начала. Крепкие они ребята, любой вольный капитан руку бы отдал за таких абордажников, если бы не укачивало их и в полный штиль до нестояния…

— У каждой расы есть свои преимущества и недостатки. И пусть гномы действительно по меркам людей неимоверно выносливы, а также могут похвастаться изрядным долголетием, зато они поголовно подслеповаты и несколько неповоротливы, а их слабость в мистических искусствах вошла в легенды. — Пожал плечами инквизитор, упорно вращая в ладонях палочку, воткнутую в какой-то мусор. — Мэтр Ван, развейте мое недоумение, как вы смогли одолеть то проклятое всеми благими богами порождение Глубинной Стужи? Это же был не низшая тварь, совсем не низшая…Я даже не уверен, можно ли было причислить её к разряду средних или все-таки мы столкнулись с высшей, пусть даже относительно слабой и молодой.

— Кажется, это был какой-то навык из моего прошлого…Вроде бы он требовал за свое использование воистину огромной платы…И, похоже, я его потерял, лишившись нескольких уровней, не высосанных чудовищем, а ставших топливом для данной способности… — Брови у меня нахмурились сами, а вот ложь пришлось выдумывать с изрядным напряжением и без того трещащей головы. Конечно, можно было бы сказать правду, однако ответа ждал инквизитор, пусть и младший, а фраза «Эта душа принадлежит мне!», как и голос её произнесший, как-то не очень вязались с благими богами. Пожалуй, так мог бы шипеть какой-нибудь дракон или змея очень-очень больших размеров. И что-то мне подсказывает, не болеют ангелы и прочие светлые сущности ангиной, способной настолько сильно исказить тембр их речи. — Кстати, мой второй класс обзывается «Непокорный узник». Можете что-нибудь о нем рассказать?