Партитура Второй мировой. Кто и когда начал войну - Наталия Нарочницкая

В ходе визита в Берлин (ноябрь 1937 г.) глава МИД Англии лорд Галифакс благодарил фюрера за «великое дело» — «уничтожив коммунизм в собственной стране, он закрыл ему путь в Западную Европу». Тем самым Германия заслужила право считаться «оплотом Запада против большевизма». Создана основа взаимопонимания между двумя державами, от коего не стоило бы отлучать Францию и Италию. «Хозяевами дома», подчеркивал Галифакс, должны были бы выступать эти четыре державы, и только они.

Гитлер обусловил «взаимопонимание», в частности, аннулированием Францией и Чехословакией договоров о взаимопомощи с СССР, как осложняющих европейскую ситуацию и подстегивающих гонку вооружений. И словно малиновый звон в ухо британцу:

«Лишь одна страна — Советская Россия — могла бы выиграть от всеобщего конфликта». Принимая эстафету, Галифакс заявил: Лондон «смотрит в глаза (потребности) подлаживания к новым обстоятельствам, исправления прежних ошибок и на ставшие необходимыми изменения существующих реалий». «Мир, — по словам лорда, — не статичен, и никакие модальности перемен в существующих реалиях нельзя исключать». В нарушение британской традиции Галифакс не оставил собеседнику расшифровывать ребусы и продолжал: «рано или поздно» в европейском порядке произойдут подвижки, которых желает Германия, конкретно — «в вопросах, касающихся Данцига, Австрии, и Чехословакии». Англию заботит лишь, чтобы «перемены эти состоялись посредством мирной эволюции».

Выводы напрашивались сами собой: хватай перво-наперво то, что даруют. С накоплением могущества откроются новые возможности. Гитлер не обманывал себя и знал, что его стратегия молниеносных действий, построенная на предельном напряжении сил, не допускала серьезного сбоя. Неудача на старте могла бы стать началом конца. 5 ноября 1937 г. Гитлер созвал совещание с участием Геринга, военного министра Бломберга, министра иностранных дел Нойрата, главнокомандующих родами войск. Если в памятной записке к «четырехлетнему плану» (август 1936 г.) он требовал: Германия должна приготовиться к войне с любым противником к 1940 г., то на сей раз задача ставилась так: «проблема германского пространства» подлежит решению к 1943–1945 гг. Австрия и Чехословакия — затравка и выверка британской покладистости, степени заинтересованности «демократий» в сколачивании всемирного альянса против СССР.

12 марта 1938 г. Германия присоединила Австрию. Двумя днями ранее Г. Вильсон, главный советник Н. Чемберлена, просветил Берлин, что предстоявшее подведение черты под австрийским вопросом не помешает Лондону «продолжать курс на согласие с Германией и Италией». Интересами СССР, заметил англичанин, можно пренебречь: «в один прекрасный день господствующая там система должна исчезнуть». Британцы погасили минутный порыв французов заступиться за Австрию. Обращаясь к палате общин, Чемберлен «сурово порицал» тех, чьи разглагольствования о применении силы, чинят помехи дипломатии. Правительство его величества не готово принимать никаких обязательств в отношении района, где интересы Англии «не затрагиваются в такой степени, как это имеет место быть в отношении Франции и Бельгии».

Кое-что должно было перепасть от лондонских щедрот и Италии, не выказывавшей восторга от аншлюса Австрии. 16 апреля 1938 г. Чемберлен и Муссолини подписали договор о дружбе и сотрудничестве, скрепивший английское признание захвата итальянцами Эфиопии. Тут же и Франко получил от премьера статус воюющей стороны. Путь к довершению распятия Испанской республики был расчищен.

Германия, конечно, не являлась удобным партнером. Однако неудобства с лихвой окупались ее «непримиримой враждой» к Советскому Союзу. Требовалось только подобающим способом ее канализировать. В ноябре 1937 г. Англия и Франция сговорились «уступить» Гитлеру Чехословакию. Установку — Англия не пойдет на войну из-за Чехословакии — Чемберлен обосновал без витийств: «Достаточно посмотреть на карту, и станет ясным — ничто из того, что в состоянии сделать Франция или мы, не может уберечь Чехословакию от нашествия немцев, если они на него решатся… Поэтому я отказался от мысли дать какие-либо гарантии Чехословакии, а также французам в контексте их обязательств по отношению к этой стране». Он требовал искать «решение, приемлемое для всех, кроме России».

