Графиня Шатобриан - Генрих Лаубе

Граф был в сильном гневе и наказал своего слугу чувствительным ударом кнута. Батист равнодушно перенес его и молча стал приготовлять постель своему господину. Граф сердито сорвал с себя платье и, проходя мимо стола, взял бокал и более чем наполовину выпил его. В этот момент Батист всей тяжестью своего тела наступил на склянку и раздавил ее.

– Это что такое? – воскликнул граф, ставя бокал на стол.

– Не знаю, – ответил слуга в смущении, поднимая осколки.

Граф выхватил у него из рук кусочек стекла и, разглядывая его при свете лампы, увидел на нем какую-то вязкую жидкость. Он понюхал ее, затем бокал, и, по-видимому, в голове его блеснула какая-то мысль. Подозвав Батиста, он пристально вглядывался в его лицо несколько минут. Тот стоял равнодушно, не моргнув глазом.

– Выпей все до дна, – сказал граф, подавая ему бокал.

Батист, ничего не понимая, с удовольствием выпил вино до последней капли.

Граф молча лег на постель. Батист снес лампу в его комнату, заслонил ее креслом и сам отправился на покой. Несколько минут спустя в обеих комнатах наступила мертвая тишина, и Флорио мог убедиться, что сонный напиток, привезенный им из Рима, оказывает свое действие и на сильно возбужденных людей. Когда захрапел Батист, сначала тихо, а потом все громче и громче, Флорио вышел из своей засады, снял с себя башмаки и поставил их в передней у дверей, прокрался в комнату графа. Четверть часа стоял он неподвижно у порога и с напряженным вниманием прислушивался к дыханию спящего; наконец, убедившись, что с этой стороны ему опасаться нечего, подошел к постели.

Но чем дольше Флорио приглядывался и рассматривал спящего графа со всех сторон, тем недовольнее становилось его лицо. Он рассчитывал, что половина кольца надета на шее графа и прикреплена цепочкой. Но на обнаженной, обросшей темными волосами груди сеньора не видно было ни цепочки, ни кольца. Нужна была немалая доля решимости, чтобы подойти к изголовью и близко рассмотреть это бледное лицо с высоким лбом, широкими висками и отброшенными назад черными жидкими волосами. Что-то угрожающее было в орлином заостренном носе бретонского сеньора, в нервном подергивании лица и в его худощавой руке, протянутой на одеяле, с напряженными жилами и крепко стиснутым кулаком, который как будто готовился нанести удар. Но это не могло удержать Флорио; он знал, что трудится для короля и что в случае удачи его ожидает большая награда. Он наклонился над спящим и поднял руку над его лицом, чтобы убедиться, насколько сохранилась в нем чувствительность. Но граф, лежа на спине, спал так же спокойно, как и прежде. Флорио быстро отвернул у него ворот рубашки с правой стороны и увидел, к величайшей своей радости, шелковый шнурок; не теряя ни секунды, он с той же поспешностью открыл рубашку с левой стороны; тут у беспокойно бьющегося сердца висела половина кольца. Против всякого ожидания вместо цепочки оказался шелковый шнурок, и потому Флорио мог без труда перерезать его и овладеть кольцом. Но это не входило в его планы, потому что граф на следующее утро мог заметить потерю кольца и принять меры, чтобы никто не мог воспользоваться находкой. Верный слуга адмирала не поддался искушению и хотел в точности исполнить возложенное на него поручение. Он вынул из кармана небольшой кусок воска, осторожно притянул к себе за шнурок половину кольца и тщательно облепил ее воском со всех сторон, чтобы снять по возможности верный снимок. Это был самый трудный момент для Флорио; он должен был низко наклониться над спящим и чувствовал его дыхание на своем лбу. Вынимая поспешно кольцо из воска, он невольно вздрогнул, так как ему померещилось, что граф смотрит на него, и при этом довольно сильно потянул к себе шнурок. Граф быстро поднял руку, сначала схватил себя за грудь, потом за руку Флорио; глаза его наполовину открылись. У итальянца замерло сердце от испуга; он не шевельнулся – малейшее движение с его стороны могло окончательно разбудить спящего. Благодаря этому граф через секунду опять заснул крепким сном; глаза его закрылись, крепко вцепившиеся пальцы ослабли и выпустили руку Флорио. Верный слуга, едва не сделавшийся жертвой своей смелости, опять почувствовал себя на свободе. Тихонько ступая нога за ногу, он пробрался в комнату Батиста и вышел в переднюю. Здесь он бережно спрятал восковой слепок, который держал в левой руке, и вытер пот, выступивший у него на лбу от страха. Ему показалось, что он слышит шорох в комнате Батиста, но теперь это не особенно встревожило его, так как он считал себя вне опасности. Сойдя поспешно с лестницы, он без труда отодвинул засов, которым была заперта наружная дверь, и стал прислушиваться, но на лестнице и в комнатах наверху была мертвая тишина.

Очутившись на улице, итальянец набожно перекрестился и исчез во мраке сентябрьской ночи.

Король Франциск ничего не знал о распоряжениях Бонниве. При своей страстности и деспотизме, он считал дозволительным все, что служило для исполнения его желаний, лишь бы это делалось помимо его, и глубоко возмущался, когда видел какое-нибудь грубое насилие, которое совершалось на его глазах, – противоречие, которое мы часто встречаем в нравственно не развитых и грубых натурах. Бонниве был создан для роли фаворита: он никогда не заботился о том, чтобы дать полезный совет королю, а давал только те советы, которые были согласны с желанием его величества. Изучив до тонкости характер Франциска, он не считал нужным сообщить ему о данном поручении относительно кольца, пока дело окончательно не устроится.

Обыкновенно в подобных случаях, когда уже все было подготовлено ловким адмиралом с большим трудом, а иногда и ценою преступления, Франциск со смехом пользовался тем, что он называл своей «bonne fortune», и вступал в любовную интригу, не удостаивая даже словом благодарности своего услужливого любимца.

Теперь, когда точный восковой снимок был в руках, ничего не стоило подделать половину кольца. Но опытный адмирал понимал, что это был только первый шаг и что еще много предстояло ему хлопот для достижения желаемого результата. Поэтому он долго совещался с Флорио о том, как вызвать графиню из замка с помощью кольца, не возбудив подозрений, и как устроить ее в Блуа таким способом, чтобы она хоть на первое время была убеждена, что находится в квартире своего мужа. Для этого необходимо было удалить графа из города, что представляло нелегкую задачу.

Флорио должен был возобновить свои отношения с Батистом, так как граф, вероятно, сочтет нужным известить жену об опасности, грозившей ее брату. Всего удобнее было отправить кольцо с посланным графа, а как это устроить, адмирал не считал нужным давать какие бы то ни было наставления своему слуге. Авантюрист всегда рассчитывает на случай и чертит план в общих чертах, не заботясь о подробностях.