Заявлением в палате общин Чемберлен ответил на мартовское (1938 г.) предложение советского правительства созвать конференцию с участием СССР, Англии, Франции, США и Чехословакии, чтобы противопоставить «большой союз» нацистским планам закабаления мира. Готовность Москвы выполнить свои военные обязательства перед Чехословакией Лондон расценивал как неприемлемый для его политики вызов. Было бы «несчастьем, — слова премьера, — если бы Чехословакия спаслась благодаря советской помощи».

Прага и Париж откликнулись, было, на советскую инициативу, но сразу сникли. Поставленные перед альтернативой — СССР или Британия, они поддались последней. Англичанам не подошла также инициатива Вашингтона по созыву конференции для «очищения» мировых проблем и выработки «правил» мирного международного сотрудничества. Мотив — «любое вмешательство Соединенных Штатов в европейские дела» не допустимо. Соответственно, американцы не прореагировали на советское приглашение включиться в усилия по спасению ЧСР Позднее госсекретарь К. Хэлл напишет: ответа не последовало, чтобы не разочаровывать советскую сторону формальным «нет».

Б. Селовский, автор солидного исследования «Мюнхенское соглашение», констатировал: западные державы руководствовались «не принципами демократии и права, а антисоветизмом». Англия была преисполнена решимости не допустить «полуазиатскую» Россию в Европу[32].

Крайний экстремизм был присущ Варшаве в канун аншлюса Австрии и Мюнхенского сговора. Мининдел Ю. Бек увязывал германские претензии на Австрию с польскими планами по «освоению» Литвы. Сговор скрепили заявлениями Бек — Герингу (январь 1938 г.) и Геринг — послу Липскому (март 1938 г.). В предвидении советских контршагов правители рейха предложили условиться о «польско-германском военном сотрудничестве против России». 17 марта Липский получил указание информировать Геринга о готовности Варшавы учесть интересы рейха в контексте «возможной акции». Имелось в виду, что польские и германские войска войдут в соответствующие районы Литвы одновременно. Антилитовскую затею сорвало советское предостережение. В отместку поляки повели дело к сколачиванию враждебного Советскому Союзу альянса (западные соседи СССР плюс Югославия и Греция), рассчитывая затруднить оказание нашей помощи Чехословакии и Франции в случае их конфликта с Германией.

Из слов польского посла в Париже Лукашевича (беседа с послом США 25 сентября 1938 г.) вытекало, что Варшава и Берлин обговаривали возможность синхронных военных действий против Чехословакии, не подчинись Прага политическому давлению. В этом случае помимо Тешинского анклава польские войска вошли бы также в Словакию, образовав общий фронт с «дружественной Венгрией». Поляки рыли себе яму. Обязательства Франции перед ними не могли иметь большей практической ценности, чем обещания Парижа поддерживать ЧСР. Раздел Чехословакии делал стратегическое положение Польши в противостоянии с Германией безнадежным[33].

Мюнхенское соглашение было выработано без участия правительства ЧСР и подписано Германией, Великобританией, Францией, Италией 29 сентября. Образцовый диктат. В нем устанавливалось, что ввод германских войск в «районы с преобладающим немецким населением начнется с 1 октября» и завершится за неделю. Дополнительные соглашения определяли порядок отторжения от Чехословакии районов, где компактно проживало «польское и венгерское меньшинство».

Попутно 30 сентября 1938 г. англо-германской декларацией были оформлены соглашения, «символизирующие желание двух народов никогда более не воевать друг с другом». Лондон и Берлин обязались использовать метод консультаций «для рассмотрения всех других вопросов, которые могут касаться двух стран», выразили решимость продолжать «усилия по устранению возможных источников разногласий и таким образом содействовать обеспечению мира в Европе».

Французам немцы тоже пообещали мир и стабильность границ, как и взаимные консультации на случай международных осложнений. Декларацию с набором заверений в добрососедстве Ж. Боннэ и И. Риббентроп подписали 6 декабря 1938 г. «Устранялись, — отмечал Риббентроп, — последние остатки опасности франко-русского сотрудничества». Информируя французских послов об итогах переговоров с главой МИД Германии, Боннэ писал: «Германская политика отныне ориентируется на борьбу с большевизмом. Германия проявляет свою волю к экспансии на Восток». Еще бы — при подготовке декларации Париж уверял Берлин, что не будет «интересоваться восточными и юго-восточными делами».